Глава пятая

Проснулась от холода. Спальный мешок перестал греть, пропуская утреннюю сырость. Одежда стала влажной, тело промерзло до костей. Хотелось закутаться в теплое одеяло. Горло саднило, как во время простуды. Я не удержалась и чихнула.
- Проснулась? – Шермр сидел поблизости, укладывая вещи в рюкзак.
Не ответила. Продолжила лежать, глядя в бесцветное небо. Впереди ждала неизвестность, и я навстречу с ней не торопилась. Вдыхала запах мокрой земли, молочную пелену тумана, аромат распускающихся цветов. Деревья мерно скрипели над головой, нависая раскидистыми лапами.


- Замерзла? Я сейчас настойку приготовлю. Хорошо согревает.
Шермр забряцал стеклянными банками, зашуршал, пересыпая землю. Я попыталась заставить себя подняться, но сил не осталось. Вчерашний день выпил из меня энергию, заполнив место апатией. Собственная участь перестала интересовать. Отпустят меня или убьют – безразлично. Да и к чему планировать очередной побег, если исход его заранее предрешен? Стоит понять, что от тебя ничего не зависит, как пропадает всякое желание действовать.
- На вот, выпей, - Шермр протянул мне жестяную кружку, наполовину заполненную мутной жидкостью.
Я нехотя села, пальцы обняли горячие бока чашки. От напитка исходил пряный запах трав. Вдохнула терпкий аромат и на лице невольно разлилась блаженная улыбка.
- Что это? – я наслаждалась волнами тепла, которыми щедро делилась со мной кружка.
- Специальный отвар. Поможет согреться и не заболеть. Ты пей, пей.
То, с каким нетерпением Шермр стремился напоить меня – вызывал подозрение. Но обжигающий напиток манил продрогшее тело. И я не желала противостоять искушению.
Сделала глоток. Вопреки опасениям, напиток не отдавал горечью. Тягучая настойка сладостной рекой разлилась по желудку.
- Вкусно.
- Ты пей пока не остыло.
Я послушно осушила кружку. Жар распространялся по всему телу, согревая замерзшие руки и ноги. Захотелось лечь обратно и еще немного поспать.
- Прости меня, - произнес Шермр, - Если бы у меня был другой выход, я никогда не поступил бы так.
Поначалу мне показалось, что ден извиняется за мое похищение. Но вдруг я почувствовала головокружение и слабость.
Хотела спросить: «Что со мной?» - но как рыба - беззвучно открывала рот.
Шермр уложил меня и все продолжал просить прощение.
- Голосовые связки парализованы. Как и мышцы. Но это ненадолго. Через полчаса тело начнет приходить в норму. А к обеду будешь чувствовать себя как раньше. Пожалуйста, не держи на меня зла. Я обещаю – через несколько часов все будет в порядке. Никаких побочных эффектов.
Я с трудом понимала о чем он говорит. Тело не слушалось. Чувствовала себя разбитой, как после тяжелой болезни.
Собрав волю в кулак, заставила себя поднять руку, но тут же уронила ее на землю. Ощущение такое, словно я бревно подняла.
- Веся, не мучайся. Скоро тебе станет лучше. Поверь, если бы в штаб вел тебя я – ни за что не стал бы поить настойкой. Но я не могу. Мне надо завершить еще некоторые дела, прежде чем вернуться к нашим. Тебя поведут Юркий и Малек. Это наши, так сказать, дети полка. Юркому пятнадцать, а Мальку одиннадцать. Согласись, ведь ты не упустила бы такой возможности для побега, правда? Как только ребята довели бы тебя до города – наверняка отвлекла бы их внимание и сбежала. Весечка, пойми, я не могу допустить, чтобы ты пришла в полицию и обо всем рассказала.
