Сообщество у меня никто забирать так и не жаждет, а тем временем на дайри происходит Фандомная Битва, в которой, среди прочих, принимает участие команда "Псевдокитай".
Да-да, они именно о том, о чём все подумали - их работы посвящены псевдодревнекитайскому сёдзе =)
И Фушиге в том числе. Включая ненаписанные её части.

Источник: http://fk-2o13.diary.ru/~fk-2O13/p190124744.htm?oam#more3
Цикл: Бьякко-кайдэн
Название: Девочка открывает книгу
Автор: фандом сёдзё в китайском стиле
Бета: фандом сёдзё в китайском стиле
Персонажи/пейринг: Осуги Судзуно, Татара, Амэфури
Размер: драббл (655 слов)
Рейтинг: PG-13
Категория: джен
Жанр: АУ, зарисовка
Краткое содержание: эта книга приносит смерть; но когда тебе шестнадцать, иногда как раз очень охота умереть
Примечание: по мотивам вселенной Fushigi Yuugi

Осуги Судзуно любила свои волосы.
Длинные, светлые – наследие рано умершей матери-иностранки – они слегка вились на концах и с каждым годом становились всё длиннее и гуще. Отец ругался – в тех местах, откуда он был родом, верили: если косы слишком длинны, за них ночью уцепятся черти, чтобы вылезти из Ада. Судзуно смеялась и отмахивалась: в чертей она не верила, в колдовство – тоже.
Она читала мамины французские книжки, любовалась гравюрами, на которых прекрасные златокудрые девушки в длинных платьях кружились среди цветов и бабочек. Представляла себя одной из этих девушек, мысленно гуляла по прекрасным садам, смотрела, как играют радуги в струях фонтанов...

Осуги Судзуно любила свои волосы и книги и не очень любила людей: люди были куда скучнее. И слишком часто кричали или шептали ей вслед:
– Чертовка заморская! Шлюшка белобрысая!
Из-за людей мама последние годы почти не выходила из дома и только снова и снова перелистывала свои книги или обнимала мужа и дочь, словно ища в них защиты. Из-за людей папа хочет отрезать Судзуно обе косы. Из-за людей Судзуно часто плачет после школы. Люди вообще страшные существа. И недобрые. Книги лучше: они рассказывают сказки, истории, шепчут о любви и плачут о погибели... Но одну книгу читать нельзя.
Она лежит у папы в кабинете: простая, самодельная книжка в красном коленкоровом переплёте. «Вселенная четырёх богов».
Из-за неё, говорит папа, умер дядя Окуда. И его дочка, Такико.
Но из-за книг люди не умирают, а дядя Окуда просто сошёл с ума. От горя, потому что его жена и его дочка были чахоточные и умерли. Так говорит тётушка Ясуко, а она умная. Книги не убивают людей; людей убивают люди.

Наверное, поэтому, когда папа был в командировке в старой столице, Судзуно пробралась в его кабинет и взяла запретную книжку: она не верила, что та может ей навредить.. А если она всё-таки убивает людей – даже лучше: сегодня как никогда хотелось умереть. Это ведь очень больно, когда ты признаёшься кому-то в любви и слышишь в ответ: «Все иностранки шлюхи!»
Но умирать от ножа или таблеток – слишком больно. Таатан, одноклассница Судзуно, мучалась несколько часов. Говорят, легко и быстро можно умереть от газа... но Судзуно сомневалась и в этом. Звучало слишком красиво, да и газ пока был только в паре богатых особняков в центре города.
И вообще все эти затеи - чушь и блажь. Просто Судзуно хотелось проверить, что с этой книгой всё-таки не так.

