Далее наш откровенный разговор перешел на сомнительные радости куннилингуса и на радости и горести минета. Но тем не менее я обещал им рассказать, о том, как я могу узнать, изменяла ли мне моя девушка или же она была свята как младенец?


А. МЕШКОВ.

ТАЙНА
(продолжение)

Сели, толстый, лысый, с изуродованным в автомобильной катастрофе
лицом сидел в патио, прячась от жары, в одних трусах и
широкополой шляпе. Он лениво просматривал газеты, изредка
прикладываясь к баночке датского пива. Возле плетеного кресла-
качалки, в котором он полулежал, уже валялась дюжина пустых
баночек. Огромный ньюфаундленд дремал рядом, изредка поводя
ухом после каждого прикладывания Сели к очередной банке.
"В Париже убит представитель Организации освобождения Палестины
во Франции Е.Колак. Его убили соотечественники, считающие
политику ООП прямым предательством...."

"За последние несколько недель советские корабли 6 раз
нарушали территориальные воды Норвегии...."

"Волею божьей 12 августа с.г. в Лондоне после продолжительной и
тяжкой болезни скончалась Анна Александровна Наруеро, урожденная
княжна Андреева."

"Объединение Л.-гв. Казачьего Е.В. полка и сын извещают о
кончине однополчанина есаула Андрея Ивановича Корнеева,
последовавшей в Петербурге (ФЛОРИДА. США) 7 августа
с.г."

"Русская серьезная женщина, 60 лет, ищет серьезного
господина от 60 лет для замужества. Писать в Р.М. N 3452"

Ньюфаундленд вдруг настороженно приподнял голову, стукнул хвостом
по полу. Сели взглянул на него и, заметив признаки беспокойства
в поведении собаки, поднял взгляд на парк. Сели никого не ждал и
внутренне желал, чтобы беспокойство собаки оказалось напрасным.
Но в глубине аллеи уже показались два ярких пятна. К дому
приближались две очаровательные женщины. Сели вздохнул, отложил
газету, потрепал, успокаивая, собаку и, накинув на себя белый
махровый халат, вышел навстречу незваным гостям.

- Какая приятная неожиданность! - воскликнул он с излишним
восторгом, выдававшим скорее огорчение, нежели радость
хозяина, простерев руки к очаровательным улыбающимся красавицам.
Он по очереди поцеловал их в подставленные для этого щеки.

- Чем обязан столь неожиданному визиту? Только не говорите, что
вас привело сюда только лишь желание насладиться моим обществом.

- А почему ты исключаешь это? - игриво спросила Киска.
- Это звучит более чем неправдоподобно!
- А вот как раз и нет! - подала голос Изабель. - Мы просто
оказались в этом районе случайно и решили навестить
таинственного отшельника и пропустить по рюмочке "Божоле"...
Сели подмигнул Изабель и погрозил пальцем.
- Не надо пытаться обмануть старика Сели! Однако проходите в дом.
Там прохладно... Билл! Лежать! - прикрикнул он на нъюфаундленда,
пытавшегося обнюхать аппетитную Изабель.

В гостиной было темно и прохладно. В больших плетеных корзинах
словно в аранжерее, на деревянной лесенке стояли цветы и
пальмы. В круглых аквариумах, возле единственного большого окна,
плавали большие хвостатые экзотические рыбы. Сели усадил гостей в
глубокие мягкие кресла и, извинившись, удалился.

- Может, пошел кончать жизнь самоубийством? - прыснула Изабель.
- Тише ты! - шикнула на нее Киска строго.
Сели появился через несколько минут, в белоснежной тенниске, в
легких кремовых брюках, с бутылкой "Божоле" в руках.
- Надеюсь, я не очень заставил вас ждать?
- А мы - не торопимся! - ответила Изабель.
Под столом она получила точный тычок ногой от Киски за дерзость
и неучтивость.
Откуда-то сверху, со второго этажа, куда вела массивная
деревянная лестница, доносились слабые звуки симфонического
оркестра.
Сели внимательно разглядывал Киску. Киска была задумчива и
загадочна. Такой он ее еще не видел. Изабель, беззаботно
забравшись с ногами в кресло, потягивала из бокала вино,
разглядывая пучеглазых рыбок.

- Сели. Мне нужна твоя машина, - наконец нарушила молчание Киска.
- Прекрасно. - сказал Сели. - Это хороший повод для визита по
более важному делу.
- Мне серьезно нужна твоя машина... - Киска сделала вид, что
обижена недоверием проницательного, словно дьявол, Сели.
- Ну ладно, ладно... - миролюбиво успокоил ее тот. - Попробуй
вино... Это чудесный напиток...
Сели доставляло удовольствие слегка дразнить Киску. Нравилось
наблюдать, как розовеют щечки от смущения и легкого негодования.
Вообще она ему нравилась. И не будь Марка... Впрочем, не будем об
этом.

