Шермр ушел на вокзал за билетами, оставив меня в одиночестве сидеть на кухне. Но это даже хорошо. В обычной жизни я не слишком ценю уединение. Тишина и отсутствие собеседников действуют угнетающе. Приходится спасаться книгами, читая вымышленные диалоги.
А теперь, возможно впервые в жизни, я была рада побыть наедине с мыслями. Меня беспокоил предстоящий разговор с Якуном. Стоило подумать об этом, как в животе все переворачивалось. Я хорошо знаю жениха. Едва ли он проникнется теплыми чувствами к денам, и согласится бежать из Сказова, отказавшись от работы в банке. Мне удалось убедить Шермра, что Якун не станет спорить и поедет вместе со мной. Но на самом деле все будет иначе. Якун станет задавать тысячи вопросов: о денах, войне, о нашем будущем. Станет убеждать, чтобы мы остались. Будет говорить о том, как ему важна карьера и что в Соле у него нет перспектив.
Как рассказать ему о денах, чтобы он не считал их варварами? Как доказать, что мы не должны идти в полицию?
От этих вопросов голова шла кругом.

А мой брат? Что будет с ним? Шермр даже слушать не захотел о том, чтобы с нами поехали Ташиц и Алься. Впрочем, я его понимаю. Вывезти из города меня с Якуном – уже большой риск.
Да и Алься – я заранее представляю, как все будет. Сначала она примется бегать по дому, укладывая посуду, одежду, картины. Начнет снимать шторы, потому что их жалко оставлять, «ведь они же сшиты на заказ, из дорогой ткани». Попытается запихнуть в коробки все подсвечники, вазочки, статуэтки. Затем примется причитать о резной мебели, покупка которой стоила ей больших трудов, и которую придется оставить мародерам. В итоге Алься встанет посреди зала и объявит, что не покинет дом. Такая как она, лучше погибнет, но не оставит имущество на произвол судьбы. Даже если завтра в город ворвутся богарды, Алься не убежит. Она до последнего вздоха будет защищать дорогие ее сердцу безделушки.
Вся ее жизнь вертится вокруг вещей. Отбери дом – и весь мир Альси рухнет. Она скорее расстанется с Ташицом, чем с пуховыми одеялами и светильниками из сельтийского стекла.
Хотя, есть ли у меня право высмеивать ее? Далеко ли я сама ушла от Альси?
Вспомнилось, как мама сломала мою любимую шкатулку. Ее мне подарил Якун на годовщину нашего знакомства. Шкатулка была из дорогого дерева, украшенная светло-бирюзовыми камушками. Это был первый по-настоящему серьезный подарок от возлюбленного. До этого Якун приносил мне безвкусные букетики и пирожные из лавки матиль Лисс. И понятное дело, что расстроилась, когда узнала о сломанном презенте. Но то, как я повела себя. Вспоминать стыдно. Орала на весь дом, чтобы мама и близко не подходила к моей комнате. Обвиняла, что она нарочно сломала подарок Якуна, так как недолюбливала жениха.
Какая же я дура. Кусок деревяшки был важнее родной мамы. А сейчас ничего бы не пожалела, лишь бы увидеться с ней.
Приеду – первым делом попрошу у родителей прощение. За все. За то, что не ценила их, пока они были рядом. За то, что думала в первую очередь о себе.

«Письмо!» Эта мысль заставила меня встрепенуться. Я ведь должна написать Ташицу письмо! Объяснить, что уехала домой. Он и так наверняка переживает. Я же со вчерашнего дня не была дома. А сейчас если уеду в Соле – он вообще с ума сойдет. Отправится в полицию, там ему сообщат, что ден взял меня в заложники. Ташиц начнет винить себя, что плохо за мной присматривал. Надо обязательно уговорить Шермра, чтобы он позволил передать брату письмо.