Шермр говорил, говорил. А мне до того было обидно, что терпеть нет сил. Хотелось ударить по его лживой физиономии. И пусть воспитанные девушки не должны опускаться до драк. Плевать мне на законы. На все плевать. На Сказов, с его продажной полицией, которая обманом заставляет шпионить за денами. Плевать на Якуна, который ради денег заманил меня в Соле. На денов. На всех. Пропади оно все пропадом. Сколько можно проверять меня на прочность? Заставлять довериться, а затем обманывать. Ничего мне уже не надо. Ни дома. Ни работы. И полиции я помогать не стану. Пусть сами со своими денами разбираются. Я домой хочу. Рамон с этой самостоятельностью. Да, мама права! Я все еще маленький наивный ребенок, который не способен даже о самой себе позаботиться. Пусть так. Не нужна мне взрослая жизнь, в которой никому нельзя верить.
- Мне самому противно, что я так поступаю. Пожалуйста, прости и пойми меня. Я не мог поступить иначе, - слова Шермра едва прорывались через истерику.
Не хочу его слушать. Не хочу входить в его положение, не хочу понимать. Всегда проще ненавидеть. Для этого не требуется много усилий. Принять точку зрения оппонента – гораздо труднее. Особенно, когда на кону собственные интересы.
Думаю об этом и сама того не желая начинаю искать оправдания Шермру. В глубине души мне хочется, чтобы его слова оказались правдой. И за это я себя ненавижу.

Ден собрал вещи, упаковал спальный мешок. Пальцы торопливо завязывали шнуровку на раздувшемся рюкзаке. Закинув ношу на плечи, Шермр поднял меня с земли и понес.
Поза, в которой держал меня ден, оказалась неудобной. Мои руки безвольно свисали, а в спину впивались кисти Шермра. Голова, прислоненная к его плечу, ударялась при каждом шаге. Еще минуты не прошло, а левое бедро нещадно саднило от постоянного трения. Будто по мне елозили огромной теркой. Мне даже начало казаться, что кожа стерлась до крови.
Я изо всех сил напрягала связки, чтобы потребовать опустить меня на землю. Но вместо слов добилась лишь тошноты.
- Тебе неудобно? – догадался Шермр, - Потерпи. Мы почти пришли.
Каждая секунда отдавалась во мне пронзительной болью. Это было подобно пытке.
- Постарайся отвлечься. Мозг должен работать. Вспоминай, как зовут всех твоих родственников, их даты рождения. Что угодно.
Легко ему рассуждать. А я не могу ни о чем думать, кроме как о нестерпимом кошмаре, которому нет ни конца, ни края. И все же я прислушалась к совету. Вспомнила даты рождения отца и матери, затем Ташица, после перешла на бабушек и дедушек. Затем двоюродных братьев.
Никак не получалось вспомнить когда родилась сестра мамы. Причем, мы ведь недавно отмечали ее день рождение. Месяца три назад. Но какого числа? Хорошо помню, что праздновали у нас дома. Собрались все родственники и друзья. Ташиц приехал, привез из вкуснейший лах-шат*. У нас в Соле такого не продают. Его и в Сказове можно найти только на рынке.
Я вдруг поняла, что перестала испытывать боль. Совет Шермра и впрямь подействовал. Удивительно, как быстро тело забывает о неудобствах, стоит разуму переключить внимание на что-то другое.
- Вот мы и пришли, – Шермр опустил меня на землю. Он снял рюкзак и положил таким образом, чтобы я могла опереться на него, как на спинку дивана. Мы вышли к окраине леса. С этого места я могла разглядеть Сказов. Дома начинались сразу за полем, отделявшим лес от города.
Шермр присел рядом. Очевидно, он ждал когда появятся те самые подростки, которые должны отвести меня в штаб. При мысли о штабе во мне просыпались одновременно страх и любопытство. С одной стороны я окажусь одна среди кучи денов. А с другой – интересно, как выглядит их логово? Фантазия рисовала темное помещение. В центе стол, на котором разложен чертеж какого-нибудь банка. Вокруг листа собрались бандиты, обсуждающие как лучше проникнуть в здание и вынести деньги. Отчего-то мне казалось, что их цель – ограбление. Иначе зачем денам приезжать в богатейший город королевства? Вчерашние домыслы о кровавых ритуалах казались мне глупостью. План с ограблением был куда более логичным. Дены прибыли в Сказов. Они тщательно изучили некий банк, достали чертеж внутренних помещений. Мне даже стали ясны мотивы Шермра. Он намерено привлекал внимание полиции к себе. Чтобы в момент ограбления все защитники правопорядка оказались как можно дальше от места преступления. Пока полицейские будут гоняться за Шермром, остальные дены обчистят банк и спокойно уйдут с награбленным.
