Все говорят, что искусство красноречия возникло в Древней Греции, но на самом деле на это обращали внимание и в Вавилоне, и в Ассирии, в Индии, Египте. Так почему же всё так не справедливо? Дело в том, что до греков никто не думал так, как они. Раньше считали: слова как музыка, она может творить и рушить – слова это сила, магия. В Греции же любили всё расставлять по своим местам. Как и во многих других случаях с науками, риторика родилась в Греции не потому, что там впервые обратили на это внимание, а потому, что там впервые дали всему этому отдельное слово.

Риторику «риторикой» назвали софисты, подразумевая под этим словом красоту речи. Им очень нравилось то, что они делали при помощи слова и не стеснялись зарабатывать на этом. Во-первых, за «символическую» плату, своему искусству они учили всех желающих, во-вторых, софисты подрабатывали тем, что посещали пиры и за деньги доказывали людям сначала одно, а потом – обратное. Кроме того, они всегда могли уговорить кого угодно, что-нибудь для них сделать. В общем, жили как надо.

Но чтобы добиться чего-либо, всегда приходится трудиться. Так и здесь, ещё Протагор говорил: «Труд, работа, обучение, воспитание и мудрость образуют венец славы, который сплетается из цветов красноречия и возлагается на голову тем, которые его любят». Софисты очень любили своё чадо и даже называли красноречие «царицей наук». Они не лукавили и во многом были правы, ведь так много наук заканчивается на «логос», что и означает – «слово».
За этим «словом» гонялись буквально все. Элита должна была эффектно выглядеть на выступлениях в Сенате и напыщенных церемониях. Теоретикам надо было владеть речью, для написания работ. Граждане же в те времена просто обожали судиться по всяким мелочам и умение врать или как это они сами называли «говорить кривду» ценилось больше всего. Молодые же, при помощи слов, стремились соблазнить всех и вся.

Да и само время сыграло не последнюю роль в появлении риторики. Тот взгляд на мир, в котором каждый человек был частью некого «космоса», гармонии, чего-то целого – всем уже порядком надоел. Каждому хотелось показать именно себя: «Да что там Космос! Лучше посмотрите, как я умею!» Вот и начали смотреть. Человек был превыше всего, и так длилось почти что 300 лет – с VI по IV вв. до н.э. этот период затем и назвали «классический».
И что они там только не делали и вводили какие-то понятия, следили за тем, чтобы одно слово красиво выглядело рядом с другим, разбирали всевозможные значения тех или иных слов, делили речь на различные виды, и даже старались делать так, чтобы она была ритмичной. Для софистов такая работа была игрой.

Риторикой занимались не только софисты, но и те ученые мужи, которые, в своё время, так хватили по умам, что вплоть до наших дней, не было ни одного столетия, когда о них не говорили бы. Одним из таких был Платон. Он говорил, что красноречие, как и всё остальное, находится в мире теней, где мы и живем. Но есть ещё и другое красноречие, которая и отбрасывает эту тень. Мир теней должен стремиться к солнечному миру, «миру идей» (так называл его сам Платон), по той простой причине, что оба они являются одним целым.

У Платона, как и подобает греку, всё было на своих местах. Значит всё под рукой и с этим хозяйством можно делать что угодно. Он был не прочь иногда сесть под деревом и положить один камень к другому, да так, чтобы это на домик было похоже, а потом как сломает всё палкой, радуется, но сам знает, куда, что полетело. У детей это называется «конструктор» или просто «Лего», а в Греции это называли «диалектикой». Когда Платон вырос, то стал очень важным и не мог себе позволить кидаться палками по камушкам. Поэтому, все эти процедуры он делал в голове. Только там-то оказывается всё интереснее! Раньше-то: камни да палки, да злая соседка, а тут так делать с чем хочешь можно, и не поругает никто, наоборот, похвалят даже, «умный» мол.
Красноречие он тоже «диалектизировал» и говорил: «Всякая речь должна быть составлена, словно живое существо, - у нее должно быть тело с головой и ногами, причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому». То есть знать надо, где какой камушек, деталька находится, а то потом кинешь палку и не соберешь. Когда Платон был маленький, ему наверняка говорили: «Знай, что говоришь», а старших надо слушаться, пока кто-нибудь страшный и лысый не начал тыкать в тебя пальцами и кричать: «Отвечай за базар!». Платон – хороший мальчик.