- Что Марк? Он что-то давненько меня не навещал...
- Марк сегодня уехал!
- Вот как? Куда?
- Ты же знаешь Марка. От него разве чего-нибудь добьешься?
Сказал что уехал в Серапулько. Я даже не знаю, есть ли такой
город. Он же все время отшучивается...
- Разве это плохо? Если человек постоянно шутит - значит есть
повод!
- Это было бы хорошо, если бы в каждую шутку, хотим мы этого или
не хотим, но всегда неявно входит ложь...
- Так по твоему юмор - это всегда ложь?
- Да. Поскольку это всегда или преувеличение или
выпячивание одной какой-нибудь незначительной стороны явления.
- Но ведь когда человек смеется - значит ему хорошо от этой лжи, а
всякая ложь, свершенная во благо, - это хорошая ложь!

- Ложь - это всегда ложь, хорошая она или плохая. И потом, когда
не бывает смешно абсолютно всем. Кому-то от этого бывает и
горько.

Изабель во время этого диалога переводила взгляд с Киски на Сели
и обратно. Она явно восхищалась находчивостью и умом своей
подруги.

- Ложь - необходима! Без неё невозможно прожить! Человек верит в
сладкий обман. А кому она нужна, твоя правда, если приводит к
трагедии? - Сели растревожил душу и, достав из коробки на столе
длиную сигару, поискав глазами ножницы и не найдя их, откусил
кончик зубами и сплюнул. Ньюфаундленд понюхал кусочек сигары и
отпрянул.
Изабель с Киской переглянулись. Киска лихорадочно
соображала как перейти к главному вопросу.
- Вы, очевидно, расстались с Марком не самым лучшим образом? -
спросил, Сели разглядывая в раздумье сигару. Закурить или не
закурить? Курил он редко.
Киска отпила из своей рюмки и решительно
спросила:

- Это ты рассказал Марку о признаках?

Сигара выпала из рук Сели. Ньюфаундленд подхватил с пола сигару
и в зубах подал услужливо хозяину.

Сели был смущен тем, что ему не удалось скрыть замешательство.
Он все же решил закурить, взяв сигару из слюнявого рта
животного. Он прикурил от зажигалки в виде головы Вольтера, с
удовольствием затянулся и выпустил дым тонкой струйкой изо рта,
сделав губы трубочкой.

- Какие признаки ты имеешь в виду? - запоздало поинтересовался
он.

- Признаки прелюбодеяния! - напрямик, твердо ответила Киска,
ничуть не смутившись.
Сели вдруг громко расхохотался.
- Ох и чудак же твой Марк! Ох и чуда-а-а-к, - произнес он чуть
отдышавшись. - Ну и Ма-а-арк! Да... Уф!
Все верно! Такие признаки якобы существуют! Это знаешь,
Марк, неглупый вроде бы мужчина, попался на удочку моему старику.
Старик в последнее время не совсем в порядке. Слышите? - Сели
поднял палец, призывая всех прислушаться. Со второго этажа уже
отчетливее слышалась симфоническая музыка.

- Это седьмая симфония Людвига Ван Бетховена? А вот прошлая
неделя была у нас посвящена траурно-триумфальной симфонии Гектора
Берлиоза! Хоть караул кричи! И делает-то на всю мощность, как
юноша какой! Беззаботный! Знаете, некоторые мальчишки слушают
Ван Хеллена или Бон Джови обязательно на всю мощность. Так вот и
мой старик... Да... Значит, Марк попался? А мне ничего не
сказал... Да... Старик рассказывает об этом так интересно и
самозабвенно, что создает полную иллюзию правдоподобности своего
повествования...

Киска торжествующе взглянула на Изабель.

- Интересно бы послушать! - сказала та.

- Что? - не понял Сели.

- Я говорю, интересно бы послушать старика, - пояснила Изабель.
- Да ну... Не думаю, что это будет вам интересно...
- Почему? Что ж мы, такие глупые?
- Наоборот... Как раз наоборот... - Сели встретился взглядом с
Киской и смутился.
- Он в последнее время что-то плохо себя чувствует...
- А может быть такое, что в том, что он говорит, действительно
есть здравый смысл? Может и в самом деле это ценно для науки?
- как бы в раздумье предположила Киска.
- Что может быть важным для науки? - встревожился Сели. - Некие
признаки, по которым можно уличить супруга в прелюбодеянии? Это
ты называешь ценным? Ты полагаешь, что это открытие сделает
наконец-то людей счастливыми? Ты думаешь, что семьи от этого
станут крепче, а люди богаче? - Сели встал со своего кресла и в
каком-то волнении стал ходить по комнате.

