Ранее утро, где-то около шести. За окном медленно начинает светать. Она скидывает с себя одеяло, мягко потягивается, распластавшись по кровати как юная лань, улыбаясь, быстро вскакивает и отдергивает шторы.
Еще полчаса и солнце окончательно встанет, птицей взовьется над городом, осветив каждый его уголок, занесенный порошком чистого белого снега, откроет миру закоулки его грязной души, там где по утрам просыпаются с похмелья оборванные грязные люди, проспавшие всю ночь на улице, отряхиваются от снега, отгоняют прикорнувшую рядом блохастую собаченку, встают и шатаясь, придерживаясь за стены прошагают до ближайшего бара, где попросят налить себе вина, а вино там гламурное, только для таких как они, в модных рваных джинсах, кто-то даже в шубе, если ее не успели за ночь снять другие добрые люди, шатающиеся ночами по городу с битой в руке, ищущие «кому бы навалять», стреляющие сигареты и мелочь, а потом интересующиеся так вежливо: «А ты ваще по жизни кто?», а зубы у них почти все выбиты и, несмотря на то, что когда-то они были симпатичными мальчиками, от многочисленных переломов нос скошен набок, и шрамами от бесконечных драк обезображен каждый сантиметр их еще юного тела, организм прокурен до невозможности, так что если раздробить им грудную клетку, из легких пойдет дым; и солнце встанет и откроет всему миру красоту и неповторимость этой славной единственной нам данной жизни.
А она, она будет стоять все эти полчаса, дожидаясь своего единственного друга – солнца, вся в предвкушении того момента, когда своими теплыми лучами оно коснется-таки ее тела, пробежится мельком по нему и остановится на ее лице, игриво взглянет в глаза, чуть улыбнется и скроется за облаком. Зима.
А потом она, улыбаясь, прошлепает старенькими тапочками на кухню и нальет себе кофе, такой, как любит только она: в маленькую чашечку большую ложку растворимой гадости, полложки сахара и лимон. Чтоб жизнь сладкой не казалась. Попивая кофе, она снова возьмет свой черный телефон, посидит немного, задумавшись о чем-то и щелкая слайдером, поглядывая в окошко на раскрытый солнцем мир, откинувшись в кресле напротив компьютера, где в очередной раз откроет свою почту, но ничего не станет читать, может только зайдет на пару сайтов, где снова не найдет ничего, что имело бы значение, закроет их и снова поставит качать очередной фильм, наберет вот уже в который раз номер, который высветился еще тогда, первый раз, тогда она записала его на последней странице своего ежедневника, переставив цифры так, что даже сама потом не смогла вспомнить, как же они стояли на изначально, но потом был еще один звонок и еще, смс, ммс, а потом все прекратилось, теперь ей самой приходилось набирать этот номер, и нажмет она кнопку вызова, попивая маленькими глоточками свой гадкий кофе, закинув ногу на ногу, и будет слушать гудки. Долго так…ме-е-е-едленно будет гудет в трубке, как будто кто-то на том конце провода совсем не думает о времени, заботясь лишь о том, чтобы выдерживать равные промежутки между гудками, а ей всегда было интересно, кто же все это делает: медленные гудки, короткие «занято», «абонент временно недоступен», может там, в телефоне, кто-то живет и весь смысл жизни его состоит в том, чтобы выдерживать равные промежутки времени между гудками, в таком случае это существо должно быть женского полу, ведь «абонент временно недоступен», а когда ты открываешь слайдер, зажигается свет и существо просыпается, лениво пикает от каждого нажатия клавиш, тихонько напевает мелодию соединения, потом вымеряет расстояние между гудками, а потом так спокойно знакомым до боли голосом говорит: «Привет, как твое ничего»….
Да, кстати, если кому интересно. трубку он не возьмет.