В новом свете Шермр и его банда не казались мне страшными монстрами. Я даже начала испытывать к ним некую симпатию. Отчего-то мне всегда нравились именно плохие герои. Даже в книгах мои симпатии зачастую оказывались на стороне злодея. Может это от того, что я и сама не отношусь к положительным персонажам?
- Весь, ты на меня очень сердишься?
Шермр произнес это с мольбой в голосе. Перемены, происходившие в нем, поражали. Из угрюмого хозяина лавки он превращался в мягкого и заботливого спутника. И я никак не могла взять в толк, почему так происходит? Когда Шермр был настоящим: в наши первые встречи или сейчас?
- Веся?
Шермр продолжал ждать ответа. Я собиралась кивнуть, но вместо этого отрицательно покачала головой.
- Спасибо большое. Для меня это действительно важно. Даже жаль, что...
Он не договорил. С левой стороны к нам приближались два подростка. Оба худощавые, в серой рабочей спецодежде, на головах фуражки. Такую форму обычно носят рабочие с фабрики. Завидев Шермра, ребята бросились к нему навстречу, радостно махая руками. Оба загомонили на иривийском. Лица довольные, рассказывают оживленно, бойко. Заметив меня, они приутихли.
- Я тоже рад вас видеть. Но какое правило вы нарушили? Кто мне скажет? – сухо произнес Шермр.
Те переглянулись и тот, что постарше, заучено отчеканил:
- Пока мы в Савении говорить только на савенийском.
- А почему? – прищурился Шермр.
- Нам надо больше практиковаться, - хором отрапортовали парни.
- Правильно, - улыбнулся экзаменатор и потрепал ребят по макушке, - Вы должны знать язык местных. Возможно, вам придется бросить нас и смешаться с людьми.
- Нет! Не говори так! – пылко воскликнул младший, - Мы вас не бросим!
- Слежки не было? – Шермр проигнорировал выкрик и обратился к старшему.
- Неа. За нами никто не шел. Мы специально добирались через Фабричный район.
- Молодцы. Как наши? Все перебрались?
- Ага. Только Трин все ругался на тебя, - наябедничал мелкий.
- Да ну? И что говорил?
- Не слушай его, - отмахнулся старший, - Ничего нового. Что дескать ты не учел все варианты и все в таком духе. Лучше гляди, что мы тебе принесли, - он достал из-за пазухи сверток, обмотанный цветастой тряпкой. В кульке лежал пирог, с оторванным краем, - Маркиша специально для тебя испекла.
- И, очевидно, решила попробовать – пропекся ли пирог? – захихикал Шермр, разглядывая откусанный бок.
- Мы нечаянно, - чуть слышно произнес старший.
- Пирог так вкусно запахнул, - добавил второй.
- Правильно говорить: пирог так вкусно пах. Ничего страшного. Мне одному этого слишком много, - Шермр отломил от пирога два больших куска и отдал ребятам, - Держите.
Мальчишки с радостью взяли угощение. От стыдливости не осталось и следа.
Они с аппетитом уплетали выпечку, вытирая рукавами стекавшее по подбородкам масло. При этом их манеры не вызывали отвращение. Наоборот. Глядя на ребят, начинало казаться, что именно так и надо есть пирог – держа кусок обеими руками, довольно причмокивая и используя рубашки вместо салфеток.
Шермр стоял рядом, глядя на парней с отцовским умилением. Если бы не моложавый вид, говоривший что дену нет еще тридцати, парни вполне могли бы сойти за сыновей.

До меня донесся запах мяса и аромат горячей выпечки. Рот наполнился слюной. Захотелось попробовать хотя бы кусочек пирога. Я ведь даже не завтракала.
Мой голодный взгляд не укрылся от Шермра:
- Тебе нельзя кушать, пока не пройдет действие настойки. В штабе Маркиша обязательно накормит. Да, кстати, знакомьтесь. Это - Веселина. Матиль Веселина – позвольте представить Трирема и Зарма. Но мы все зовем их Юркий, - указал Шермр в сторону старшего, - и Малек.
