[220x340]
Я сама себе удивилась. Своему желанию купить сборник стихов Лебедева-Кумача. Казалось бы, чего уж там премудрого: "эй, грянем сильнее, потянем дружнее"?
В сборник вошли не издававшиеся ранее (если не врут, но даже если и врут, то пускай) стихи юного Василия Лебедева. Во вступительной статье я не без интереса прочитала, что мальчик-то получил образование в классической гимназии и получал стипенцию как одаренный ребенок. Так что латынью Вася владел, как древние латиняне, знал, разумеется, античную литературу и пробовал себя в переводах Катулла и Горация.
+++
Стихи 17-летнего Лебедева - это еще пробы, поиск своего стиля и места в поэзии. Зачатую наивны, зачастую подражательны. Кому подражает? Метром - древним, а слогом - ...тут мне трудно (я же не знаток и даже не любитель поэзии). Что-то имажинистско-есенинское, что-то и некрасовское проскальзывает. Безусловно, он читает стихи "серебряные", но похоже, позиция "серебристов" его не влечет. Вот из стихотворения - обращения к Пушкину:
Ну их, новых и нахальных!
С их брюзжанием бонтонным,
Их, всю бурю яркой жизни
Претворивших в грезофарс! (1915 г.)
Это, конечно, в первую очередь пинок Северянину.
Здесь тоже узнаваемо:
Ночь. Кчаются лениво
Желтой цепью фонари.
Простучал трамвай тоскливо
номер "три".
Или "пять". Прикрыть бы веки.
Вечер веки холодит.
Полутьма. Лишь у аптеки
свет горит. (1916 г.)
Но в отличие от блоковской символики, здесь конкретика.
Поскорей бы лечь, укрыться
и уснуть.
Нет безысходности, нет страха жизни.
Это еще не жизнебрызжущий поэт, чьи песни любят "деревни и села", но кое-что в его ранних стихах угадывается.
Дует ветер, болезненно-знобкий,
Пробирается льдинкой за ворот.
Неохотно, медлительно, робко
Просыпается утренний город. (1916 г.)
Это - тоже о Москве. Только потом оптимизма до кучи, даже от холодка, который "бежит за ворот".
Вот и эти строки, несомненно будут иметь продолжение:
Солнце, солнце, бей в глаза мне.
Дай мне душу обогреть! (1917 г.)
Они бравурно зазвучат маршем:"Ну-ка, солнце, ярче брызни!"
Не могу не отметить чисто лингвистические особенности. Ну не прелесть ли это синтаксическая?!
Заплевано, захаркано,
Задымлено, задушено,
Заляпано, зашаркано,
И светлой нет отдушины. ("У заводских ворот", 1917 г.)
Или вот это:
Завтра нет. Вчера уныло. (1925 г.)
Вот прямо бери - и на занятия по синтаксису тащи!
В советский период у поэта появляется в стихах ирония (куда ж без нее после такого начала). Думаю, что Лебедев-Кумач никогда не поступался принципами, как бы это нелепо ни звучало. Вот "Ответ на письмо студенток инстиута цветных металлов":
Лимонный холодок рассвета
И гладь прудов, и рыбий клев, -
Я мог бы вам воспеть все это,
Хоть в красках я не Гумилев.
Между прочим, 1933 год, сколько лет нет Гумилева и кто его помнит, тем более, советские институтки.
Замечательное четверостишие, датированное 22.06.1941 г.
В большой фашистской голове
Благоразумья нету и в помине.
Наполеон - и тот обжегся на Москве,
А Гитлер - просто прогорит в Берлине!
Лебедев-Кумач потом перешел на короткую строку, бесхитростные рифмы, понятные сравнения - и стал народным. Писал ли он с фигой в кармане? Думаю, нет. Просто исходил от адресата.
"Как невесту Родину мы любим, бережем как ласковую мать". И - наоборот, крУгом: "Страна, как мать,зовет и любит нас!"
Моменты его биографии впечатлили, но о них прочитаете сами.