Настроение сейчас - диафрагма дребиздит

Холодно. Дрожат руки. Не боль, а какой-то намек на нее растекается по вискам и лобной доле. Глаза - две плотоядные ящерки. Мутная херовина под диафрагмой бьет током изаставляет дышать.
Муть. Мутный свет сквозь серый туман. Шаги ног в тяжелых ботинках, лязгание экзоскелетов, яркие лучи фонарей. И почему-то Визбор. Ты у меня одна. Словно в ночи луна, в степи сосна, а в году весна. Странно. Гитарный перебор звучит очень странно в этом мутном безвремении, где ни ночи, ни времен года, ни тем более степей. Только изуродованные ошметки быстрорастворимых сказок пахнут горелой пластмассой. Сквозь дым фонари выхватывают куски реальности. Они дрожат неясные, нечеткие, но уже почти осязаемые. Они раздвигают эту темную комнату с немытыми стеклами. Живой и настоящий процесс творения. Если позволить себе осознать и поверить, то перехватит дыхание. Но небритый "пиджак" просто подумает, что ты боишься падать. Ту и черт с ним. Он на то и педжак, и потому и небрит, чтобы говорить чушь и верить в пластиковые сказки. Надо хотя бы на мгновение увидеть его растеряное и напуганое лицо, чтобы по настоящему проникнуться сладостью этого горького запаха. ПОсле этого руки сами схватят ружье и будут жать на спуск, не обращая внимание на режущий глаза дым. Она смеется. Под шлемом не видно лица, а экзоскелет изменяет фигуру так, что понять мужская она или женская решительно не возможно. Но высокий, чуть хриплый, смех дает понять что это именно она. Взгляд на какое-то бесконечно-долгое мгновение задерживается на алой метке на плече. Капитан. Подумать только. Пиздец какой.
"Эти пластиковые сказки всего-лишь одна из разновидностей кастылей. Не сильно хуже чем те, что мы оставили, когда взяли в руки ружья. Но если ты хоть раз видел ребенка, который учится улыбаться и видеть мир, к которому ты так привык, то поймешь, что ты оказался в этой реальности довольно случайно, и теперь ешь, то, что дают. А ведь достаточно всего лишь взять в руки винтовку и разок нажать на спуск. Дым от одной горящей сказки. Этого вполне достаточно чтобы разъесть одну единственную реальность и недвусмысленно намекнуть тебе на убогость твоей Майи"
Он смотрит на нее круглыми от удивления глазами. Синяя рубашка, с коротким руковом, накачаные руки, аккуратная стрижка по последней моде. Она смеется. От этого смеха у меня мороз по коже. У него думаю тоже. И в то же время сейчас я готов умирать и убивать за этот заливистый хриплый смех. Мне кажется она смоотрит прямо ему в глаза, но точно уверен я быть не могу. Мы оба не видим ее глаз. Горяхий пластик. Снова горящий пластик. Теперь я тоже смеюсь. Каким-то неожиданно тупым хохотом. И от этого мне только смешнее.
Свистопляска параметров на самом краю поля зрения. Глупость какая. Мамочка будет за тебя волноваться. Сердечный ритм, артериальное давление, ритмы мозговой активности, еще куча параметров. Зачем? Они говорят, что чтобы контролировать мое состояние. Можно подумать, что если я нарвусь на турелль или положим решу перестрелять взвод это поможет. Но мама волнуется. Потому что любит. Вынуждена делать хоть что-то чтобы не маятся безделием.
Дверь. Огромная металлическая дверь, за которой воздушный шлюз. За спиной примерно сто метров реальности и темно серая муть. Сложноо сказать сколько. Не уверен даже, что ее количество вообще можно мерить. Какой-то внутренний суфлер подсказывает мне, что то, что дверь не открывается должно бы вызвать у меня панику. Но его голос срывающийся на истошный хриплый фальчет упорно тонет в черном дыме заполняющем коридор. Голос в наушниках. Очень приятный. Мягкий, говорящий снебольшим едва заметным акцентом.
"ПОйми дверь Думай как дверь. Люби дверь" Чушь какая. Пытаюсь вспомнить чей же это голос, но все бестолку. Руки тем временем как-то сами по себе отдирают несколько платин, и копошатся в скоплении проводов. Забив на голос я ныряю туда. Провода. Провода. Провода. Они опутывают меня, иногда даже кажется, что душат. Хотя я знаю что это чушь - уж от чего от чего а от этого то экзоскелет точно защищает. Они рвутся, и как будто прорастают вновь. Стоны. Я вижу ее. Остатки экзоскелета висят на обрывках проводов и лежат на полу. Сотни проводов опутывают ее стройное поджарое тело. Из под них почти сочится кровь. Удивительно, насколько это красиво. Никогда бы не подумал, что это может мне понравится, однако... Силовой кабель как толстая змея копытывает ее голову. Треск шлема. Волна черных как моль волос. Кабель как будто ласкает ее, при этом оставляя на коже кровавые ссадины. Но ей это нравится. У нее вообще поразительная способность любить практически все, что она только захочет. Рву провода. На руках кровь. Лицо, ладони, грудь. Больно. Приятно. Чувствуешь, что действительно отхватил себе кусок реальности. Вкус крови. Вкус губ. Запах волос. Шум дождя, далекий саксофон. Провода. Упасть на пол. Холодно. Страшно. Отличное место для отдыха. Где-то вдалеке слышны тяжелые шаги. Язык чувствует застрявший в щеке осколок шлема. Почему-то мне кажется Это забавным.

А саксафонист сейчас будет играть соло...