Парни мгновенно запихнули в рот остатки пирога и поклонились.
- Офень фаты фнакофу, - произнесли они, не успев прожевать.
С набитыми щеками, ребята напоминали хомячков. Я не удержалась от улыбки, и парни довольно заулыбались в ответ. Особенно мне нравился курносый Малек. Его рот то и дело расползался в озорной усмешке, так что на щеках появлялись ямочки. А светло-зеленые глаза прятались за светлой челкой, доходившей до самых ресниц.
Юркий так же являлся обладателем непослушных соломенных вихров, выглядывающих из-под фуражки. Когда он улыбался, его нос забавно морщился, отчего лицо становилось удивительно трогательным. Пожалуй, через пару лет Юркий превратится в настоящего красавца. Статного, высокого, способного влюбить в себя любую девушку.
- Одежду для Веси принесли?
- Еще бы. Правда, Маркиша сказала, что не уверена на счет размера. Но вроде как должно подойти, - Юркий достал еще один сверток. На этот раз из грубой серой ткани. Шермр развернул его и продемонстрировал комплект фабричной спецодежды. Точно так же, как был на мальчишках. Вид у костюма был такой, словно его не первый год использовали в качестве половой тряпки. На правом плече клякса. Брюки перепачканы сажей. Один манжет оторван, второй засален. В таком наряде меня едва ли можно будет отличить от обычного работяги.
Интересно, когда Шермр успел придумать план моего конвоирования в штаб? Выходит, что вчера, пока мы находились в том особняке, их которого денам пришлось спешно эвакуироваться. Это ж каким умом надо обладать, чтобы за несколько минут продумать как меня незаметно провести в штаб? Да еще и так ловко. В наряде рабочего меня ни один полицейский не узнает. Длинные волосы будут спрятаны под фуражкой, свободная одежда скроет мой пол. Просто и в то же время, гениально. Мне только и оставалось, что мысленно поаплодировать Шермру.
- Внимательно запоминайте, - обратился он к подросткам, - Идете к дому опеки. Доходите до остановки и на трамвае доезжаете до Главной. Дальше пересаживаетесь на другой трамвай и выходите до площади. Предварительно проверьте, чтобы за вами никто не наблюдал. Если вас остановят и начнут расспрашивать, скажите, что работаете на мебельной фабрике. Весю представите как своего друга – Тосика. Объясните, что Тосику стало плохо, и начальник велел отвести его домой. Понятно?
- Ага.
- Идите аккуратно. Веся сейчас слаба. Самостоятельно идти не сможет. Поэтому одну не оставляйте. В трамвае посадите на сиденье, а сами стойте рядом.
Шермр говорил это с интонациями, с какими Ташиц дает рекомендации пациентам: пить таблетки три раза в день, после еды, в течение двух недель.
- У нее сломана нога? – участливо поинтересовался Юркий.
- Нет. Веся… Как же вам объяснить? Я должен был увести полицию за собой, подальше из Сказова. Это вы знаете. Но так сложились обстоятельства, что Веся обнаружила наш тайных проход. У меня не оставалось другого выбора, кроме как взять ее в заложницы. Поэтому, вы должны понимать – она не горит желанием помогать нам. Напротив, пыталась сбежать. И не исключено, что попробует сделать это снова. Мы, естественно, не можем допустить этого.
- Почему? – Малек наивно хлопал ресницами, глядя на меня со смесью страха и удивления.
- Потому что тогда она может пойти в полицию и рассказать обо всем, что видела.
- А что она видела?
- Вас двоих, Маркишу, вероятно еще кого-то из тех, кто был вчера в особняке. Она знает, что мы что-то готовим. Поэтому, когда приведете Весю в штаб, проследите, чтобы с ней постоянно находился кто-то из взрослых, и следил, чтобы она не сбежала. Малек, только не надо смотреть на девушку, как на чудовище. Поверь, если бы ты оказался на ее месте – вел бы себя точно так же. Ее можно понять. С ее точки зрения, это мы – чудовища. Тем более, я вам рассказывал, что пишут о денах в Савении. Веся – хороший человек. Просто обстоятельства сложились так, что она наш враг. Но это не повод ненавидеть ее. Одним словом, мне пришлось напоить Веселину настойкой столбня. Малек, какой эффект у столбня? – Шермр вновь переключился на учительский тон.