- Ну и переполох Вы устроили! – на кухню ворвался Юркий. Ловким движением он цапнул с тарелки пирожок и вцепился в него зубами, - Со мной Зерн-шанта сидел, так он сперва решил, что это полиция про наш штаб пронюхала. Собирался запустить в Вас ледяным дождем. Хорошо Шермр был неподалеку и успел первым. Я один раз попал под такой дождик. У меня после него все тело в синяках было.
- От какого-то дождя? – я все еще обдумывала, что написать Ташицу и не сразу поняла суть разговора.
- Я ж говорю: ледяной дождь! Град видели? Вот это такой же, только градины не круглые, а плоские, с острыми краями. Если таким запустят – мало не покажется. Хорошо, я в тот раз успел спрятаться под стол, а то мог и глаза лишиться. Ух, мне тогда досталось от Дара маар Икта!
- Дара мар кого?
- Икта. Это наш главный. Который сегодня показывал, как создавать непроницаемую стену. Высший класс! Мне не терпится поскорее попробовать. Это ж можно такие заграждения сроить! Лишь бы сил хватило. Заклинание не из простых. Ну да ничего. Вот сейчас подкреплюсь и пойду пробовать.
Юркий тарахтел со скоростью автомобильного мотора. Параллельно он не переставал поглощать пирожки. Сметал их один за другим. И как в него столько помещается?
- Уверена, что у тебя все получится. А что за непроницаемая стена, которую делал этот... ваш главный?
- О! Это такая шикарная штука! Прям с ума сойти! Представляете, этой стеной можно окружить целое здание. И ни один полицейский не сможет через нее пройти. Вообще никто не сможет. А еще там есть такая хитрая штука. Те, кто внутри – они отчетливо видят то, что творится снаружи. А те, кто снаружи – они смотрят на стену, а видят только размытые силуэты. Здорово, да? Мы такие стены вокруг вокзалов понаставим и все – враг не пройдет! Ой, простите. Я почти все пирожки один съел. Будете последний?
При этом Юркий сделал такой умоляющий вид, будто неделю не ел. Интересно, хоть у кого-нибудь поворачивается язык отказать ему? Лично у меня – нет.
- Я успела перекусить, пока не хочу. Кушай, тебе расти надо.
- Спасибо. Только Шермру не рассказывайте, что это я съел все. А то он ругаться будет. Говорит, что если я и дальше буду столько есть, то скоро стану похож на кругляш и меня придется перекатывать по полу. Но я никак не могу остановиться. Все эти булочки – они такие вкусные. Но больше всего мне понравились конфеты. Когда мы в Савению приехали, нас король угостил. Дал мне и Мальку по конфетке. Это такая вкуснотища! В жизни такого объедения не пробовал. Я свою конфету на неделю растянул. Каждый день откусывал по кусочку, после ужина. Вот это было счастье. Маркиша сказала, что если у нас получится вернуть Сказов Богардам, то этот король даст денег, на которые мы сможем купить целую коробку конфет.
Юркий говорил об этом, как о самой заветной мечте: восторженно, затаив дыхание. Бедный ребенок, для которого конфета - сокровище. Мне захотелось немедленно отправиться в кондитерскую и купить для него гору конфет. Покатать на каруселях, сводить в цирк, подарить кучу игрушек, накормить шоколадным тортом. Дать ему то детство, которого он был лишен.
- Послушай, я собираюсь вернуться в родной город – Соле. Там живут мои родители. Я могла бы уговорить Шермра, чтобы он разрешил тебе и твоей семье поехать со мной. Мы, конечно, не купается в роскоши, но дом у нас большой. Места для всех хватит. Ты смог бы каждый день есть столько конфет, сколько захочешь. Пошел бы учиться в школу вместе с остальными ребятами. Вы бы обязательно подружились. А твоим родителям мы нашли бы работу.
- Мои родители давно умерли. Нас с Мальком воспитывала Маркиша.
- Прости. Я не знала.
- Ничего. Это давно было. Я их почти не помню. Мне тогда шесть лет исполнилось, - Юркий говорил об этом буднично. Смерть давно стала для него привычной картиной.
- Мне очень жаль. Но может, все-таки поедем со мной? Ты, Малек и Маркиша. У нас очень хорошо.
- Спасибо за приглашение. Но нет. Я должен быть с нашими.
- Ты еще совсем юный! Тебе надо учиться, играть, гулять со сверстниками, влюбляться в девчонок, совершать глупости. А твой братик. Он совсем маленький. Вы и так многое пережили на острове. А теперь еще и добровольно соглашаетесь участвовать в чужой войне.
- Простите, матиль Веселина, но Вы не правы. Это не чужая война. Если мы победим, то король Сареван седьмой поможет нам вернуть Иривию. Я не могу бросить своих и сбежать. Наша сила в единстве. Только так мы сможем победить. Для меня гораздо важнее вернуть Родину, чем гулять со сверстниками. Все это я смогу наверстать потом.
