На на песенно-танцевальной тусовке в парке "Эрмитаж" все кругом танцуют, подпевают смуглым темпераментным исполнителям. Лишь только одна девушка стоит в сторонке, грустно платочек в руках теребит.
   — Не хотите выпить немного вина? - спрашиваю я просто и открыто.
   — Вина я уже попила… Мне бы пописать… говорит она, опустив глазадолу.
   — А в чем проблема? — недоумеваю я.
   — Там за деньги! — печально кивает она в сторону туалетов.
Да! Бедному человеку такая радость недоступна на этом празднике. 5 рублей стоит справить нужды. Только богач может позволить себе подобную роскошь. Бедняк же вынужден орошать кусты, или мучаться, если у него осталась хоть толика совести. Ну что ж! Великодушно угощаю ее походом в туалет. Возвращается радостная, вся так и светится счастьем. Как мало надо бедняку! Теперь уже угощаю стаканчиком вина. Потом — другим. Третьим. Потом снова туалет. Потом вино. И так до утра.
   Утром будит телефонный звонок. Юный голос спрашивает:
   — Вы зубы отбеливаете?
   — Разумеется! Каждый день, — отвечаю спросонья.
   — А куда я попал?
   И я ответил - куда.
  
Я думаю:
 Как это в песне поется: "Хлеб всему голова…". Постой, постой… А, что же тогда всему — мясо?
  
   - С одной стороны курить сигареты вредно, а с другой — горячо!
   Купил сборник практических рекомендаций: "Как стать евреем". Интересно!
   

Перед днем то ли российского фдага, то ли перед троицей милиция производит тотальную проверку всех квартир. звонок в мою квартиру. У меня грохочет музыка и шампанское уже открыто. Сам я — в праздничны-х трусах открываю, не спрашивая.
   — Участковый Пупкин! — представляется милиционер. — Проверка документов. Предъявляю ему удостоверение "Комсомолки". Он удовлетворен.
   — "Дип Перпл"? — кивает он в сторону крохочущего магнитофона.
   — "Гранд фанк" — уточняю я.
   — То-то я слышу что-то родное… - улыбается он. — В вообще, вы спрашивайте, когда двери открываете!
   — Да я вообще-то гостю жду.
   — Все равно! — он берет под козырек.