- Ну… - ребенок мучительно хмурил лоб, но ответ так и не шел.
- Плохо. Юркий?
- Слабость в теле всех мышц. И … как это? Язык молчит.
- Правильно. Только не «язык молчит», а «не может говорить». Нет такой фразы «язык молчит». Но в остальном молодец. Все верно сказал. По моим подсчетам, Веся уже должна потихоньку приходить в себя. Встать можешь?
Последняя фраза относилась ко мне. Я с трудом поднялась.
Меня заставили переодеться. Чтобы не смущать, троица удалилась на почтительное расстояние и отвернулась.
Руки едва слушались, ватными пальцами расстегивала пуговицы на платье. Как же хотелось, чтобы все закончилось. Рвануть бы в поле, спрятаться за высокими колосьями. Хоть ползком, но добраться до города. А там уже встретят люди. Вот он – Сказов. До него рукой подать. А не могу. Ноги не держат. Стою, за дерево держусь, чтобы не упасть. Рамонов Шермр с его рамоновой настойкой. Будь он не ладен!
- Наш Тося готов, - объявил Шермр, - Я на вас надеюсь.
Мальчишки сразу плечи распрямили, посерьезнели. Совсем на взрослых стали похожи. Подхватили меня с двух сторон, спросили Шермра о чем-то на иривийском, и повели меня через поле. А точнее – потащили. Я едва успевала ногами передвигать. А порой и вовсе волочила их по земле. Хотелось, чтобы меня опустили на землю и больше не трогали.
Я проверила связки. Из горла доносился сдавленный хрип. Надеялась, что хотя бы он привлечет внимание подростков, но куда там. Пока мы не дошли до города, парни галдели на иривийском. Не то спорили, не то эмоционально обсуждали что-то. У меня голова начала болеть от гула. Брмрфртр, брмрфртр… и так всю дорогу.
До города дошли – в миг притихли. Шаг сбавили. На меня взгляды опасливые кидают. Боятся, как бы я не закричала.
Ведут по пустым закоулкам и все оглядываются – не следят ли за нами? Как назло – вокруг не то, что полиции, простых прохожих – и то не встретишь. Будто вымерли все. А даже если и встретился бы нам кто-нибудь, что толку? Меня так под рабочего загримировали, что Якун, и тот прошел бы мимо.
Дошли до остановки. Стоим, трамвай ждем. Солнце из-за домов еще не выглянуло и от этого такой холод пробирает, аж зубы стучат. Пальцев на руках не чувствую. Кисти в кулаки сжала и дыханием пытаюсь согреть. Мальчишки тоже подмерзать стали. Стоят, а ноги так и пританцовывают. Странное дело. В лесу вроде холоднее должно быть. А я не мерзла. А тут в город вышла и коченею. То ли это из-за ветра. То ли погода портится. Еще и трамвая не видно.
Не раз замечала – вот стоишь ты, повозку ждешь. А на улице холодно. Или торопишься куда-то. И ведь ни одна возница не появится. Полчаса на дороге прокукуешь, пока не подъедет дряхлый тарантас. И кучер обязательно окажется либо хамом, либо подвыпившим, либо сдерет с тебя втридорога. А когда и погода хорошая, и не торопишься, и можно даже пешком пройтись – так этих повозок – чуть ли не колонной друг за другом едут. И все новенькие, чистые, опрятные.
Ну вот. Как и предсказывала. Трамвай подъехал, когда я промерзла до костей. Скрипучий, с грязными окнами и вмятиной на боку. Даже и не скажешь, что это Сказовский.

Мы вошли в салон. Парни, как им и было велело, усадили меня на свободное сиденье, у окна. Рядом сел Юркий, а Малек плюхнулся впереди нас. Я оглядела пассажиров. Даже они казались странными, под стать трамваю. Напротив средней двери расположились две женщины. Колоритные, шумные. Таких обычно в деревне встретишь. У обеих каждая рука толщиной с пушечный ствол. Герка ударит – пополам перешибет.