- Вы собрались захватывать Иривию? Это же…невозможно.
- Дара маар Икта учил нас, что нет ничего невозможного.
У меня не было слов, чтобы возразить Юркому. Да и не нужны были слова. Надо было забирать его силой и увозить в Соле. Заморочили пареньку голову рассказами об Иривии. Неужели этот их Дара маар не понимает, что калечит ему жизнь?
Захватить материк не то, что не возможно. Это верная смерть. Что может сделать кучка денов против десятков миллионов магов? Их разгромят, стоит кораблям причалить на берег. Я обязана поговорить с Шермром на счет подростков. Им не место на поле битвы. Хватит с них того, что они пережили на острове.
Отвоевать Иривию… да они с ума все посходили. Чокнулись в своей Танании. Ладно - Юркий. Он еще ребенок. Сам не понимает, о чем говорит. Но их предводитель. Он же должен представлять, насколько это опасно?
- Так значит, Вы собираетесь уехать домой? – мальчишка постарался сделать вид, что задал вопрос для поддержания беседы. Он даже выглянул в окно, демонстрируя, как мало его волнует ответ. А сам барабанит пальцами по подоконнику от нетерпения и избегает смотреть на меня.
Я сделала вид, что ничего не заметила. Забавно, что его так волнует мой отъезд.
- Да, Шермр как раз ушел за билетами на поезд. Если все получится, то уже сегодня поеду к родителям.
- Вот оно что, - протянул Юркий, не в силах скрыть разочарования.
- А в чем дело?
- Нет, ни в чем, - паренек увлеченно рассматривал свои туфли, но, не выдержав моего пристального взгляда, сдался и добавил, - Просто я думал, Вы с нами останетесь. Шермр, конечно, говорил, что вынужден держать Вас против Вашей воли. Но я подумал… Ну… Что вы увидите наш штаб, познакомитесь с другими денами, с Маркишей…
- И мне настолько понравится, что я захочу остаться с вами?
- Вроде того.
- Зачем я вам? Вы меня даже не знаете.
- Знаем! – Юркий произнес это с таким пылом, что сам смутился и едва слышно добавил, - Я хочу сказать, Шермр много рассказывал о Вас.
Вот это новости. Не думала, что меня обсуждают за моей спиной. Но когда он успел? Весь вчерашний день мы провели в лесу. Выходит, Шермр рассказывал обо мне, когда я еще работала в его лавке? Это вызвало во мне живейшее любопытство. Всегда интересно узнать, что говорят о тебе другие. Особенно, если есть надежда, что отзывы положительные.
- И что он рассказывал?
- Ну… вообще я не должен... Обещаете, что никому не скажете? – спросил Юркий с видом заядлой сплетницы.
- Клянусь.
- Шермр сказал, что Вы очень красивая.
При этих словах щеки Юркого вспыхнули пламенем, будто это он признавался мне в любви.
Ну, надо же. Оказывается, я давно нравлюсь Шермру. Неожиданно.
Почему же он никак не проявлял своей симпатии? Я думала, что ему неприятно мое общество. Пока работала в лавке, Шермр все время молчал и старательно игнорировал меня. А он оказывается…
Да…
- Очень польщена.
- А Вам нравится Шермр?
Не смогла сдержать улыбку, глядя на юного сводника. Поймала себя на мысли, что в последнее время стала часто улыбаться. Парадоксально. Меня похитили, привезли в штаб, завтра война, а я то и дело расплываюсь в улыбке. Но невозможно оставаться серьезной, глядя в эти хитрющие глаза.
- Я слишком мало его знаю, чтобы говорить об этом. Но он хороший ден.
- Так оставайтесь. У Вас как раз появится время, чтобы получше узнать Шермра. Вас здесь никто не обидит. Я лично за этим буду следить, - Юркий распрямил плечи, готовый прямо сейчас защищать меня, - У нас очень хорошо.
Я зову Юркого с собой в Соле. А он уговаривает меня остаться с денами.
Замеча-а-ательно.
- Спасибо большое. Но я не могу. Как и ты, я должна быть с теми, кто мне дорог. К тому же, у меня есть жених, и мы собираемся совершить обряд соединения.
Паренек сник и опустил плечи, разом став похож на усталого старичка.
- Значит, Вы совсем не хотели бы встречаться с Шермром?
Вопрос застал меня врасплох. Я попыталась дать ответ самой себе и не смогла.
- Шермр замечательный мужчина, - сказала я, чтобы не расстраивать паренька, - Он добрый и заботливый. И если бы у меня не было жениха, я мечтала бы встречаться с ним. Честное слово.
От моих слов Юркий немного приободрился. Надеюсь, он не воспримет мои слова буквально, и не отправиться избавляться от Якуна.
Интересно, а на самом деле – захотела бы я встречаться с Шермром, если бы не было Якуна?
Нет, глупости это все. Даже думать об этом не стоит. Мы слишком разные. Я - человек, он – ден. Мне хочется свободы и собственного дома. А у него на уме война, покорение Иривии, магия.