Коленкоровый переплёт приятно пах книжной пылью. Страница под пальцами была тёплой и чуть шероховатой, кандзи – неожиданно чёткими для рукописи.
Может быть, страницы тайно пропитали ядом? Но ведь это книжка, написанная дядей Окуда, зачем бы он стал такое творить.
«Открыла свиток дева пресвятая. По древним строкам взгляд скользит, читая: давным-давно, в неведомых краях, лилася кровь в бесчисленных боях, железо сеяли и жали только смерть. И чтобы людям взор поднять посметь, должна была прийти надежда к ним – девица чистая, ведомая одним: желаньем миру послужить по мере сил. Так в годы древние Владыка возвестил...»
В глазах потемнело. Голова закружилась, в животе что-то ёкнуло и перебултыхнулось.
«Ой. Это я что же, умираю?!.»


– Очнулась, маленькая? – ласково спросил негромкий мужской голос.
На лбу было холодно и мокро. Судзуно с трудом разлепила веки. Перед глазами свисала бахрома из цветных лент. Где-то среди этих лент пряталось лицо немолодого, лет под сорок, мужчины с добрыми морщинками в уголках глаз.
– Я Амэфури, бродячий лекарь-аптекарь, – сказал он. – А это мой ученик, Татара. Он тебя принёс в мою палатку. А ты кто?
– Осуги... Осуги Судзуно, – она попыталась сесть и поняла, что голова всё ещё кружится.
– Тшш, маленькая. Ты на солнце перегрелась. Нездешняя, наверное. Осуги... странное имя, а, Татара? Что молчишь?
Парень с длинной косой пожал плечами.
– А о чём говорить? Ясно, не местная. Местные таких платьев не носят. От каравана отстала, наверное?
– Не помню... – растерянно ответила Судзуно. – Ничего не помню...
– Это солнышко всё. Ничего. Вспомнишь ещё. Ты как, читать-писать умеешь?
– Немного... то есть да, умею.
– Вот и хорошо. А то Татара грамоте так и не научился. Будешь вместо него записывать и выписывать...
Голова кружилась, но на сердце почему-то было удивительно легко. Белый котенок в темную полоску шевельнулся у неё на груди и негромко мяукнул.
– Ой... это ваш? Или мой?
– Не наш точно, у нас кошек не было, – мотнул косой Татара. – Сама понимаешь, кошки и кошачья мята – дурное сочетание.
– Значит, мой... Киса, как тебя зовут?
Котенок снова мявкнул и потёрся о руку Судзуно.
– Красивый какой! – улыбнулся Амэфури. – Назовём... Бьяку. Ему идёт, правда?
Новокрещеный котенок довольно зевнул.

Источник: http://fk-2o13.diary.ru/~fk-2O13/p190124744.htm?oam#more5
Цикл: Бьякко-кайдэн
Название: Книга открывает девочку
Автор: фандом сёдзё в китайском стиле
Бета: фандом сёдзё в китайском стиле
Персонажи/пейринг: Осуги Судзуно, Татара, Амэфури, ОЖП
Размер: драббл (689 слов)
Рейтинг: G
Категория: джен
Жанр: АУ, зарисовка
Краткое содержание: летний день, дорожные заботы и надежный способ опознания Жрицы
Примечание: по мотивам вселенной Fushigi Yuugi

Осуги сушила длинные волосы на солнце и между делом переписывала по образцу письмо-прошение к наместнику такой-то области о дозволении торговать на его землях травами и порошками лекарственного характера. В Сайро – так назывался край, куда её занесло – бюрократию любили, ценили и разводили с тем же фанатизмом, с каким иные разводят кроликов. Котенок Бьяку сидел рядом, щурил хитрые зелёные глаза и улыбался, как будто ему был ведом некий страшный и важный секрет, которого не постичь глупым людишкам.
Неподалёку, под ветлой, сидел Татара. Он тоже был занят делом: готовил порошки. Для этого сухие травы и кусочки кораллов, песчаника и ещё чего-то он клал на плоский камень и другим плоским камнем сперва давил, а потом растирал, пока не оставалась однородная мелкая-мелкая пыль. Её он ссыпал в бумажные конвертики, споласкивал камень, вытирал и начинал всё заново.
Осуги краем глаза смотрела, как он работает: легко, старательно, сосредоточенно, не отвлекаясь ни на шум птичьих крыльев, ни на сердитую скороговорку папаши Амэфури, спорившего с каким-то приграничным стражником.
«И не скучно ему – одно и то же, одно и тоже... нет, не скучно: наверное, потому, что это полезное дело. Или потому, что без этого не научиться быть настоящим лекарем?»