Разложили пустые корзины. Прямо на проходе. Семь корзин. Я поначалу решила, что это на продажу – через две остановки рынок. А потом прислушалась к их разговору.
- Ты сколько мяса возьмешь? – вопрошает та, что в цветастом платье. Волосы у нее забраны в узел, но отдельные локоны выбились, отчего прическа выглядит неряшливо. И подруга ее под стать: простая немаркая одежда, волосы заплетены в тугую косу. Отвечает:
- С десяток кило. А что, думаешь, не хватит?
- Откуда ж я знаю? У тебя вот и спрашиваю. Но десяток, мне кажется, маловато.
- Не увезем ведь, - сетует вторая.
- Я ж говорю – повозку остановим. Эх, мало мы корзин взяли. Не влезет все.
- Повозку-то дорого выйдет.
- Не дороже денег. Ты все руки оттянешь, пока до дома допрешь. А так довезут со всем комфортом прямо до крыльца. Плохо, что ли?
- Хорошо-то хорошо, но уж больно много дерут окаянные.
«На праздник они, что ли закупаются?» – размышляю я. Семь корзин и того им мало.
- Я вот чего думаю. Может нам как Пашисы, тоже куда уехать? – вопрошает первая.
- Да мы ж уже говорили. Куда ехать-то? В столицу? Так, поди, богарды с нее и начнут. А в глушь куда – так не к кому. У меня бы была родня, что ж я, думаешь, не уехала бы?
Я навострила уши. Богарды начнут со столицы? Вспомнился разговор с Якуном, в тот день, когда у него клиенты из банка деньги снимали. Неужели слухи о войне подтвердились? Тогда понятно, зачем женщинам столько корзин. Продуктами запасаются на случай войны. Расспросить бы их, а я слова выдавить не могу.
- А что тебе родня? Дом продать, да и купить в деревне какой. Всяко туда армия не сунется. Нужна им глухомань. Так авось и переждем.
- Муж что ль надоумил? Эх! Как был твой муж дурак, Далар простит, так и остался дураком. Кто ж теперь твой дом купит? Всяк норовит сбежать куда подальше. Нужна им твоя халупа.
- Чего это халупа? Мы, между прочим, в том году ремонт сделали! В саду дорожки положили. Всем бы такую халупу!
- Да ты не горячись. Я ж не в обиду. Ты сама посуди: даже если продашь – а ну как наши прогонят богардов? И что ты в своей глухомани делать будешь? Ты вспомни, сколько добивалась, чтобы дом тут купить. А?
- Это да.
- Вот! Лучше переждать. У нас не центр. Да и времена уже не те. Чай поджоги устраивать не станут. Вроде как рассказывали, что у короля нашего оружие есть секретное.
Я усмехнулась. Меня всегда забавляли такие доверительные беседы. Когда одна слышала от подруги, которой сообщила продавщица, а той муж… в общем, цепочка такая, что начала не видно. И ведь каждый норовит от себя что-то добавить. Первый узнал, что цветы у соседа завяли, а десятому рассказывают, что засуха грядет.
- И что за оружие такое?
- Так в том-то и дело, что никто не знает! Я же говорю – секретное! Но не пушка, и не машина. А вроде как из Иривии привезено. А там сама знаешь – магия.
- Да какая магия? Любой дурак знает, что для этого нужна земля, - вмешался молодой человек, - И какие богарды? Если бы вы хоть изредка читали газеты, то знали бы, что в Богардском королевстве кризис. У них долг в пятьсот миллионов алынов, а вы – войной пойдут. Хотя, что я вам объясняю? Вот из-за таких бабок в городе и началась паника.
Парень держался гордо и независимо, смотря на женщин свысока. Университетский костюм выдавал в нем студента. Юноша относился к тому поколению, которое считает, что все, кто старше двадцати пяти – дремучие невежды, пережитки прошлой эпохи. Студент говорил дерзко, с вызовом. Обращаясь больше не к женщинам, а к другим пассажирам. Будто понимал, что от его слов мало что изменится. Не поймут безграмотные бабы его речей. Но может, есть еще умные люди, кто оценят его слова.