Кроме того, с самого детства он знал, как подойти к людям. Так, после интереснейшего дня под деревом с палкой, Платон прибегал к бабушке и, заглянув ей за плечо, начинал: «Вот и день к концу идёт! Солнце на закате…», потом, главное было побольше придумать: «Ох, но какой же день сегодня трудный был! Я работал в поле, ловил рыбу и молился в храме. Даже на диалектику времени не хватило. Какой же я бедный, как я проголодался!», потом Платону надо было вспомнить кого-нибудь, к кому бабушка никогда не пойдёт и добавлял: «Тебе Критий из той деревни докажет, если не веришь! И поэтому – подытоживал он – дай мне тех оливок, что у тебя за спиной!» Это работало всегда. Вот он и говорил, что на полочке «речь» должны быть «вступление», «изложения и свидетельства», «доказательства» и «правдоподобные выводы».

Уговаривать бабушку Платону удавалось почти всегда. Но вот однажды, ему понравилась девушка (грекам, конечно, и мальчики нравились, но здесь был другой случай). Подошёл он к ней и начал старую историю: «Вот и день идёт к концу…» и только закончил иначе: «И поэтому ты должна меня поцеловать». А она только покрутила пальцем у виска и пошла дальше, видимо прясть ковер в ожидании своего Одиссея. Долго стоял Платон разинув рот, аж несколько дней прошло. Но потом понял: девушка-то не бабушка! К ней нужен особый подход… Ну, что было дальше история, конечно, умалчивает, зато потом Платон выглядел очень довольным, и говорил, что есть бабушки, а есть девушки и надо знать, кто из них кто. Опять он всё разложил по полочкам!

Прежде всего, красноречие должно влиять на душу, а не на разум. Ведь глупо думать о победе и при этом не рваться в бой. Платон это понял, когда был на войне с викингами. Перед самой битвой, сонные и лениво потягивающиеся греческие легионы становились в давно изученные позиции и ждали сражения. Они хотели, чтобы поскорее всё закончилось, потому что были уверены в победе. А тем временем варварский полководец кричал своим воинам: «Are you ready?», а в ответ ему – “Yeah!”, потом он зачем-то переспросил, хотя их было слышно даже у черта на куличиках: «Are You Ready?», а ему ещё громче: «Yeah!!» - от такого ора не только воины – вся Греция проснулась, «Let’s Go!» – “Yeah!!!” – закричал их главнокомандующий и викинги ринулись в бой. Ну, тут вообще стало страшно: викинги раскидали греческие легионы так, как он в своё время раскидывал камни палкой. «Хорошо, что я спрятался на этом дереве» - подумал Платон и с облегчением выдохнул.

Да, красноречие должно убеждать. Сам Платон вот что говорил «в судах решительно никому нет никакого дела до истины, необходима только убедительность». Настоящий оратор должен распрощаться с истиной: «Красноречие – это мастер убеждения, внушающего веру в справедливое и несправедливое, а не поучающего, что справедливо, что нет».

Но когда Платон стал старичком, то, конечно, краснел, вспоминая своё детство. И потому наставлял детишек, вроде Сократа, собирающегося вокруг него. В то время, когда они кидали палку в камни, он убеждал, что красноречие должно быть подобно музыке – прекрасным и естественным. Ведь они и так похожи, обе влияют на душу, а не ум. Но музыка лечит, а красноречие может ранить. Этого не должно случиться и потому, человек должен отказаться от разумной истины, которая является таковой только в мире теней. Оратору следует проповедовать истину духа, которая и приведет всех нас туда, где есть только солнце.