Альбер Камю

"Письмо отчаявшемуся"

Вы пишете мне, что эта война вас изводит. Что вы скорее согласились бы умереть, чем сносить эту всеобщую глупость, эту кровавую трусость и ту преступную наивность, всё ещё полагающую, что людские проблемы можно разрешить кровью. Я читаю и понимаю вас. Особенно тот выбор, то противопоставление между собственной готовностью умереть и отвращением видеть смерть других. Оно отличает достойного человека. Оно возвышает человека до того уровня, с которого уже возможен разговор. Как в самом деле не прийти в отчаяние? Часто судьбы любимых нами людей были под угрозой. Болезни, смерти, сумасшествия, но всегда незыблемы были мы и то, во что мы верили. Очень часто наши жизненные ценности едва не рушились. Но никогда ещё эти судьбы и эти ценности не были под большей угрозой и к тому же в одно и то же время. Никогда ещё нам не грозило столь полное уничтожение.
Я вас понимаю, но я не могу согласиться с вашим стремлением возвести отчаяние в правило жизни и решив, что всё бесполезно, спрятаться в панцирь собственного отвращения. Потому что отчаяние - чувство, а не состояние. В нем нельзя оставаться. Всякое чувство должно уступить место ясному взгляду на вещи.

Вы говорите - "Но что же делать? И что могу сделать лично я?" Однако, сама постановка вопроса неверная. Вы ещё верите в отдельную личность, а все потому, что четко чувствуете в себе и окружающих вас людях доброе начало. Но кажется, что личности эти, взятые отдельно, не могут ни на что повлиять, и общество приводит вас в отчаяние. Заметьте, что это самое общество вызывало в вас отвращение задолго до катастрофы. Что и вы, и я знали, что это общество закончит именно войной. Что мы оба об этом кричали. Что между нами и им не было ничего общего. Сегодня это то же самое общество. Оно подошло к своему естественному концу. И, рассуждая хладнокровно, сказать по правде, у вас не больше причин приходить в отчаяние, чем в 1928 году. Если быть точным, причин ровно столько же. В действительности, у воевавших в 1914 было больше причин прийти в отчаяние, потому что они меньше понимали причины происходящего. Вы мне скажете, что сам по себе факт, что 1928 был столь же беспросветным, чем 1939 ничем вам не поможет. Но это только так кажется. Потому что в 1928 вы ещё не были в полном отчаянии, тогда как сейчас всё вам представляется напрасным. Однако, раз положение вещей осталось неизменно, значит ваше суждение о нем неверно. Так происходит всегда, когда правда появляется не в свете рассуждения, а доказанная самой жизнью. Вы полагали войну возможной, но думали, что способны её предотвратить. Только это удерживало вас от полного отчаяния. Сегодня вы осознаете, что больше ничего нельзя предотвратить. Вот в чем узел рассуждения.
Для начала нужно вас спросить сделали ли вы всё необходимое, чтобы предотвратить войну. Если это так, то эта война вполне может казаться вам неизбежной, и вы могли бы считать, что всё кончено. Но я уверен, что вы не сделали всего необходимого, как не сделал этого никто из нас. Вы полагаете, что это было невозможно? Нет, это неверно.

Нет, эта война не была неизбежна. Достаточно было пересмотреть вовремя Версальский договор. Этого не было сделано. Такова история, и вам видно, что она могла бы быть другой. Но это договор или любая другая причина ещё могут быть изменены. Ещё можно обессмыслить ту или иную претензию Гитлера. Ещё не поздно отказаться от несправедливостей, которые только порождают новые, а также запретить их бесконечные повторения. Есть ещё одно полезное дело, которым следовало бы заняться. Вы считаете вашу роль как личности ничтожной, а я переверну свои рассуждения выше и скажу вам, что она ни больше и не меньше, чем в 1928 году. Наверное, вы и не завязнете надолго на аргументе бесполезности, поскольку вы вряд ли сознательно прибегнете к на нем основанному возражению. И не оттого, что вам не хватает смелости или уважения. А потому что вы считаете, что пользы в нем никакой нет. А значит вы уже овладели определенным представлением о полезности, что облегчит понимание вами моих дальнейших рассуждений.

Дела для вас есть, не сомневайтесь! У каждого человека остаётся более или менее значимая область влияния. Он ей обязан как своими недостатками, так и достоинствами. Неважно, она есть и доступна уже сейчас! Не склоняйте никого к бунту. Нужно быть скупым на чужую кровь и свободу. Но вы способны переубедить десять, двадцать, тридцать человек, что эта война не была неизбежной. Что возможности её остановить существуют и не были ещё исчерпаны. Что это надо говорить, писать, пока возможно, и, если будет необходимо, кричать. Эти двадцать, тридцать, в свою очередь, скажут десяти другим, которые будут это повторять. Если лень их остановит, не страшно, начните с других. И когда вы сделаете должное в вашей области, в вашей зоне, то останавливайтесь и отчаивайтесь на здоровье. Поймите, что допустимо отчаиваться смыслом жизни в целом, но не отдельными её проявлениями. Существованием, потому что власти над ним у нас нет, но не историей, в которой личность может всё. Сегодня нас убивают личности. Отчего же личностям не принести миру мир? Надо только начать, не мечтая о столь глобальных целях. Поймите же, что война совершается не только благодаря энтузиазму тех, кто её жаждет, но и отчаянием тех, кто отрицает её всем своим сердцем.

Альбер Камю, 1939