- Чем пугать народ, шли бы вы, мамаши, по домам. Там вам самое место. А я авторитетно заявляю, что войны не будет.
- Да ты… ах ты ж! Сопля ты зеленая! – последнее слово одна из женщин произнесла чуть ли не нараспев, укоризненно качая головой, - Учить он нас вздумал!
- Ростишь их, ростишь, образование даешь. А они вишь как! Видать, мало тебя в детстве пороли!
- В отличие от ваших варварских методов, мои родители - образованные люди, и не считают допустимым поднимать руку на детей, - с пафосом произнес студент.
- Вот и зря! Будь я твоей матерью – я бы дурь-то из тебя вышибла! Уж я бы научила старших уважать, - с этими словами первая женщина поднялась и угрожающе двинулась на студента.
- Будь вы моей матерью, я давно сбежал бы из дома! – выкрикнул парень, отходя к кабине водителя.
На его счастье трамвай подъехал к остановке, и горе-оратор выскочил на улицу.
А женщина вернулась на место и вместе с товаркой они еще долго обсуждали нынешнее поколение, предрекая конец славной эпохи. Женщины попытались обратиться к другим пассажирам за поддержкой. Но те спешно отворачивались к окнам и делали вид, что не замечают сварливых баб.
На рынке кумушки вышли, и весь трамвай вздохнул с облегчением.
Так значит, богарды собираются идти на нас войной? Или все же был прав студент, и все это не более чем домыслы?

Мы с подростками добрались до площади Основателей. Я все гадала – где их штаб? Здесь и жилых домов-то нет, чтобы спрятаться. Мэрия, суд, биржа. Может в одном из магазинов?
Меж тем, мальчишки вели меня прямо к зданию театра. Я до последнего момента не верила, что дены настолько сошли с ума, чтобы прятаться в публичном месте. Сюда же каждый вечер на спектакли приходят. Зря я так думала. Очевидно, преступникам было плевать на публику. Штаб и впрямь располагался в театре.
Мы обошли здание, и вошли через служебный вход. В коридоре нас уже встречали. Маркиша и два незнакомых мужчины. Они в полголоса переговаривались между собой, не сводя с меня взгляда. Зато Маркиша подбежала к нам и обняла не только ребят, но и меня. Словно мы втроем были ее детьми, вернувшимися домой после долгого путешествия.
- Как рада, что вы хорошо, - бормотала она, гладя меня по плечу и ведя вперед по коридору. Мужчины расступились, давая нам дорогу. Оба худощавые, но не выглядят слабаками. Поджарые, крепкие. Похоже, стройность является отличительной чертой денов. И глаза. Только сейчас заметила, что у всех они удлиненные и узкие. Отчего лицо кажется лукавым и вместе с тем притягательным. В денах чувствуется свобода. Гордая осанка выдает сильный характер.
Я замечала это и в Шермре. Но лишь теперь обратила на это внимание. Поразительно, как держались дены. Они вызывали уважение. Я вспомнила описания из учебника истории. Ничего общего. Строки о кровожадных существах, чей вид вызывает панический страх, мог написать лишь человек, ни разу не встречавшийся с денами. Обман, вновь один сплошной обман. Даже учебники врут.
В этот момент меня осенило. Если дены описаны неверно, то может и остальные исторические факты – ложь? Нет, не может быть. Это уж слишком. Кто станет переписывать историю?
- Устала? – спросила Маркиша, которой приходилось поддерживать меня.
«Это Шермр напоил меня гадостью», - хотела пожаловаться я, но из горла донесся лишь сдавленный стон. Что ж, по крайней мере, голос постепенно ко мне возвращался.
- Ты больна? Рана?
Я помотала головой. Затем прижала ладонь к шее, беззвучно открыла рот и развела руки – мол, не могу говорить.
- Болит? Шея болит? Нет?
Я вновь повторила пантомиму, еще отчетливее показывая, что лишена голоса.
- Не может говорить? – осенило Маркишу.
