Ноги сами несут себя. И меня. Торопливыми от холода и от людей шагами. Прочно прочь. Пока не посмеет, плавно стемнеет до видимости в пару метров и пару изо рта. Туда, где всегда. Холод уверенный неуверенной весны подпинывает, торопит, ритм задает. И зубы в голове скрепя сердце ритм поддержать и усложнить пытаются в напев невнятной песни маются. Маршем. Марширую широко, а вокруг далеко - больно вольно раздвигает пруд пространства города, пространно городит золотистые блестки и бисер емкостей штаб-квартирных. Бытовые несчастия в народе по берегам грудит штабелями. Вроде шаги шугают, шорохи щурят и приостанавливают. Ртом воздух вылавливаю. Пустоту шарят руки, голоса из леса выхватывают, огоньки из-за стволов проглядывают. Фары, костра искры, близко. Красные лица – как отпечатки пальцев во мгле – воображение веселится. На глазах деревьев стволы в людей играют, мимо плывут на соляных льдинах дорожки да ножки. В ботинках, съеживаются пальцы, хрустят вафельно по насту и чавкают теплой распухшей подошвой земли. То ли планеты с точками-проталинами будущего лета. Зла нету. Тут бы жить не тужить, с птичками дружить. И звезд – полное небо. Хватай – их хватает. Нонконформ-комфортная моя такая, природа. Отходят воды ее, она при родах. Сердце колотится. Скоро заколосится. Взойдут полями ржи, да ты не ржи