Женщина с утиными глазами, с лебединой улыбкой…

Я смотрю в окно, я смотрю сквозь тонкий слой пыльного стекла и вижу прохожих. Почему они – это они? Почему я – это я?

Машет тонкими ветками, будто рёбрами…

Каждый миг умирает настоящее, и трупы скапливаются, образуя прошлое, составляя память. Подарить бы их кому, да кому?

Молчать, мучительно долго молчать. Видеть лица людей, или лучше – одно лицо, суть ни одного, и молчать. Описывать состояние растянутой во времени смерти, описывать АД. Апофатический Дневник. Ночник, утренник и вечерник. Хлам на чердаке. Хлам в подвале – трупы нужных когда-то вещей. Знаки, потерявшие значимость. Акты, потерявшие актуальность.

Женщина с собачьими руками, с вечерней шеей – что она сможет понять из того, что я смогу ей сказать? Что я смогу понять из того, что смогу от неё услышать?

Мир безнадёжен. Не просто ненадёжен, а безнадёжен. Как оборвавшийся под ногами карниз.

Там, внизу, идёт женщина. Раньше её волосы были сухими и безжизненными, а теперь – водянистые и шевелятся.

Пыльно.