Стоило вспомнить о Шермре, как явился он сам. Облаченный в белую току*, ден напоминал типичного иривийца, решившего посетить Сказов. Образ дополняла парса*, удачно скрывающая большую часть лица. Угрюмый, на меня не смотрит. Глянула на него, и аж сердце оборвалось. Первая мысль: ему не удалось достать билеты. Мне придется остаться в Сказове.
- Все плохо, да?
- Не здесь, - Шермр покосился на Юркого, давая понять, что лишние свидетели нам не к чему, - Пойдем.
Мы вышли в коридор и спустились на первый этаж. Всю дорогу Шермр оглядывался, желая убедиться, что за нами не наблюдают. Похоже, его и впрямь могли ждать больше неприятности из-за того, что он помогает мне бежать из города.
Миновали три комнаты, и зашли в четвертую. Это оказалась еще одна гримерная. Но на этот раз ее не переделывали ни под кухню, ни подо что-то другое. Возможно, сюда вообще никто не заглядывал. При взгляде на роскошное помещение, казалось, что только что здесь сидела актриса, гримировалась для спектакля, а затем ненадолго вышла, забыв закрыть дверь. Открытые коробочки с косметикой лежали на темной поверхности комода. Зеркало обрамляли открытки и записки с любовными признаниями. На диване, обитом красным бархатом, разлеглись театральные наряды. Мне почудилось, что я могу различить сладковатый след духов, оставшийся в воздухе.
Я присела на край дивана, готовая к самому худшему.
- Тебе не удалось достать билеты? – вопрос был задан безжизненным голосом. Мысленно продумывала, что делать в том случае, если я останусь в Сказове. Скорее всего, попрошу брата, чтобы он разрешил Якуну пожить с нами. Так будет спокойнее и мне, и Якуну, и его родителям.
Ах, ты ж! Родители! Как они узнают, что с нами все в порядке?
- Шермр, ну не молчи. Пожалуйста. Скажи сразу, что ничего не получилось, и я остаюсь здесь. Не мучай меня.
- Я взял билеты. Поезд отходит в два ночи. Маршрут пролегает через Соле. Все в порядке. Завтра вечером будешь дома.
С меня словно тяжелый груз свалился. Завтра я увижу маму и папу! Уеду из Сказова. Домой!
Как же я по ним соскучилась! Больше всего на свете я хочу обнять маму и папу. И никуда больше от них не уезжать.
- Спасибо тебе большое! Шермр, ты даже не представляешь, насколько это для меня важно!
- Надеюсь, что так оно и есть. И говори потише. Тебя могут услышать.
- Хорошо, - я перешла на шепот, - А чего ты хмурый?
- Устал. Да и не нравится мне вся эта затея. Слишком опасно. Нас с тобой разыскивают. Вокзал буквально кишит полицейскими.
- И как ты сумел остаться незамеченным?
- Я перед выходом намазал лицо одной хитрой смесью. Замечательно отводит любопытные взгляды.
- Это как?
- Да очень просто. На меня не хочется смотреть. Полицейский мельком глянул в мою сторону и отвернулся. Даже документы проверять не стал. Одно плохо – смесь жжется. Так что я пойду, смою эту пакость с лица. Пока меня не будет – поищи для себя одежду в шкафу. Желательно что-нибудь мужское. И постарайся загримироваться под мальчика. На каждом столбе висит объявление с твоим портретом.
- А почему просто не намазать мне лицо той же смесью, которая отводит взгляд?
- Исключено. Это очень вредно. Тем более для человеческой кожи. Я и сам пользуюсь в крайних случаях. Маскируйся.
Шермр вышел за дверь.
Интересно, как я найду здесь мужской костюм? Гримерка явно принадлежит женщине.
Я оглядела комнатку. Стены украшают черно-белые фотографии одной и той же женщины. Со всех снимков на меня смотрит томная брюнетка, с ярко-накрашенными глазами и неестественно нарумяненными щеками. У актрисы такой вид, будто ей смертельно наскучили фотографы, поклонники и сама жизнь. Холодная, надменная.
Взглянула на себя в зеркало. Небо и земля. По сравнению с чопорной красоткой, я напоминаю бездомного. Перепачканное лицо, грязная фабричная одежда, растрепанные волосы. На щеке красный след – ветка полоснула, когда ночью пыталась сбежать из леса. Зубы не чищены. Под ногтями слой земли. Хороша Веся, ничего не скажешь. Мне бы тоже не помешало помыться. А еще лучше – принять горячую ванну. После прогулки по лесу мне кажется, будто неделю не мылась. Смотреть на себя противно.

