Снилось мне, что я в лифте. Со мною кто то ещё. Мне надо на 3 или 4 этаж, но лифт не останавливается на моем этаже, а едет вверх. Почти туда, куда нужно моей попутчице. Лифт мощный, металлический с заклепками. Пока мы поднимаемся отчетливо слышно как снаружи вдоль стен и по кабине лифта льется вода. Мне очень не комфортно. Мы с облегчением выбираемся из неуправляемого сооружения.

Потом я в офисе очень крупной компании, но не работаю там, а зашла поговорить с женщиной. Она высокая, стройная, выглядит как некий собирательный образ моих знакомых определенного типа, с которыми у меня не особо теплые отношения в силу разности миропонимания. Но все же, и я и она прекрасно понимаем, что я для неё значу. Она просто не может, не умеет по-другому, и если научится, то не сможет больше выживать в мире бизнеса.
Офис довольно просторный и очень шикарный. На диване в отдалении от меня сидит высокий подтянутый мужчина. Женщина подходит к нему, он совсем негромко и без эмоций говорит ей, чтобы она ему обо мне больше не говорила. я чувствую неловкость, даже несмотря на то, что я тут не посетитель и не проситель. Я понимаю, что одета совсем иначе, чем одеваются люди этого круга, и недоверие вызывает именно отсутствие статусной одежды. Мне неловко скорее от нелепости ситуации, нежели за него или за себя. Я думаю о том, что все мы заперты внутри своей картины мира и очень мало кто может выбраться из неё без посторонней помощи.

Потом я на улице возле входа в офисное здание. Я хочу войти, но выясняется, что компания закрыта, а люди, которые толпятся вокруг, пришли на работу, но выяснилось, что все они внезапно уволены. Здание похоже на вход в центральный телеграф, к нему примыкает забор стройки, за забором какая то высотка. Люди встали на помост вдоль этого забора, подняли какие то транспаранты и что то говорят журналистам. Я совершенно безучастна к происходящему, будто это не люди а какое то стадо. Будто я давно знаю, что люди давно уже были обречены, и весь этот фарс с демонстрацией ни к чему не приведет.

Я в доме отца возле холодильника. Сын ещё ребенок, я его не вижу, но слышу, как он говорит, что болен и хочет есть. Я открываю холодильник и из каких то пакетов навстречу мне выпрыгивает очень маленький радостный черный шпиц. Я удивляюсь, как это мачеха умудрилась засунуть его в холодильник, и пытаюсь её об этом спросить. Её тоже не вижу, слышу голос из коридора. Она переводит разговор на другую тему, оставляя мой вопрос без ответа. Меня это не удивляет, как будто для неё это был типичный поступок. Я даже некоторым образом оправдываю это её состоянием или характером. Ей, вообще, была свойственна некоторая легкая беспечность при совершении или переживании ужасных с моей точки зрения поступков. Я варю сыну какие то сосиски и ухожу за лекарством.

У меня нет денег, со мной две женщины и центром нашего внимания является жестяная коробка. Мы играем в какие то бумажки, одновременно похожие и на порезанные газеты и на деньги, но совсем не похожие на карты. Я выигрываю значительную сумму и извиняюсь перед старшей за свою удачу. Говорю ей, что если ей жаль денег, то может ей будет легче думать что это пожертвование на благотворительность и я куплю на них лекарства для своего сына.

Этот сон очень значимый.
[700x525]