Он наступит! Вот увидите! мы нарядим елку и будем кружить вокруг нее хороводы в костюмах снежинок. Эх! Как я люблю Новый год! Всегда это праздник несет радость, новые встречи, новые лобзания, соития (если ты не в армии. на посту!") Вот вспоминаю один далекий Новогодний вечер. Он надолго мне запомнился. Что называется запал в память! В то время все мы еще были курсантами мореходного училища. Юными, романтичными. Чистыми и непорочными. Мы верили в любовь и справедливость, в равенство и братство. Мы наивно полагали, что одеколон это напиток.
Мой друг Сели долгое время любил одну девушку по имени Таня. Месяца
три наверное, если не больше. Хотя вполне возможно, что ее звали и не Таня. Но жизнь шла вперед, требовала все новых и новых впечатлений, и наш Сели незаметно для себя встретил новую девушку, незаметно увлекся и незаметно стал жить у нее. Но чтобы девушка Таня не досталась врагам и не простаивала попусту, с ней стал встречаться я. В то время трудно было встретить девушку с жильем. А для курсанта девушка с жильем, все равно, что... Все равно, что пистолет с патронами! Практически наша Таня ни дня не провела в безутешном горе. Я был ей необходим так ж как и она мне.
Зимой нельзя оставаться одному, ни мужчине, ни женщине. Тем более курсанту, которому просто необходимо место, куда он может пойти в увольнение и насладиться сполна уютом, комфортом, свободой и равенством, женской лаской и чудесной кухней.
К празднованию Нового года мы отнеслись в этот раз несколько легкомысленно,
как впрочем и ко всему остальному, да и не только в этот раз. И, когда
нормальные законопослушные граждане, в том числе и предусмотрительные курсанты страны рассаживались за праздничные
столы, мы с чувством глубокого неудовлетворения и внутренней тревоги
обнаружили, что нам фактически некуда рассаживаться, что нас никто почему-то
не пригласил. То есть мы практически остались без праздничного ужина,
без шумной, веселой, дружеской компании, без нарядных зовущих девушек,
без жратвы, в конце-концов и без денег...

Обзвонив всех знакомых девушек, мы пришли к неутешительному выводу:
жизнь повернулась к нам кормой. И тогда, на худой конец, на крайний случай,
незваный гость хуже татарина, мы решили сделать сюрприз нашей Танюшке.
Пусть в этот праздничный Новогодний вечер у нее, в отличие от других
простых русских девчат, будет не один парень, а целых два! Два! Да не
простых, а прекрасных, сильных, крепких юноши. Умиляясь своему
благородству, чуть не плача от предстоящего радостного созерцания
счастливых, полных слез восторга Танюшкиных глаз, мы, купив на последние
деньги "Агдама", приперлись к ней домой. Однако, несмотря на столь
поздний для отсутствия час, нашей Танюшки не было дома. Мы долго
возмущались вслух, негодовали. Благо, у меня, как у полноправного,
настоящего члена ее семьи был свой ключ. На кухне мы обнаружили
шампанское, торт, кое-что из закуски. Налицо была полная готовность к
встрече Нового года. Это обнадеживало, вселяло уверенность в сегодняшнем дне,
вечере, ночи...

Мы решили порадовать нашу Танюшку и сделать ей сюрприз. Мы разделись
донага, завернулись в простыни и стали с нетерпением ожидать ее
прихода, время от времени прикладываясь к "Агдаму" и вспоминая
особенно трогательные и волнующие события прошедшего года. Наконец мы
услышали в прихожей долгожданный характерный шум - звук открываемой
двери. Я торопливо взобрался на плечи своего мощного друга. Мы закрылись
простынями, и страшное, двухметровое привидение с ревом вышло в прихожую.

То, что открылось моим глазам, конечно несколько отрезвило, ошарашило меня,
и я тут же прекратил орать дурным голосом. У меня просто язык отнялся. В
дверях стояла Танюшкина мама с сумками и баулами. Приехала из далекой
глубинки навестить свою дочурку. Я представляю, что открылось ее глазам,
потому что она, смертельно побледнев, начала медленно сползать по стене.

Я стал дергать за ухо своего друга и хлопать его по темечку, пытаясь
унять его рев, напоминающий крик раненного зрелого динозавра из фильма
Спилберга. Однако благородное стремление моего друга доставить
радость своей (нашей) девушке было настолько велико, что он воспринял мои
сигналы неадекватно, приняв их за знаки ободрения и, поощряемый моими
шлепками, стал кричать пуще прежнего и при этом приплясывать, пытаясь
воспроизвести антраша. (Он же ничего не видел, бедняга, под
простынями.) В конце концов он споткнулся сослепу, и мы, два голых,
обнаженных дурака рухнули, как подкошенные на пол, прямо под ноги
простой деревенской женщине из глубинки, недвижимо лежащей на полу
без чувств. Мы долго потом приводили в себя бедную женщину, впервые в
жизни увидевшую сразу столько голых ревущих мужиков, да еще и
привидение... Так мы и встретили Новый год в хлопотах вокруг
Танюшкиной мамы. К счастью все обошлось.
Наша невинная целомудренная курсантская
шалость была ею милостиво прощена, и мы даже, стушевавшись,
посмеялись слегка по этому поводу...
Потом сели, выпили, и пошглди плясать хоровод. Танюшка заявилась только под утро. Такая знаете ли пройдоха! Обидно! А нам уже в училище надо торопиться. так что мы отдали концы, что называется, в воду!





1