***

Мы шли по вечернему городу. Небо еще не успело полностью покрыться черно-фиолетовым налетом. Нежно-бирюзовые полосы разрезали синеву. Словно там наверху кто-то хотел напоследок еще раз взглянуть на землю. Фонари тускло освещали бульвар. По-ночному свежий воздух щекотал ноздри. Прохожие неспешно разбредались по домам. И мир казался застывшим. Было только здесь и сейчас. Я ощущала этот момент всей кожей, растворялась в нем, была его частью.
Шермр сопровождал меня к дому Якуна. Вел по узким улочкам, между лавок и магазинчиков, через водный канал, к Тенистому парку, за которым находился дом Якуна.
Перед выходом из театра ден нацепил накладку на живот, наклеил усы и маленькую бородку. Выбрал дорогой костюм, модную шляпу. Со стороны он напоминал типичного представителя высшего сословия. Успешного владельца ресторана или ювелирного магазина. У Шермр даже походка изменилась. Стала более вальяжной, степенной.
Сама я нарядилась в белую мужскую рубашку, брюки из недорогой ткани, жилет и нацепила на голову небольшое кепи. Со стороны нас можно было принять за начальника и его помощника-секретаря, вышедших по делам.
А ведь это наша последняя прогулка. Сейчас я уеду, и мы больше никогда не встретимся. Мне вдруг остро захотелось взять Шермра под руку, как это делают пары на прогулках. Почувствовать его сильную руку под ладонью. Тепло, исходящее от его тела. Поговорить с ним. Расспросить о множестве вещей. Узнать что приносит ему радость? Какие книги он читает? Был ли когда-то влюблен?
Но я так и не решилась задать эти вопросы. Вместо них спросила совершенно другое:
- Шермр, почему для штаба вы выбрали именно театр? Он ведь находится в самом центре города, напротив мэрии.
- Если ты хочешь что-то спрятать – положи на самое видное место. Люди меньше всего обращают внимание на то, что видят каждый день. Им и в голову не придет, что в здании театра могут скрываться дены. К тому же, очень удобно проносить в чемоданах с реквизитом оружие и землю.
- Но люди ведь постоянно ходят на спектакли. Да и директор театра – он-то должен был понять, что вы не артисты?
- Директор лично знаком с королем Сареваном седьмым. И многим ему обязан. Так что нам не составило труда договориться об аренде здания. А что касается спектаклей, так мы выступали каждый вечер. Между прочим, оказалось, что это отличная практика по перевоплощению. Мы научились вживаться в образы, не бояться играть на глазах публики. Мне и самому это не раз помогало, когда требовалось разыгрывать представление вне сцены.
- Так получается, что ты играл в спектакле? – ошарашено спросила я.
- Между прочим, главную роль, - не без гордости произнес он.
- О чем был спектакль?
- В нем рассказывалось о молодом короле. И о том, как родной дядя подговорил министров, чтобы племянника признали сумасшедшим и сослали в больницу. Пока короля держали под замком и внушали, что его разум помутился, дядя занял трон. Но король все же не сломался. Он сумел совершить побег, доказал всем, что здоров, и вернул трон. Символичная пьеса получилась.
В голосе Шермра чувствовалась ностальгия. Возможно так оно и было. Хотя я не могу представить его в гриме, произносящим монолог о коварном дяде.
Все-таки, надо отдать должное его смелости. У меня не хватило бы духу выйти на сцену, зная, что на меня будут смотреть сотни зрителей. А он не побоялся. И все это ради того, чтобы дены смогли вернуть Иривию. Удивительный.

