Вокруг меня пустота. Жизнь на правой ладони, смерть на левой. Нет ни какого завтра и нет ни какого вчера. И всё же погружаясь в океан времени, я вижу любовь и её причудливый узор растерянности.
Ни кто не знает, ни кто не знает - повторяю я шепотом, и пар клубится на морозном воздухе.
Я помню, что умел летать. Нет, крыльев точно не было. Я просто шел и ложился на плотный воздух и парил. Я это отчётливо помню. Такое невозможно забыть. Лечь на воздух, словно ложишься на воду. И плывёшь. Легко.
Я всё это уже видел, я всё это уже знаю. И её глаза, очень внимательные, как у детей. Она так и осталась ребёнком. Но выросла. Такая взрослая стала. Как здорово. Красавица.
Мне как-то раз сказали, что я был знатным гражданином острова Борнео. Давно это было, лет восемьсот назад. И где ж мне помнить подробности, если я не помню, что было пару лет назад.
В голове этого человека схема. Он даже стремиться к схеме, потому что растерян и напуган. Так ему легче. Он и другим советует сделать с собой то же самое, что и с собой сделал. Описывая здоровье, описывает какие-то шестерёнки, хронометраж времени, порядок. Ничего живого на поверхности. Только там внутри маленькая девочка, забилась в уголок и плачет, улыбаясь натужено ртом взрослой женщины.
В ребёнке эта пустота. Взвешенная, равномерная, кипучая. Ни единой мысли. Так замечательно. Маленькие Будды. Знают всё. Знают всё, но скоро забудут и утонут в тумане жизни. Навсегда и с головой. Больше их не вернуть. Никогда.
Мыслимое мыслится. Эту фразу я часто повторяю, восхищаясь замыслом жизни.
Жизнь для меня проходит как один день, как одно мгновение, раз за разом повторяясь. Из пустоты срываюсь и падаю вновь и вновь, проваливаясь в день жизни и её ночи и её вечера и её небо и её океаны, города, толпы людей.
Истории жизни: маленькие фуги и прелюдии, кантаты и оратории, каноны и целые оперы.
Когда случается случайность, смотри на неё, остановись, созерцай. Это происходит здесь и сейчас и это красиво. И это не остановить. Мир уменьшается до размера маленького мячика. Чувства льются свободно: обида, любовь, злость, недоумение. И люди вновь и вновь меняют круг, то расходясь, то снова сходясь. Частицы на воде думают, что это они сами, когда сам океан, по поверхности которого они плавают, не шелохнётся без светил, что в небе. Связанные одной целью, уходящей в бесконечность. Но как так – слово есть, а значения нет?
Человек - часть жизни, накопивший опыт не человека, а самой жизни и того понятия, который мы способны в это вложить своим умом. Миллиарды лет опыта и лишь на поверхности умение осознавать себя, как тонкая кожа новорождённой мушки. Безумец, что ходит днём со свечёй по улицам и разыскивает человека, не находя его.
Желая любить, мы гоним, учим, наслаждаемся мучением других. Одинокие, забитые в самые дальние уголки своих душ дети готовы расплакаться, но не могут. Потеряли способность, заменили живое на механику. Мы верим в выбор, которого нет, но ведь и история не про выбор. Жизнь – это история о другом, сегодня не популярном у слушателя и её пользователя. Лишь дурак думает о жизни, о которой позабыли все. Если бы мы участвовали в жизни, мы бы увидели друг друга. Впервые. Вот это было бы открытие. Но удобнее считать, что жизнь, это утопия, путая абсолютные величины, механически неподвижные конечные функции с живой динамикой и изменениями уводящими в неопределённость. Но жизнь, это неопределённость особого рода, в которой на уровне сознания нет ответа о цели. Ответ о цели всегда в глобальном и всегда над нашим сознаньем. Жизнь и жизнь стали двумя противопоставленными значениями, связанные одной лексической формой. Ни в одной мудрой книге нет мудрости в буквах и словах. Вся мудрость за ними, внутри них. Мы всегда читаем сердцем, если умеем. А если нет, читаем буквы, выучивая и зазубривая их вдоль и поперёк, сводя всё к механическим формулам, застывшим восковым фигурам.
Нет случайностей – они твой диалог с самой жизнью. Поэтому я и вспомнил фильм «Ностальгия» Тарковского. О чём же эта ностальгия? Утерянного рая? Быть может по тем полётам, что я помню? Не знаю. Ничего я не знаю. Да и могу ли?