Московские юмористы

   Как-то позвонил приятель мне, актер кукольного театра Женя и пригласил на заседание клуба московских юмористов "Чертова дюжина".
   — Тебе это пригодится! — пообещал он. - Там будут редактора различных изданий, где юмор печатается.
   Вообще, к сорока пяти годам пребывания на земле я понял одну важную вещь: все в этой жизни когда-нибудь да пригождается. И пошел я на эту "Чертову дюжину". Клуб юмористов своего помещения не имеет. Не велики шишки! Поэтому заседание проводятся, где попало, где придется, куда Бог пошлет. В этот раз попало проводить его в ассоциации московских драматургов, которая как раз свое помещение имела в подвале в районе метро Третьяковская. Юмористы Москвы, по большей части оказались аккуратными старичками с какими-то значками на грудях, очевидно, указывающими на их заслуги в области юмора. Юношей не было. Видимо, человека пробивает на юмор ближе к старости. Хотя, я, конечно же, преувеличиваю и шучу. Возраст у меня уже тоже как бы обязывает с юмором относиться к окружающей действительности. А ничего не остается делать, как относиться. Не относиться, никак не получается. Юмор мне строить и жить помогал в прямом смысле этих слов. Долгие годы я вел беспечный образ жизни безработного писателя-надомника и жил только за счет мизерных гонораров присылаемых мне из многочисленных юмористических изданий.
   В маленькую комнату набилось человек сто. Я поспешно занял место за столом Президиума. Из присутствующих я почти никого не знал. Перед началом заседания Женя, который тоже был членом этого клуба, успел меня представить только поэту Сергею Сатину. Председатель клуба юмористов Инна Савельева вдруг стала звонить в колокольчик и объявила о начале заседания. Тут стали выступать редактора газет и журналов и призывать юмористов скорее заваливать редакции юмористическими рассказами посвященными Новому году, обещая солидные вознаграждения.
   — Только, ради Бога! — умоляли они, — покороче пишите! — Объем каков! — кричали с мест старички-юмористы, записывая в своих ветхих блокнотах слово "короче!"
— А гонорары какие? А когда надо написать? Сроки какие!
Редактор медицинского издания заказал рассказы на медицинскую тему. Редактор журнала для семейного чтения заказал рассказы, короткие, по-возможности, смешные и без скабрезности. Ничего себе! Я даже не стал записывать его телефон. У меня без скабрезности смешные не получаются. Я знаю, я пробовал. Бесполезно.
Редактор экономического журнала заказал юмористические рассказы о бухгалтерском учете и годовом отчете. Журнал министерства путей сообщения — рассказы о железнодорожниках и проводницах.
Редактор газеты энергетического комплекса заказал смешной юмористический рассказ с юмором о задолжности по электроэнергии. Вот так решается вопрос занятости юмористов в Москве. Пиши, только успевай! Только короче пиши! Потом кто-то из присутствующих юмористов стал зачитывать свои афоризмы. Проверяя на подготовленной публике уровень своего юмора. А потом встал вопрос о приеме нового члена в клуб, то есть меня. Когда назвали мою фамилию, юмористы захлопали владоши.
   — Знаем! Знаем такого! — послышались возгласы.
   — Я не знаю! Пусть что-нибудь прочитает! - закричал какой-то угрюмыйаноним!
   — Не надо! Мы его знаем! — возразили другие, желая сократить официальную часть заседания и перейти ко второй его части, то есть, непосредственно к банкету.
   — А я не знаю! — уперся упрямый аноним! — Пусть читает!
   — Не надо! — взмолился кто-то, подозревая, какое ему предстоит мучение.
   — Но я его не знаю! — в отчаянии воскликнул аноним.
   — Ладно! Читай, только покороче! - согласили недовольно остальные.
   — Юмористы, отличии от женщин, любят — покороче, понял я замечательную мысль.
   — Да я ничего и не принес, — солгал я. — Я не готов.
   — Все равно — читай! — Настаивал на своем аноним, который был незнаком с моим творчеством. Я, кстати, тоже с его творчеством незнаком, однако никогда ини за что не попросил бы его почитать что-нибудь свое. Никогда! Ни за что! Хотя вру! Нагло вру! За тысячу долларов я бы попросил! Пусть за тысячу долларов почитал бы мне что-нибудь свое. Только покороче. Афоризм какой-нибудь пусть бы прочитал. И тогда я стал читать один из своих худших рассказов, как назло оказавшийся первым в папке. Надо отметить, что и чтец я худой. Что-то мешает мне хорошо читать. Я волновался как мальчишка на первом обрезании, читал без выражения, а иногда, наоборот, с каким-то дурацким нецензурным выражением, с каким-то непонятным йоркширским акцентом, заикался как Зиновий Высоковский, картавил как Ленин, шепелявил, путался, проглатывал целые слова и предложения. После прочтения в зале воцарилась мертвая зловещая тишина.
   — Да… Дела… — протянул задумчиво онаним, покачивая огорченно головой. — О-хо-хо…
   — А ты-то! Ты-то вроде смешнее пишешь! - пытался меня кто-то защитить. Это уже другой онаним.
   — Этот рассказ был опубликован в прошлом номере журнала "Вокруг смеха! — воскликнул в отчаянии Женя, подсунувший мне этот чертов рассказ.
   — Это не критерий! — Покачал лысей головой как бы с сожалением торжествующий аноним.
   — Так! Давайте голосовать! — сказала Инна Савельева, тревожно поглядывая на часы. Время неумолимо утекало сквозь корявые пальцы нашей бесполезной дискуссии. Проголосовали. Против моего существования, в этом мире в качестве члена ассоциации московских юмористов был только тот самый онаним и еще один человек по фамилии Толя Белкин. Белкин, это человек из клуба знатоков. Он в "Комсомольской правде" ищет различные ляпы и часто их находит именно у меня. Потому, что у меня очень богатый словарный запас, а значений многих слов из этого запаса, я так до сих пор не знаю. Да, похоже, так и не узнаю. Но, не выбрасывать же их из-за этого из своего запаса! Запас карман, как говорится, не тянет. Но ведь и многие читатели не знают значенья употребляемых мною слов. Помните: "Есть речи — значенье, темно,иль ничтожно. Но их без волненья читать невозможно!" Это — про меня.
    В общем, приняли меня. А после этого все стали доставать из сумок припасенную нехитрую снедь: огурчики, сальце, селедочку, водочку, винчишко, колбаску, лучок, петрушечку, стакашки, и принялись общаться, собственно ради чего они и собрались.
   — Ты, сынок, не обращай на него внимания! — сказал мне доверительно какой-то старикан, положив руку на плечо, имея в виду анонима. — Они все — гавно!
   — Да я и не обращаю! — успокоил я старичка.
   — Вот и славно! — успокоился старичок. - Вы прочитали славный рассказ! — солгал он тут же зачем-то. — Он не предназначен для чтения вслух. Есть рассказы, которые нужно читать только глазами, вкладывая в них свое личное выражение и смысл. После первого стакана Женя сунул мне в руки свой рассказ и заставил его прочитать. Рассказ был несмешной и я сказал, что для того чтобы оценить глубину заложенного в рассказе смысла, его нужно читать только в одиночестве и в полной тишине. А про себя пошутил, и в полной темноте. Желательно с бабой под боком. С прехорошенькой. Хотя, постой! Это ведь в темноте! Забывать стал я начало своих шуток.
   Потом мы вышли покурить, и тут ко мне подошел невысокий лысеватый, седоватый человек, обнял горячо и сказал: — Вот с кем я давно хотел бы выпить!Хорошо, что только выпить, подумал я с присущим мне горьким юмором. Это человек был Борис Крутиер, автор замечательных афоризмов. Вот уж кто пишет коротко, так это Крутиер. Потом подошел Антон Макуни, автор еще большего количества коротких юмористических рассказов. Такого количества юмористических рассказов я еще в жизни ни у кого не встречал. Кажется у Антона их несколько миллионов. Или миллиардов. Ну, что-то около этого. Антон может их писать по десятку в день. Антон сказал, что мог бы стать моим промоутером. (Такого слова он не говорил, вы не подумайте про него плохо. Это я выпендриваюсь время от времени. Такая у меня зловредная натура!) Я дал ему пару десятков своих рассказов, на что Антон сказал: "Но я ничего не обещаю. У тебя рассказы — специфические!" Что он при этом имел в виду, я не понял. Ху...вые, что ли? Так прямо бы и сказал! Так я стал членом московской ассоциации юмористов "Чертова дюжина". Этот день я запомню и пронесу через века. Правда, я больше там не появлялся<.