Шермр будто пришел из прошлого. Из того времени, когда в Ардии жили люди, способные на благородные поступки и отважные подвиги. Для них мерилом была честь, а не толщина кошелька. Едва ли теперь найдется человек, готовый рисковать жизнью ради счастья своей расы. Мы давно перестали думать о других, замкнувшись на себе. Нынешняя эпоха проходит под флагом эгоизма. Сиюминутная выгода стала нашим богом. Какие же мы все мелкие по сравнению с Шермром. Ну почему сейчас почти не осталось таких, как он? Что с нами случилось? Отчего благородство приравняли к глупости?

- Как жаль, что практически никто не знает, какие дены на самом деле. С вас стоило бы брать пример, а не объявлять преступниками.
- Проще найти недостатки в том, кто превосходит тебя, низвергнув его вниз, чем самому подняться до его уровня, - безразлично ответил он.
- Как бы мне хотелось увидеть Иривию в период ее рассвета. Когда она еще не была захвачена магами.
- Еще увидишь. Обещаю тебе. Мы обязательно вернем Родину.
Уверенность Шермра граничила с безумием.
- Но как? Даже если вам удастся, - я понизила голос, - захватить Ларевское королевство, отвоевать Иривию – невозможно. Там миллионы магов. Что вы сможете сделать против их армий?
- Глупая, - он произнес это с такой нежностью в голосе, что я даже не подумала обидеться, - множество денов живут среди магов. Скрываются, маскируются под простых граждан. Но они готовы в любой момент скинуть маски и вступить в бой с завоевателями. Мы связались со многими представителями подпольных организаций. И они согласны перейти к активным действиям. Мы учли ошибки прошлого, осознали, что обычными мятежами и бунтами многого не добьешься. Теперь дены ведут себя хитрее. Проведена большая работа по свержению нынешнего правительства. Будто древесные жучки, подпольщики подтачивают власть магов, создают в их структуре бреши. Впрочем, надо отдать должное и самому правительству. Дены могли бы ничего не делать – маги и сами прекрасно справляются с развалом государства. Подавляющее большинство недовольно уровнем жизни, между правящим классом и рабочим существует огромная пропасть. Деньги есть лишь у тех, кто первыми прибыл на материк и успел захватить богатства. Все, кто прибыл позже, вынуждены были довольствоваться тем немногим, что осталось.
- А я думала, что Иривия – процветающая страна, в которой нет бедных.
- Когда-то так оно и было. До той поры, пока денейскую империю не захватили маги.
Чем больше я беседовала с Шермром, тем сильнее убеждалась, что ничего не знаю о нашем мире. Для меня он таков, каким его рисуют в газетах и книгах.

