Четыре стихотворения, в общем-то, даже не стихи, а песни, которые больше всего зацепили меня в последние два месяца. Три стиха Сергея Калугина и одно - кажется, Саши Черного, я его даже не смог найти в инете - это "Роза Ветров"..
Там такие строчки - "сквозь время спешу к тебе, роза ветров".. Все четыре песни исполняет один мой знакомый человек, исполняет здорово, да и нельзя такие стихи петь плохо..


"
Горный Китай, монастырь Чжоан Чжоу, век от
рождества Христова 853-й. Hекто спросил
Лин цзы: "Что такое мать?" -
"Алчность и страсть есть мать, - ответил
мастер. - Когда с сосредоточенным сознанием мы вступаем в
чувственный мир, мир страстей и вожделений, и
пытаемся найти все эти страсти, но видим лишь
стоящую за ними пустоту, когда нигде нет
привязанностей, это называется " убить свою
мать ".

Я сомневался, признаюсь, что это сбудется с ним,
Что он прорвется сквозь колодец и выйдет живым,
Hо, оказалось, что он тверже в поступках, чем иные
в словах.
Короче, утро было ясным, не хотелось вставать,
Hо эта сволочь подняла меня в 6-35,
И я спросонья понял только одно: меня не мучает
страх.
Когда я выскочил из ванной с полотенцем в руках,
Он ставил чайник, мыл посуду, грохоча второпях,
И что-то брезжило, крутилось, нарастало, начинало
сиять.
Я вдруг поймал его глаза - в них искры бились
ключом,
И я стал больше, чем я был и чем я буду ещё,
Я успокоился и сел, мне стало ясно: он убил свою
мать .

И время стало навсегда, поскольку время стоит.
А он сказал, что в понедельник шеф собрался на
Крит,
Короче, надо до отъезда заскочить к нему - работу
забрать.
И он заваривал чай, он резал плавленый сыр,
А я уже почти что вспомнил, кто творил этот мир.
Я рассмеялся и сказал: "Hу как ты мог, она же
все-таки мать!"
И он терзал на подоконнике плавленый сыр,
А я уже почти припомнил, кто творил этот
мир.
И я сказал ему: "Убивец! Как ты мог, она
же все-таки мать!"

И он сидел и улыбался, и я был вместе с ним.
И он сказал: "Hо ты ведь тоже стал собою
самим".
А я сказал: "Hайти нетрудно, он в десятки раз
сложней не терять.
И будь любезен, прекрати свой жизнерадостный
бред.
Ты видишь свет во мне, но это есть твой
собственный свет.
Твоя ответственность отныне безмерна: ты убил свою
мать .
Изволь немедля прекратить свой жизнерадостный
бред,
Ты видишь свет во мне, но это есть твой
собственный свет.
Твоя ответственность безмерна, ты свободен:
ты убил свою мать ".

Hа дальней стройке заворочался проснувшийся
кран,
Стакан в руке моей являл собою только стакан,
И первый раз за восемь лет я отдыхал, во мне цвела
благодать.
И мы обнялись и пошли бродить под небом седым,
И это небо было нами, и мы были одним.
Всегда приятно быть подольше рядом с тем, кто убил
свою мать .
И мы обнялись, и пошли бродить под небом
седым,
И это небо было нами, и мы были одним.
Всегда приятно чуть подольше быть с тем, кто
убил свою мать .
"


"
Мёртвой свастикой в небе орёл повис,
Под крылом кричат ледяные ветра,
Я не вижу, но знаю, он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.

Мир припал на брюхо как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны:
Что приблизилось время огня в небесах,
Что приблизился час восхождения Чёрной Луны.

Но с тех пор, как она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны,
И всё чаще мне снится обрыв и костёр,
И мой танец в сиянии Чёрной Луны.

В этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мёртвого чувства предельной вины,
От того я пришёл сюда петь и плясать
В восходящих потоках сияния Чёрной Луны

Я открыл себе грудь алмазным серпом
И подставил, бесстыдно смеясь и крича,
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим невидимым чёрным лучам.

Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мёртвого чувства предельной вины,
Мне осталось одно - это петь и кричать
В затопившем вселенную пламени Чёрной Луны.
"


"
И вот я вышел из дома, освоив науку смотреть,
Я посмотрел на мой город, и город был тусклым, как смерть.
Все изменилось, пока я учился искать имена -
Чужое небо, чужие дороги, чужая страна...
И я подбросил монету, сказав себе :"Зло и добро."
Монета весело встала три раза подряд на ребро.
И я проверил карманы - Нож, спички и карта небес,
А за подкладкой плацкартный билет на туркестанский экспресс .

Вокзал сначала был полон, а к ночи совсем опустел,
А я забыл разузнать, сколько нынче берут за постель.
И мертвый голос, как пойманный ангел, метался в дверях
И говорил о ненужных мне стрелках, платформах, путях...
И я купил папиросы, и после в буфете вино,
И полупьяный буфетчик спросил меня, глядя в окно:
"Послушай, милый, ты точно ли знаешь, что делаешь здесь?"
А я ответил: "Следящий, я жду туркестанский экспресс -
Последний в этом году
Туркестанский экспресс ."

Подали поезд, и я отыскал свой девятый вагон,
И проводник попросил документы - и это был Он...
Он удивился - зеленая форма, на что так смотреть?
А я сказал: "Господин мой, я здесь! я не боюсь умереть!"
И я ушел, и включился, когда проезжали Уфу,
И мне какой-то мудак все объяснял, что такое кунг-фу,
А с верхней полки сказали: "Надежней хороший обрез."
А я подумал: "Я все-таки сел в туркестанский экспресс -
Последний в этом году
Туркестанский экспресс !.."

И под остывшим титаном стакан громыхал словно цепь,
А за багровым окном начиналась великая степь,
И проводник подошел и сказал мне: "Возможно ты прав.
И если так, то поближе держись - я покидаю состав!"
И я не помню прыжка, помню только удар о песок,
Потом он был впереди, я хромал и мы шли на восток.
Потом он сел на траву возле ржавых заброшенных рельс,
И он сказал: "Будем ждать. Здесь пойдет туркестанский экспресс -
Быть может первый за век,
За весь этот век!.."

Он первым прыгнул на буфер, я повис на каких-то штырях,
И кто-то вышел курить - меня втянули в вагон на руках.
И мне сказали: "Расслабься, жить будешь! Въеби из горла!
Она была в двух шагах, но в этот раз ничего не смогла."
Потом цепляли почтовый, потом проезжали Уфу...
И я ушел, и включился, и поезд вкатился в Москву.
Я посмотрел на мой город, и город был новый, живой.
И кто-то тихо сказал: "Получилось.
А ты смотри - получилось!
Ну что ж, с возвращеньем домой,
Туркестанский беглец.
С возвращеньем домой!"

"


Все это был Сергей Калугин..

А сейчас все-таки за неимением лучшего нового слушаю "Звезду" Кукрыниксов.. Тоже, по-своему, шедевр..