– Эй, Осуги, маленькая, подь-ка сюда! – оторвал её от прошения и татариной красоты папаша Амэфури.
Когда он зовёт – надо вставать и идти, это Осуги хорошо усвоила за месяц, прошедший в странствиях по пустынным сайронским дорогам. Поэтому она придавила камушком бумаги, чтобы ветром не снесло в реку, и побежала на зов. Сухая трава колола пятки, но уже не очень больно: за три недели, прошедшие после трагической гибели босоножек в половодье, ноги почти привыкли быть босыми.
– Это та девочка?
– Она, сударыня. Как есть она. Осуги, найдёница наша.
Сударыня – высокая, сухощавая и скуластая старуха лет пятидесяти – с сомнением осмотрела девочку. Дёрнула за косу, ткнула длинным жёстким пальцем в щёку, пощупала бока и грудь. Осуги терпела: если старуха это делает – значит, имеет право. Это она тоже успела выучить.
– Откуда родом? – тем временем каркнула та .
– Не помню... наверное, из Кутоо... – растерянно ответила Осуги. – Папаша говорят, там живут такие, как я. Со светлыми волосами.
– Сколько мужчин было?
– Ни одного!
– Девка, значит. Хорошо, совпадает, – старуха достала из длинного тяжелого, отороченного мехом (и это по здешней-то жаре!) рукава какой-то свиток, сверилась с ним. – Знакомы ли тебе сии слова: «радио, электричество, газовое отопление, фонограф, синематограф»?
– Ну... – Осуги задумалась.
Она не очень хорошо помнила, но кажется, когда-то сталкивалась с чем-то таким. Но это было так давно и так далеко!..
– «Кинематограф» надо говорить, – задумчиво сказала она. – Фонографа не знаю... радио и электричество вроде помню.
Старуха поджала губы, пожевала ими некоторое время, недовольно окидывая взглядом Осуги, но наконец изволила выдать:
– По итогам проверки ты – девственная жрица великого Белого Тигра.
– И... что я должна делать?
– Со всеми своими спутниками проследовать в столицу. Там ты совершишь ритуальный вызов божества, после чего станешь женой принца Экиэ. Я, между прочим – госпожа Шутара Руй, старшая камергер ведомства Богов и Церемоний.
– А обязательно... женой?
– Разумеется. Ещё вопросы есть?
– А что надо для вызова?
Госпожа Шутара снова сверилась со свитком:
– Семь божественных хранителей, девственная жрица, заклинание. Ну, и храм вокруг. Из семи божественных хранителей в наличии... так... Амэфури есть, Татара есть, Экиэ есть... следующим должен быть Токаки.
– И, э, где он?
– Мне откуда знать? Будем искать. Его приметы таковы: густые брови, волосы белее снега и золотые серьги. Так написано в свитке.
– Что значит - “будем”? Вы же обещали мою девочку не забирать! – возмутился Амэфури.
– Болван, – бросила госпожа Шутара. – Разумеется, вы отправитесь на поиски вместе с ней. И немедленно. Закладывай свой экипаж. И никаких “но” и “однако” мне тут!

Белый котенок старательно умыл мордочку и одним прыжком подскочил к своей хозяйке. Та, краем уха слушая, как папаша Амэфури бранится с госпожой камергером, собирала письменные принадлежности и незаконченное прошение в дорожную сумку.
И думала, что всё-таки Татара очень красивый, когда стоит вот так – заслоняясь ладонью от солнца, на самом ветру, – и смотрит куда-то в неведомую даль.
А Татара тревожно думал: уж не кутооские ли воины спугнули уток на том берегу реки? И если они – сколько шансов с ними не столкнуться?
Белый в темную полоску котёнок потерся о его лодыжку и запрыгнул в телегу.
И впрямь: была пора в путь.