Перспективы войны в Иране мне интересны больше, чем перспектива встречи с Горцем… Шесть лет - почти четверть моей и без того короткой жизни, мне понадобилось, чтобы это осознать. Еще дня три, скорее по-инерции, чем искренне, я буду готова, послать все и всех к чертям, чтобы только быть рядом с ним…
Он твердит мне о любви раз в две минуты. Мне очень хочется поверить, но я смотрю в его глаза и читаю: «Если бы ты согласилась, я бы трахнул тебя в ближайшей подворотне». Мне нечего ответить. Я просто улыбаюсь и заученным тоном (он всегда ему верил) говорю, что я скучала. Он верит. Верит и не забывает напоминать мне пить (ненавижу «Каберне» и это - лучший способ не опьянеть ни от вина, ни от его слов). Через время он все-таки признается, что безумно меня хочет (успел выучить, что врать мне бесполезно). Тут же задает вопрос «не в тему»: «Ты ведь не уедешь воевать?» Мне противно и приятно одновременно. Приятно, что он обо мне заботится, противно, что он готов, рассказывать мне какие угодно басни и сказки, лишь бы удержать… Он даже готов поехать со мной чтобы (а вот здесь я с трудом сдерживаю смех) меня защищать…
Но отдать свою жизнь ради идеи мне интересней, чем отдать ему мое тело. И я ставлю единственно возможное и верное (он никогда не согласится) условие: моя жизнь в обмен на его свободу…
Он проклинает моего Бога и взывает к своим богам. Его лицо бледнеет, а волосы из белых становятся темно-русыми (меня всегда поражала их способность, менять цвет). Я применила запрещенный прием. Я ведь знаю, что у него никогда не хватит смелости на ПОСТУПОК. В конце-концов мне, скорее всего, предстоит война с братьями по вере, но за свободу моего народа, а он, сколько бы не кричал, что христиан надо рубить топором, не способен даже разубедить меня в необходимости взять в руки оружие. Несколько лет он не в силах сделать простой выбор: быть со мной всегда или нет. Несколько лет я слушаю признания в безграничной любви. Мне надоело жить в виртуальной реальности, где нет ничего кроме слов (я сама не раз создавала подобные миры). Будь я на месте нашей судьбы, мне б уже давным-давно наскучило, сводить нас вместе – итог слишком предсказуем. Об эти грабли мы уже ни раз порасшибали головы…
«Прости, Горец, но кто-то из нас двоих все-таки должен быть мужчиной. Раз тебе это не под силу, то воевать придется мне».
Перспективы участия в боевых действиях в Приднестровье мне интересны гораздо больше, чем перспектива встречи с ним…