Я попыталась представить, как выглядела Иривия при денах. Отчего-то в учебниках об этом писалось мало и невнятно. Дескать: была такая страна, жили в ней варвары, пока не приехали маги, и не облагородили материк, насадив свою культуру.
Как же мы не любим тех, кто не похож на нас. Называем их глупцами, сумасшедшими, варварами. До хрипоты в горле убеждаем невежд в том, что они неправы. Заставляем меняться, либо навсегда изгоняем из своего общества. Мы заперли денов на остров. Мы заставили летунов жить обособленно в Гаркии, не выбираясь за ее пределы. Мы с презрением относимся к геркам и зверунам.
Откуда в нас стремление давить индивидуальность? Ведь это проявляется не только на политическом уровне. Эта зараза проникла всюду. Во все сферы нашей жизни. Начиная со школ и гимназий, где нас заставляют быть как все. Заканчивая работой.
В школах за любую попытку выделиться учеников наказывают. На работе – увольняют. Нас вынуждают подчиняться правилам. Нас ломают и переделывают в бездушные механизмы, созданные только для заработка денег и продолжения рода.
Если денейская империя такова, как про нее рассказывает Шермр, то я от всей души желаю им победы.

- А как вам удавалось избегать нищеты? – мне действительно было любопытно понять, почему одна империя процветает, а другая едва сводит концы с концами.
- Мы были воспитаны иначе. Не думали о деньгах и власти. Занимались тем, что доставляло нам радость. Строили дома, учили детей, разводили животных, мастерили поделки, писали картины. Нам не требовалось гоняться за богатством – оно само приходило к нам.
- Как это? – меня поразили его слова. Как это деньги придут сами, если не стараться их заработать? Я даже не могла переварить эту мысль, прочувствовать ее.
- Очень просто. Цель, которую ты хочешь достичь, она как лесной зверек. Пока ты пытаешься его поймать – он убегает. А стоит показать, что тебе все равно, как любопытный зверь сам идет в руки. Так и с деньгами. Когда ты занимаешься любимым делом и получаешь от этого удовольствие, деньги сами находят тебя.
- Тебе-то откуда это знать, если ты жил на острове? У вас же там не было денег.
- В Тананию я попал три года назад. А так – вырос и жил в Иривии, писал картины.
- Ты художник?! – мое восклицание заставило обернуться несколько прохожих, идущих впереди нас на почтительном удалении. Молодая дама в узком розовом платье и в огромной белоснежной шляпе, неодобрительно поджала губы, глядя на нас. Она вздернула носик, прошептала что-то спутнику и поспешила перейти на другую сторону улицы.
- Так ты художник? – переспросила я чуть слышно.
Шермр с кисточкой, рисующий пейзажи и натюрморты? Да быть такого не может. Люди искусства – они ведь утонченные, с тонкой душевной организацией. У них нет армейской выправки, они не участвуют в войнах, не убегают от полиции, не способны нести девушку на руках в течение нескольких часов.
- Знаю, звучит фантастически. Я и сам с трудом верю, что когда-то проводил все свободное время у мольберта. А ведь меня считали талантливым живописцем. Работы брали на выставки, платили огромные деньги за картины.
- Как же ты оказался на острове?
- Считается, что в Иривии не осталось денов. Так говорится в официальных отчетах. На самом же деле, существует тайная организация – ищущие. Они наблюдают за жителями, проверяя их при помощи талика. Меня скрутили прямо во время выставки. Я давал интервью репортеру, когда один из ищущих применил талик. А дальше тюрьма и ссылка на остров.
- Но как они догадались?
- Не знаю. Возможно, выслеживали кого-то другого. А я оказался поблизости. Но в любом случае, мне не следовало выделяться. Надо было тихонько рисовать на заказ и не высовываться. Самовлюбленный кретин. Захотелось славы, признания. И к чему это привело? Вместе со мной на остров попал и мой брат. Я никогда не прощу себе этого. Тершр погиб из-за моего тщеславия. Если бы не я…
- Ты не виноват. Любой хочет, чтобы его ценили.
- Ладно, не будем о грустном, - оборвал он.
- А сейчас ты рисуешь?
- На это нет времени. Я постоянно занят подготовкой к войне. Оттачиваю заклинания, боевые приемы. Параллельно изучаю науки.
- Неужели совсем не тянет взять кисточку?
Шермр замялся.
- Сказать по правде, не так давно я делал небольшую зарисовку. Впервые за последние три года.
- Что нарисовал? – мне хотелось взглянуть на его работы. Посмотреть, каким он видит окружающим мир.
- Если я скажу – обещаешь не ругаться?
- Обещаю.
Эта просьба испугала меня. Я ожидала самого худшего. Картины о жизни на острове. Умирающих денов, горы трупов, мясников. Никто не знает, как искалечила его Танания. Да и что может рисовать человек, три года живший в лапах смерти?

