Иногда читаешь книгу, и понимаешь: «Вот оно!». То самое, созвучное только тебе. Что-то особенное, заставляющее трепетать все внутренности (и да, получается очень романтично и удивительно). Как влюбленность, но совсем не безответная. Ты словно чувствуешь, что каждым предложением, каждым словом и даже каждым незначительным звуком автор признается в любви именно тебе. Чтобы вызывать такие эмоции, чтобы заставлять читателя плакать и смеяться, любить и ненавидеть, мечтать и засыпать в совершенных восхитительных фантазиях, нужно быть Гением. Не для всего мира, нет. Для тех, кто откроет, прочитает и захлебнется эмоциями.
Один из верных путей в истинное будущее (ведь есть еще и ложное будущее) — это идти в том направлении,
в котором растет твой страх.
А бывает, что не одна книга, а все произведения какого-нибудь автора становятся путеводной звездой и огромной, невероятной привязанностью на долгие годы. Для меня таким автором стал Милорад Павич – удивительный, волшебный, необыкновенный, странный, сказочный, темный, нежный и вдохновляющий Писатель. Когда я узнала, что он скончался, я впервые поняла, что по незнакомому человеку тоже можно скорбеть. Конечно, не пафосно и тяжко, но все же. Каждый раз, когда я слышу его имя, у меня сердечко делает вот так: «ток-ток-ток», быстро и как будто бы сконфужено. Остались только его книги. Книги, которым, правда, нет цены. Я могу часами читать и перечитывать все эти хитросплетения, воздушности, кружева и витиеватые притчи, и просто наслаждаться.
Некоторые улыбки могут подолгу жить на лицах мужчин и женщин, не исчезая столетиями.
Они даже достаются в наследство следующим поколениям.
Я чуть ли не наизусть знаю «Хазарский словарь» и по памяти цитирую «Ящик для письменных принадлежностей». А «вывернутая перчатка»? А «Внутренняя сторона ветра»? Блаженство. Великолепие. Недосягаемое мастерство. И, конечно, стихи…
Лес — утешенье моё на земле, что я засадил семенами имён.
Уста мои — кладбище предков, которых в слова, как в могилу в свой час опустили.
В каждом из слов я лежу, в каждом из вас заживо я погребён.
И все-таки моей самой любимой книгой был и остается «Пейзаж, нарисованный чаем». Что сказать мне о ней? Сюжет ли обозначить, главных героев, конфликты? Полноте, это невозможно. В простом человеческом пересказе книга выглядит куце. Наверное, нужно быть Милорадом Павичем, чтобы хотя бы пятую часть истории обозначить правдиво и столь же изысканно. Можно и нужно сказать о форме, которая, как всегда, безупречна. Откуда все это берется – задом-наперед и передом-назад, словари со сложной структурой и романы-кроссворды – одному богу известно. И действительно, в каком направлении не читай «Пейзаж», все равно выходит превосходно. Это не та книга, где нужно корпеть над фабулой и пристально следить за событиями. В интригах Павича нет никакой логики, по крайней мере, на первый взгляд. Вот он пишет о картинах, а на другой странице погружается в историю какого-нибудь ну очень странного господина. И, конечно же, притчи. Любая книга Милорада – прежде всего, притча. Сундук с двойным дном. И, поди же, догадайся, что хотел сказать автор. Не всегда можно уловить хотя бы намек. Но копать и рассматривать все эти словесные артефакты – невероятное удовольствие, от которого крайне сложно оторваться.
Люди живут в своих мыслях, словно личинки. Только некоторые развиваются в бабочек и покидают кокон.
Дорога, как и все дороги, думала за них, прежде чем они успели на нее ступить.
Лил дождь, стояла тоскливая пора, когда женщины из одного сна уходят в другой, чтобы там кого-то убить.
В человеке любовь занимает ровно столько места, сколько оставляет ненависть, совсем как в бокале с вином, где места для воды ровно столько, сколько выпито вина. И если глубоко лежит ненависть — мелко лежать любви.
Мы разного безумия люди.
Слова на людях растут как волосы… Слова, как и волосы, могут быть черными или каштановыми и даже втайне рыжими — красными. Но рано или поздно они побелеют, как волосы у меня и моих ровесников. Со словами можно делать что хочешь, но и они с тобой поступают как хотят.
Когда мы стоим, то стоим ли мы, или лишь пропускаем собственные шаги, которые отмеряют и сокращают наш путь?
Человек, чье сердце полно молчания, совсем не таков, как тот, чье сердце полно тишины.
И не могу удержаться от сравнения: читать Милорада Павича для меня все равно, что слушать Бьорк нон-стоп в самом крутом амфитеатре мира.