Били копыт, пели будто:
Гриб
Грабь
Гроб
Груб
Ветром опита,
льдом обута,
улица скользила.
Лошадь на круп грохнулась
и сразу
за зевакой зевака,
штаны пришедшие Кузнецким клёшить, сгрудились.
Смех зазвенел и зазвякал
- Лошадь упала!
- Упала лошадь!
Смеялся Кузнецкий.
Лишь один я
голос свой не вмешивал в вой ему.
подошел и вижу
глаза лошадиные...
улица опрокинулась, течет по-своему
подошел и вижу -
за каплищей каплища по морде катится, прячется в шерсти...
И какая-то общая звериная тоска,
плеща,
вылилась на меня
и расплылась в шелесте.
"Лошадь, не надо...
Лошадь, слушайте!
Чего вы думаете, что вы их плоше?
Деточка, все мы немножко лошади,
И каждый из нас по-своему лошадь."
Может быть - старая - и не нуждалась в няньке,
может быть, и мысль ей казалась пошла,
только
лошадь
рванулась на ноги,
ржанула
и пошла.
Хвостом помахивала.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая, стала в стойло.
И все ей казалось - она жеребенок,
И стоило жить,
И работать стоило.

1918г.