«Да, да!» - закивала я.
- Шермр тебя не мочь говорить?
«Да!»
- Веся, бедная мой Веся, - денка прижала меня к себе и поцеловала в макушку. От Маркиши исходил вкусный запах кухни, смешенный с легким ароматом духов и фруктового мыла. От нее пахло домом. Уютным, теплым, в котором тебя всегда накормят, обогреют.
Я ничего не могла с собой поделать. Стоило мне оказаться рядом с Маркишей, как я попадала под ее обаяние. Добрая, милая. Она казалась такой родной. Я скорее готова была поверить, что она оказалась с денами против своей воли. Чем в то, что она заодно с этими ворами. Не может Маркиша быть преступницей. Не бывает таких преступниц. И это не притворство. Она действительно заботливая и ласковая.
Маркиша отвела меня на кухню. Точнее, ранее это была чья-то гримерка. На стенах еще остались выцветшие афиши. В углу добротный платяной шкаф. Напротив него – потертое трюмо. Вместо грима высокими стопками белели тарелки. Неподалеку имелась тумбочка, заставленная коробочками с крупами и специями. На полу лежали чугунные горшки и сковородки. По среди гримерки самодельная печь, сложенная из кирпичей. За заслонкой потрескивали дрова, окутывая комнату запахом костра. У окна разделочный стол, с лежащей на нем поваренной книгой.
Следом за нами в кухню вошли Юркий и Малек. Маркиша торопливо спросила их о чем-то на иривийском. Те ответили, после чего денка вручила им по конфете и мальчишки убежали.
- Я сейчас сделаю пить. Голос будет. Тебе станешь хорошо. Жди.
По действиям Маркиши я сообразила, что она готовит для меня настойку. Наученная горьким опытом, мне следовало бы не принимать отвары из рук денов. Но ей я верила. Поэтому с готовностью выпила напиток, который она для меня приготовила. Напиток оказался с легкой горчинкой, с освежающим вкусом. Я замерла, прислушиваясь к ощущениям. Маркиша тоже смотрела на меня. Первые время ничего не происходило. А затем… Я даже не успела почувствовать, как лекарство подействовало. Лишь поймала себя на мысли, что уже несколько минут чувствую себя хорошо.
Прошлась по комнате. Да, настойка Маркиши действительно подействовала. Слабость прошла. Я откашлялась и сумела произнести «спасибо». Женщина ласково улыбнулась и сообщила, что собирается готовить обед. Я вызвалась помочь.
Маркиша колдовала над птицей, собираясь запечь ее в духовке. А попутно рассказывала о переезде в Ларевское королевство. Денка сообщила по секрету, что раньше никогда не готовила. На острове кормили в столовой и, попав сюда, ей пришлось учиться всем азам кулинарии. Маркиша с гордостью продемонстрировала мне толстую поваренную книгу, сообщив, что научилась готовить почти все блюда. Говорит, что лучше всего у нее получается выпечка.
- Я хочу печь много пироги, булочки, торт. Один раз я сходила в столовую. Она тут, с театром. Ела там пирожное. Вкусно. Хотела рецепт, но побоялась просить. Я еще плохо говорю по-савенийски . Я делала потом пирожное. Как в столовой. Но не так вкусно. Не хватает…, - женщина заглянула в кулинарную книгу, - … ингредиенты. Не знаю, что надо класть в тесто. Я хотела открыть столовую. Сама готовить для других. Печь. Много всего. Чтобы гости придти и кушали.
- Ты бы хотела открыть свое кафе? – уточнила я.
- Да. Кафе. Как столовая. Куда приходишь чай пить. И пирожные вкусные.
Я осторожно, чтобы не обидеть, поинтересовалась: зачем же Маркиша связалась с преступниками? Почему она не открыла кафе на острове? Наверняка ей дали бы помещение и помогли все организовать. То, что я услышала в ответ... Даже не знаю, как реагировать. Если бы мне об этом рассказал кто-то другой, не поверила. В нашем мире так не бывает. Варварские эпохи давно миновали. Но, по словам Маркиши, выходило иначе.



сноски:
лах-шат - национальный десерт герков