Мы остановились под фонарем, на пустынной улице. Шермр достал из внутреннего кармана тонкий листок, сложенный пополам и развернул его. С потертой бумаги на меня смотрело собственное лицо. Портрет, сделанный карандашом. Острый подбородок, большие глаза, мягкая улыбка. Румянец оттеняет скулы, легкие завитки волос обрамляют лицо. На бумаге я была во стократ лучше, чем есть на самом деле. Поверить не могу, что Шермр нарисовал меня.
Как завороженная смотрела на рисунок, изучая каждую линию, каждую черточку.

- Конечно, заметно, что у меня давно не было практики, - начал было он.
- Нет-нет. Это прекрасно. Ты действительно талантливый художник. Но когда ты успел? Я не видела тебя с карандашом.
- В лавке. В первый день, как мы познакомились. Ты пришла устраиваться на работу. А когда ушла – сел, и по памяти зарисовал твой портрет.
Шермр бережно свернул рисунок и убрал в пиджак.
Я не знала, что сказать. Его поступок был достоин восхищения. Так долго не рисовать и взяться за карандаш, чтобы запечатлеть мое лицо. И все это ради меня.
- Ты настоящий, Шермр. Ты самый настоящий из всех, кого я встречала. Ну почему мы встретились не там, и не при тех обстоятельствах?
- Не печалься об этом, - тихо произнес он, чуть сжав кончики моих пальцев. Мурашки побежали от прикосновения, - Все происходит вовремя. Возможно, встреться мы в другом месте, прошли бы мимо и даже не взглянули друг на друга. Лично я благодарен судьбе, что она познакомила меня с тобой.
- Почему же там, в лавке, ты не разговаривал со мной?
- Боялся показаться навязчивым. Да и не хотел к тебе привязываться. Думал, что после того как ты заберешь документы, мы больше никогда не увидимся. Извини. Давай сделаем вид, что между нами не было этого разговора.

Мы дошли до парка, за которым находился дом Якуна. У меня оставались последние минуты, когда я могла побыть наедине с Шермром. Как же мне хотелось остановить их. Понимала, что должна уехать домой, с деном у нас не может быть будущего. И все же я шла по темной аллее, как на эшафот. Еще несколько шагов и дорожка закончится воротами, за которыми меня ждет реальность.
- Постой. Я бы хотела попрощаться. Сейчас, пока мы еще только вдвоем. Мне бы хотелось сказать, что ты самый удивительный мужчина. Самый добрый и заботливый. И ты мне очень нравишься, - эти слова давались мне с трудом, в горле стоял ком, но все же я чувствовала, что должна их сказать, - Я искренне желаю, чтобы у вас все получилось. Чтобы вы вернули Иривию и освободили своих друзей с острова. Чтобы остальной мир перестал вас бояться. Чтобы возродилась денейская империя. И чтобы ты был счастлив. Я очень этого хочу. Ты достоин быть счастливым.
- Спасибо тебе, Веся, - Шермр бережно взял мою руку и поднес к губам, - Спасибо, что сказала это.
Он хотел еще что-то добавить, но сдержался.
- Пора, - прошептал он, отпуская меня.



Сноски:

Тока – свободная одежда из легкой ткани
Парса – шляпа с широкими полями, дополненная вуалью, скрывающую большую часть лица