Известно, что прогрессист презирает цензуру. Он громко с нею борется до ... нет, не до последней капли крови. ))) А до того момента, пока кто-то иной не рассказывает нечто прогрессисту неприятное. Тогда Конституция, свобода слова и прочие радости демократии забываются и в ход бодро идут баны, запреты, обращения к властям запретить, наказать, удалить...

Короче, пыталась сегодня поместить на ФБ через опцию "Поделиться" заметку Захара Прилепина "Мой товарищ Кирилл Серебренников".
Известно, что ФБ Прилепина не жалует и банит очень часто. Вот и этой заметки, опубликованной на сайте РенТВ, сегодня там нет.
Но главное не в этом, главное в том, что сколько бы раз я ни пыталась "поделиться" текстом на своей странице ФБ, ни разу не получилось. Пришлось просто скопировать текст. Но поскольку на ФБ, где "нет никакой цензуры", тексты пропадают очень часто, помещу-ка я его и здесь. На всякий случай.

Теперь несколько слов о самой заметке. На нее обиделись все - и защитники Серебренникова, и его противники.
Считаю справедливой обиду только первых - Захар знатно их отрапортовал.
А вот со вторыми никак не могу согласиться. За своим желанием прямолинейно-однозначного осуждения Серебренникова они не увидели главного - прилепинского полного неприятия либерально-корпоративной тусовки и верности личному товариществу.

И так:

МОЙ ТОВАРИЩ КИРИЛЛ СЕРЕБРЕННИКОВ
В свете сегодняшних событий наши любезные свободолюбивые оппоненты договорились в своих многочисленных комментариях до следующих открытий.
Открытие первое.
Недавно мы создали в компании Эдуарда Боякова, Александра Скляра и других уважаемых людей общественную организацию Русский художественный союз. Сегодня раздались вскрики (всхлипы?), что именно РХС, он и задержал театрального режиссера Кирилла Серебренникова.
Ну, как минимум с нашей подачи его допрашивают и терзают. И вообще, мы скоро всех посадим в тюрьму.
Открытие второе, попутное.
Я, как выясняется у этих господ, переехал из Донецка в Москву. 37-й год ведь наступает, куда без меня.
Отвечаю по пунктам.
Пункт первый. С вами, дорогие оппоненты, нельзя иметь дела вовсе не потому, что у нас разные убеждения. С вами нельзя иметь дело, потому что вы раз за разом демонстрируете признаки настойчивого психического расстройства. Больше мне сказать по пункту первому нечего.
Пункт второй. Я приехал в Москву на день, на "прессуху". Дом мой в Донецке. Батальон мой в ДНР.
И Бояков, кстати, скоро приедет в гости, в Донецк, ставить спектакль. Пока вы там, в Москве, заламываете руки в ожидании неминуемых арестов.
И, наконец, по сути.
Кирилл мой товарищ; я пока не очень понимаю, что происходит, но очень надеюсь, что все благополучно разрешится.
То, что Кирилл может раздражать, — это понятно. Он и меня часто раздражает. Даже бесит. И я его тоже. Что не мешает нам уважать друг друга. Он крутой режиссер.
То, что на Кирилла его многочисленные недоброжелатели написали множество доносов, тоже не удивляет. На меня тоже пишут много доносов, и ничего, я привык. Есть отдельный класс творческих людей, которые умеют только доносить. К ним надо относиться с пониманием.
Другое дело, что наша непорочная рукопожатная публика сегодня вновь словно бы воздуха в легкие набрала и воспарила. Ей нравится быть жертвой. Она ликует.
"О, идите ко мне, палачи, вяжите меня, пытайте, я ничего вам не скажу".
Тьфу.
Мне звонили весь день и буквально требовали комментариев.
"Как вы не будете комментировать?! — почти кричал, — Кирилл, между прочим, ставил по вам спектакли".
(Типа Кирилл вам давал взаймы, а вы не отдаете).
Я вот что скажу.
На Донбассе три года убивают людей, но никто из этой публики ничего даже не собирается комментировать.
И журналисты им за комментариями не звонят — а зачем?
Если и комментируют иногда, когда вдруг гибнет сразу десять человек или сто, или несколько сотен, то в стиле: "Они сами виноваты" (варианты: "Если бы не Путин...", "Это другая раса — потомки сталинистов и вертухаев..." и т. п.) Но самое ходовое вот это: "Это другая страна, они сами разберутся".
Ну да, ну да.
Смотрите, чтоб однажды к вам не применили ваших же дешевых отмазок.
Что до моей позиции: я буду поддерживать своего товарища Серебренникова, невзирая на все наши эстетические, политические и прочие разногласия.
Если у его дела есть какая-то реальная подоплека — что ж, я и в этой ситуации буду ему помогать; это нормально.
Но я никогда не буду его поддерживать в вашей истеричной компании, дорогие оппоненты. Если чуть точней, я хотел сказать: кривляки и фарисеи. Называть вас я могу только так, извините.