[450x294]Ежедневно, с десятками тысяч других людей, я привычно спускаюсь в подземку мегаполиса. Благодаря скоростным вагонам метро время от станции до станции занимает всего несколько минут. Но... невольно начинаешь задумываться - а всё ли на самом деле так просто как кажется? Теперь глаза бросаются на маленькие, до сих пор неприметные двери с непонятными надписями, закрытые переходы спускающиеся куда-то ещё глубже, ответвление секретных веток метро-2 в перегонах между обычными станциями... куда они ведут?

А что если однажды свет в метрополитене погаснет навсегда и бездыханное тело поезда остановится в тёмном туннеле, подсвеченным лишь красным светом аварийных ламп. До ближайшей станции несколько километров пешком. Да и всё равно гермодвери на станциях закрываются ровно через 14 минут после общей тревоги. Ровно столько требуется ракетоносителю неземного базирования чтобы долететь от Штатов до России. И будет уже всё равно что твориться там наверху. Ты останишся один, как и тысячи других людей, похороненых заживо глубоко под землёй в чреве огромного монстра, где самая распространённая форма правления - тьма.


Выдержки:

-Говорят, раньше, ещё когда ходили поезда, в вагонах объявляли: «Осторожно, двери закрываются, следующая станция такая-то, платформа справа, или слева», - улыбаясь, сказал он. – Это правда?

-Тебе это кажется странным? – поднял брови его собеседник.

-Но как можно определить, с какой стороны платформа? Если я иду с юга на север, платформа справа, но если я иду с севера на юг – она слева. А сиденья в поезде вообще стояли вдоль стен, если я правильно понимаю. Так что для пассажиров – это платформа спереди, или платформа сзади, причём ровно для половины – так, а для другой половины – точно наоборот.

-Ты прав, - уважительно отозвался Хан. – Фактически, машинисты говорили только от своего имени, они-то ехали в кабине спереди и для них право это было абсолютное право, а лево – абсолютное лево. Но они ведь это и так знали, и говорили, в сущности, сами себе. Поэтому, в принципе, они могли бы и молчать. Но я слышал эти слова с детства, я так привык к ним, что они никогда не заставляли меня задуматься.


------------------------


Темно? Тут – всегда. Везде темно. Грядёт... великая тьма, и... окутает она мир, и будет... властвовать превечно, Книга... Бойся... истин, сокрытых в древних... фолиантах, где... слова тиснёны золотом и бумага... аспидно-чёрная... не тлеет, И красота... будет низвергнута и растоптана, и... задохнутся пророки, тщась произнести предречения... свои, ибо день... грядущий будет... чернее их самых зловещих... страхов, и узренное ими... отравит их разум...- глухо продолжил Бурбон и внезапно остановившись, резко повернул голову влево, так что Артёму послышалось даже, что трещат его шейные позвонки, и заглянул Артёму прямо в глаза, и от увиденного Артём отшатнулся назад.

Глаза Бурбона были широко распахнуты, но зрачки были странно сужены, они превратились в две крошечные точки, хотя в кромешной тьме туннеля должны были бы вырасти, пытаясь зачерпнуть как можно больше света. Лицо его было неестественно спокойным, разглаженным, и ни один мускул не был напряжён, и даже разгладилась постоянная презрительная усмешка.

-Я умер, - размеренно проговорил Бурбон. – Меня больше нет.

И, прямой как шпала, он рухнул лицом вниз.


---------------------


-Ты лучше пей. Тебе понадобится… Так вот, лёг он спать рядом с костром, и вокруг тишина такая, тяжёлая такая тишина стоит, как будто уши ватой залеплены… И посреди ночи вдруг будит его странный такой звук… совершенно сумасшедший, невозможный звук… Он прямо потом облился холодным и так и подскочил… услышал он детский смех. Заливистый такой детский смех… Со стороны путей. Это в четырёх станциях от последних людей… Там, где даже крысы не живут, представляешь? На покинутой станции… Было с чего так переполошиться…Он вскакивает, бежит через арку к путям… И видит… На станцию въезжает настоящий поезд… настоящий состав… Фары так и сияют, слепят - он мог без глаз остаться - хорошо, вовремя прикрылся. Окна желтым светятся, люди внутри… и всё это в полной тишине! Ни звука! Ни гула мотора не слышно, ни стука колёс… В полном беззвучии вплывает этот поезд на станцию и неспеша так уходит в туннель… Ты понимаешь? Мужик просто так и сел, у него с сердцем плохо стало… И ведь люди в окнах, вроде бы живые люди, разговаривают о чём-то неслышно… И вот поезд вагон за вагоном проходит мимо него, и он видит - в последнем окне последнего вагона стоит ребёнок лет семи, и смотрит на него. Смотрит, пальцем показывает, и смеётся… И смех этот слышно! Такая тишина, что мужик слышит, как у него сердце колотится, и ещё этот детский смех… Поезд уходит в туннель, и смех звенит всё тише и тише… затихает вдали. И снова - пустота…. И абсолютная, страшная тишина.


(с) Глуховский - Метро 2033