Эй, подруга! Тебе правда это интересно?
Друг! Ты слушаешь?
Тогда рассказываю.

Я думала, что это навсегда.
Я думала, что это любовь.
Любовь взаимная.
Когда двое живут друг для друга.
Но как же я ошибалась…
Если это и было, то только месяца три-четыре…
Тогда он готов был ради меня на всё и даже на большее.
Тогда, когда и он летал в облаках…
Тогда, когда мы пели друг другу песни и сочиняли стихи.
Когда мы гуляли по сугробам и целовались до умопомрачения.
Когда я, как ребёнок, собирала ландыши в том лесу…
В том лесу, где зимой мы катались на сноубордах, едва не врезаясь в деревья.
Когда мы лежали на траве склона, где наслаждались солнцем и друг другом.
На том склоне, где зимой мы прыгали с трамплинов…
На том склоне, где мы, боясь, что нас заметят, впервые занимались сексом.
Где нас всё-таки заметили, и нам пришлось уходить оттуда к нему домой.
Домой, куда он внёс меня на руках и положил на кровать, где он целовал меня, целовал…
А потом он отнёс меня в душ.
В душ, где вода ласкала наши тела, где мы ласкали тела друг друга…

Так продолжалось.
Какое-то время.
Я отдавалась вся, полностью, без остатка.
Только ему.
Я и не заметила, как начала отдаляться, отделяться от остального мира.
От мира друзей и подруг.
От мира, в котором привыкла жить.
Где всё было знакомое и родное.
Мне нравилось принадлежать ему.
Да, нравилось!
Я была его сладкой девочкой.
Я была его дикой девочкой.
Я была такой, какой он хотел меня видеть.
Скромной.
Нежной.
Развратной.
Жестокой.
Всё, как он пожелает.

И как я старалась, Господи, как я старалась быть его идеалом!
Как я постоянно стремилась к этому!
Это только потом я заметила, что давно уже не принимаю никаких решений самостоятельно.
Что одеваюсь лишь так, как говорит он.
Что крашу глаза так, как говорит он.
Что вижусь с теми людьми, с кем разрешает видеться он.
Это потом я поняла, что похудела на пять кг не для себя, а для него.
Потому что он так сказал.
Что так надо.

Я пила молоко.
Я никогда в жизни не пила молоко!
Я перестала пить кофе.
Да я с ума сходила от одного лишь запаха кофе!
А ещё мне не позволялось есть кукурузу из банки, но меня усиленно кормили морковкой и капустой.
Словно я заяц какой-то.
И я забыла, что, когда дарят цветы – это приятно.
Потому что, непонятно, зачем их дарить, эти яркие веники, если через три дня они завянут?
Можно годами жить без цветов и шоколада, без мягких игрушек и прогулок под луной, а потом получить на день рождения новые сноубордические очки.
Но с ними не ляжешь спать!
В них не погуляешь по городу!
Их не поставишь в вазу!
Они даже на вкус совсем пресные…
Но так надо.
Так лучше всего.
Так говорил он.
Он!
Он!
Он!
Только это было в моей голове.
Он!
Он!
Он!
Мммм, какая милая кофточка…
Он!
Он!
Он!
А вдруг ему не понравится?
Надо привести его сюда, чтоб одобрил.
Блин.
Не одобрил.
Купили вот эти две.
Одну – для всех.
Чуть ли не водолазку.
На лето.
И одну – для него.
А где тут кофточка?
А что это за верёвочка?
Но это – тсс…
Это можно одевать только для того, чтобы через минуту снять.
Ага.
Но слишком поздно я осознала, что происходит.
Что только я подчиняюсь.
Но не он.
Он – король.
Да.
Он – мой король, и я должна выполнять его приказы.
Именно приказы.
Не просьбы.
Он никогда не просил.
Он ставил перед фактом.
Так надо.
Он так сказал.
Я была слепа.
Это он ослепил меня.
Ослепил своим превосходством.
Ослепил своей страстью.
Страстью к моему телу.
Но не ко мне самой.
Не ко мне, как к личности.
Он создал куклу, которую хотел.
Но идеал – это не так просто.
Ему пришлось постоянно меня совершенствовать.
А я подчинялась.
А я любила и отдавалась.
Я хотела быть с ним.
Пока не стало совсем плохо.
Пока не почувствовала бесконечную боль внутри.
Пока не стала задыхаться.
Что-то так сильно сдавило лёгкие.
А потом заметила, что мы почти не разговариваем.
Привет.
Как дела.
Хорошо.
Секс.
Пока.
Да.
И ещё.
Он никогда не говорил «спасибо».
А я говорила.
Всегда.
И слышала тишину в ответ.
А потом он одевался и шёл пить чай.
Я снова говорила «спасибо».
А он кидал мне одежду и говорил «Всё. Можешь идти».
Я чувствовала себя шлюхой.
Его собственной, персональной шлюхой.
А потом я пересилила себя.
Я не звонила ему целый день.
А он мне тоже не звонил.
Даже не прислал смс.
Ночью казалось, что я умру.
Умру от боли, которая разрывала изнутри.
Слёзы душили меня.
Слёзы бежали по моему лицу.
Хотелось кричать.
Но кричать не получалось.
Лишь глухой стон.
И дикая, ужасная боль.
По всему телу.
Не помню, сколько это продолжалось.
Два дня.
Три.
Пять.
Неделю.
Я ничего не помню.
Всё в боли.
Всё в слезах.
Никогда не думала, что способна столько плакать.
Любая музыка, любой фильм, любой запах, напоминавшие о нём – как очередной ржавый гвоздь в сердце.
Сердце.
Оно всё в ранах.
В шрамах.
Полтора года.
Даже почти два.
В рабстве.
И вдруг – свобода.
Свобода, которая сводила с ума.
Свобода, которую я отрицала.
Не хотела принимать.
А потом мне дали кислорода.
Когда я совсем уже не могла дышать.
Меня спасли.
И я вновь расправила крылья.
И закричала:
«Ты пользовался мной всё это время! Ты не ценил меня! Так иди ты нахрен, мой король!!!»
Меня вернули к жизни.
Я вновь увидела, что мир цветной.
Что в нём люди.
И что жить – это прекрасно.
Меня оживили.
Но это уже другая история.