Поэтому кое-что может выпадать из общего сюжета.
Ну и ладно.
Экспозиция - "выбран очередной неверный путь, но нет смысла останавливаться, и движение продолжается!"
Я бежал так долго, что уже перестал различать, что конкретно вокруг, но усталость всё не приходила и не приходила. Злость укрыла её в себе и подкачивала моё тело силой, и вот я мчался и мчался навстречу судьбе. Поймаю ли я её или вновь проскользнёт она скользким змеиным хвостом? Вновь отчего-то злость переходила с собственно меня на людей, живущих в Макромире. Но тут же я убеждал себя, что всё это – чепуха. В них ничего нет, а есть во мне – даже жалкий алкоголик, выпивая бутылку водки зараз, клянёт на чём свет стоит общество. – «Меня споили друзья! У меня было слишком много бед и меня слишком много били!». Да ведь, чёрт подери, если бы он тогда сказал друзьям-пропойцам «Идите вы на», если бы сжал кулаки в ответ злодеям – то и клясть никого сейчас бы не пришлось. Но бутылка подчинила его волю, и теперь он не в силах даже по крайней мере признаться: «Я был неправ, я ошибся».
Я был неправ. Я ошибся. Я не хочу уподобляться пропитому мужичку из подворотни и клясть общество. Виноват я сам, если только всё это можно назвать виной. Просто очередное досадное недоразумение. Сейчас, уже скоро всё будет хорошо. И счастье обрадует меня одним своим присутствием, и солнышко озарит своими лучиками грешную землю. Как известно, только оно не делает приоритетного выбора – кого осветить, а кого обделить, и греет в равной степени и ангела, и беса. Так что, будь я святым или грешником – нет никакой разницы. По библейским писаниям можно решить, что Бог зол. Ад – это то, от чего нет спасения неправедным душам, но кто же праведник? Уж точно не я. Неужели на земле грешников найдётся хотя бы один Ангел? Вряд ли. Так что не буду я уповать на бога, всё равно гореть в пламени. И пока моя душа здесь, она сделает только нужные действия. А для этого необходимо помочь телу и не дать ему сгнить в могиле раньше времени.
И вот я наконец устал. Злоба отступила, убрала свои гнилые зубы с моей души, и ноги почувствовали, что не в силах бежать дальше. Только теперь я заметил, что на самом деле, несмотря на холод, тело моё всё покрылось потом. Теперь он остывал, и было ещё холоднее. Конечно, майка-безрукавка никак не приспособлена для такой погодки, а я даже не знал, какой же сейчас месяц. Судя по всему, стоял сентябрь. На другое вся погода была совсем не похоже, ну, разве что на конец августа. Куда идти? Никакой машины, и даже той дороги, на которой она стояла, не было и в помине. Какой-то лес вокруг, причём чересчур густой. И – трава, трава, трава под ногами… ни капли бензина, ни грамма дыма автомашин. И до того мне стало приятно и тепло, что я улегся на землю. Но едва мои лопатки ощутили её, как тяжесть мыслей вновь наполнила мою бедовую голову. Как это так – не было зла? Разве дикая похоть – не зло?
Так получается, что мир начинает разрушаться в первую очередь по этой причине. Отчего взрослые, пожившие люди говорят, будто у некоторых душа не выдерживает такой жизни в теле и отправляется куда-нибудь в другое место раньше времени?
……………………………………………………………………………………………………………
Погодка всё улучшалась и улучшалась. Солнышко выглянуло и согрело замёрзшее тело, когда я решил обследовать окружающую местность. А и на самом деле: до чего ж хорошо! Это же – земной рай. Главное – тихо, если не считать жизнерадостного щебетания каких-то пташек в лесу. Какая же дороженька занесла меня в это райское местечко? И есть ли здесь еда? Плохие думы покинули меня полностью. Я умышленно пытался возвратиться к ним, но всё моё существо отторгло их. Размышления ограничились констатацией невесть откуда взявшегося факта – «все делятся на три типа. Одних замечают при жизни, но забывают вскоре после гибели. Другие живут незаметно для окружающих, но когда они умирают, все вокруг говорят: «Какой же хороший человек от нас ушёл!». И третьи – живут ярко, ярко уходят». Интересно, к каким же отношусь я? Долго размышляя, я пришёл к выводу, что главное – помочь максимально большому количеству народа, и потом будет уже всё равно. Именно «помочь», а не «пострадать ни за что». Ради благого дела не жалко и лишиться жизни, но за просто так я её не отдам! И я поклялся себе, что слушать всяких Олесь и Вик, бесспорно, относящихся к категории четвёртой, не названной мною – живут, то есть так думают, а на самом деле давным-давно мертвы. С самого рождения. Так что и сожалеть будет не о чем.
Я шёл по направлению к лесу и вышел на хорошо протоптанную тропку. Однако, она уже немного заросла сорняками, из этого я сделал вывод, что раньше рядом было нечто, к чему ходил народ, но теперь его нет. Выбора совсем не было, поскольку идти в лес значило бы для меня смерть, и пришлось направиться по тропке. Хотя нет – какой-то выбор всё-таки был. Идти вправо или влево, но ни там, ни там впереди ничего не было видно. Нагнувшись, я заметил несколько камешков. Отобрав среди них два, один большой, другой совсем крохотный, загадал за большим правую «руку», за маленьким – левую, подбросил их. Выпал первым маленький, и я двинул по левой дорожке.