Его глаза - подземные озера,
Покинутые царские чертоги,
Отмечен знаком высшего позора
Он никогда не говорит о Боге.

Его уста - пурпуровая рана
От лезвия пропитанного ядом,
Печальные сомкнувшиеся рано
Они влекут к непознаным усладам.

И руки - бледный мрамор полнолуний,
В них ужасы не снятого проклятья,
Они ласкали девушек колдуний,
И видели кровавые распятья.

Ему в веках достался странный жребий -
Служить мечтой убийцы и поэта,
Быть может как родился он
На небе кровавая растаяла камета.

В его душе столетние обиды,
В его душе печали без названья,
На все сады Мадонны и Киприды
Не променяет он воспоминанья.

Он злобен, но не злобой святотатства,
И нежен цвет его атласной кожи,
Он может улыбаться и смеяться,
Но плакать... плакать он не может.