Вот и состоялся наш последний звонок. Долго и муторно напрягались, собираясь отметить …-летие окончания школы. И вот 23-го собрались у Сани Л. в его клубе. Результат созвонов/перезвонов: из 29 человек пришло лишь 13, а из трех приглашенных учителей – только одна, наша классная Эльза. Остальные, увы, себя неважно чувствовали, что, в общем, понятно – возраст.
Впечатления остались … хм… да, никакие. Ту часть нашего класса, которая все же прикатила «встретиться», я и так раза два в году вижу на ДР или в деревне у Игоря – тут ничего интересного. А вот Эльза оставила тяжелое впечатление: и выглядела плохо, да и изменилась весьма. Учитывая длину стола и шум от музыки, пообщаться не удалось. А ведь хотелось именно общения. Только когда Эльза направилась к выходу к ожидавшей её машине, и мы пошли проводить нашу классную (я поддерживал её под руку), она сказала вдруг: «А что, я так плохо выгляжу?» Тяжко стало на душе… Что ж, мы стареем, дети взрослеют, а вот учителя наши скоро уйдут совсем, процесс не остановить. И как обычно, все вертятся вокруг своих собственных желаний и проблем, и не смотрят по сторонам, да и редко вспоминают о тех, кто живет рядом, а ведь они оставили отчетливый след в нашей жизни. Если б не Эльза, наша добрая Эльза, лететь бы мне из моей школы после четвертого класса в другие пенаты, да и сложилось бы всё иначе. И было бы «гудбай немецкая швола, здравствуй путяга!» А Эльза поверила мне.
Ушел рано от навязчивого Шефа (Сереги), который неутомимо подливал в рюмки и предлагал продолжить у него дома, ушел от наших девиц, обсуждавших учебу своих чад. Ушел один.
От метро шел домой через поредевший парк, смотрел на невысокую еще траву и слушал щеканье соловьев, пытаясь вспомнить свои ощущения той поры, когда все было по другому: и запахи, и звуки, и парк, да и чувства. Нет, что-то замерзло, заклинило, будто та жизнь – вовсе не моя, а нынче я смотрю на неё, как на чужую историю в телевизоре без запахов, без ощущений.
Ровно в одиннадцать был дома и завалился спать. Тускло как-то.