Влажные пальцы проводят невидимую линию
по тонкой шерсти платья.
Они оба не умеют дышать.Она,
потому что не дышит он.Искры
опять летят из его глаз,но не к ее
худым и трясущимся от холода
ногам.
Он просто видит небо и ест его,забывая
отдать хотя бы маленькую часть той,
что с ним,той,которая еще может дышать.

Ей отстригли волосы вчера и
продали на рынке за 400 рублей.
Она апатичная и больная,кашляет
каждые 30 секунд,не закрывая рта.
Но до боли в висках хочет обнимать его
теплый стан и держать твердокожую руку.
Щеки белые ,с монгольскими скулами,
губы пухлые и слегка розоватые,глаза
как будто перестали видеть и ресницы
собирают весь осенний снег.

Пришла,разделась.Он увидел ее голову
и отвернулся.Она просила прощения
упрямо объясняя,что так надо.Стакан,
проженное покрывало на его ногах и он сам-
все было так ясно,дерзко.Не любил,
не любит и никогда не будет любить ее хрупкие руки
и ноги,голодный живот и еле открывающийся рот.
Она знает,что к чему,но даже не стонет,не ноет.
А любит  его,без всяких прошений,истязаний
ради него.Любит так,что небо для него совсем другое.

Зарываясь в нору своего счастья,она дышит так,
чтобы не слышал он.
Погибает во сне и вновь просыпаясь,смотрит на него.
Плывет среди того,что никогда не узнает и
все равно любит.Любит его.
Нет ни увечий,ни сумасшедшей страсти в ее судьбе.
Жизнь тонко сползает вниз.
Как капля молока ко дну стакана.Пропасть.
Более ничего.

Она,он,теплая погода,мягкая ткань кожи мужского стана
и ее рука на его напряженном лбу.
Никто никогда не узнает,сколько секунд
они кашляют оба,когда простужены и
когда на улице темно,
сколько вздохов он позволяет сделать ей,
когда чувствует ее тело и тонет в сумасшедшем стоне
ночной любви только для него и для нее.
Они оба совсем ничего не знают и держат руки,
видят небо,а под ними дно.
Он и она лиловым снегом на чьих-то ресницах,
в чьих-то смелых снах.Целуют друг друга
и вечность обретает покой.Только черная рыба,
вместо людей,не знающих чувств.
В его руках женское сердце,
а в сердце ее хранится он.
И никто никогда не узнает,сколько вздохов
он разрешил себе сделать,когда полюбил её.