- Счастливы наоборот те, кто ничего не ведает, а ешё счастливее
те, кто не желает ничего ведать! Кто придумал оковы супружеской
верности? Кому они выгодны? Да тем, кто не уверен в себе! Я
лично приветствую адюльтер! Это единственная возможность
узнать своего супруга! Да! Познать его в сравнении. Обновить
впечатления! Большинство людей на земле считают это вполне
нормальным! Да! Именно, большинство супругов предпочитают
закрывать глаза на адюльтер! Потому что семья не может
существовать только на основе любви, верности и материального
благополучия. Половая неудовлетворенность - неизбежна!
Неизбежна! Как... Как... - Сели не нашел достойного сравнения и
махнул рукой. - Супругам вовсе необязательно знать об увлечениях
другого супруга! Никаких примет никто не должен знать! Никто!

- Следовательно, они есть?

Киска поняла, что сейчас она должна быть настойчивой. Она должна
ловить момент. Сели разгорячен. Он сейчас в сердцах все
расскажет! Все!

- Есть! Да! - Сели перестал ходить и, о чем-то задумавшись,
застыл возле аквариума, глядя на ярких обитателей подводного
царства.
- Ладно, - сказал он наконец, - Посидите пока... Я сейчас
поднимусь к старику... Узнаю, как он себя чувствует. Вы посидите
без меня немного...
Сели, прихрамывая, стал подниматься по лестнице на второй этаж.
Было слышно, как он постучал в дверь. Сначала осторожно, потом все
громче и, наконец, затарабанил требовательно и громко, как
полицейский. Дверь открылась, выпустив из себя мощный аккорд
симфонического оркестра и снова закрылась. Киска кивнула вверх, в
сторону скрывшегося Сели.
- Ты знаешь, кто у него отец?
Изабель отрицательно покачала головой.
- Он у него - профессор.
- Врач? - Изабель с уважением поглядела в сторону исчезнувшего
Сели.

- Нет. Он специалист в области транслингвистики.

- Как?
- Транслинг-вис-ти-ки! - по слогам повторила Киска, словно так
было понятнее. - Он, в общем, тексты древние исследует...
Изабель еще раз с уважением посмотрела вверх, где находился столь
почтенный ученый.
Было слышно, как вверху открылась дверь, и голос
Сели позвал:
- Девочки! Поднимайтесь сюда... Только прихватите из бара
бутылочку русской водки! Старик изъявил желание выпить с вами!

х х х

Старик совсем не походил на ученого-филолога. Не было в его
лице эдакой одухотворенности, которая появляется на лицах людей,
соприкасающихся с прекрасным, познающих тайны происхождения
красоты и гармонии. Было в его облике что-то разбойничье,
распутинское. Длинные волосы с проседью, расчесанные на прямой
пробор, пегая густая борода. Проницательный суровый взгляд. В
кабинете было неуютно и неприбрано. Пыль под потолком на паутине
образовала плотное покрывало. Мрачные бардовые портьеры
создавали тяжкое настроение. На полках - фолианты с
позолоченными корешками.

Старик сидел в кресле-каталке, накрытый пледом. Пахло лекарствам и
травой. Эта картина могла бы вполне красноречиво иллюстрировать
известные мысли молодого повесы, летящего в пыли на почтовых.

На приветствие девушек, вошедших с испуганными выражениями
на лицах, старик слегка склонил голову. Киска незаметно одернула
короткую юбочку под строгим, не лишенным, однако,
любопытства, взглядом старика. Сели подставил кресла для гостей
поближе к старику, ловко открыл водку, налил всем в рюмки и подал
старику одну из них почтительно с поклоном.

Старик выпил одним махом, крякнул, втянул в себя воздух, замер на
минуту и выдохнул. Почмокав немного губами, блаженно прикрыл
глаза и неожиданно начал безо всякого предисловия рассказывать:
- Однажды бедный бедуин по имени Мухаммед Диб, пасший коз
неподалеку от Иерусалима, потерял козу. Поручив стадо своему
напарнику, он пошел искать ее. Сколько он ее искал, одному богу
известно, но известно, что поиски привели его на берег Мертвого
озера.
Старик замолчал, оглядел присутствующих пристально, словно
проверяя, всем ли интересно.

- Возле этого озера он нашел пещеру, а в этой пещере глиняные
горшки. А если точнее - то десять гляняных горшков. Полагая, что
нашел клад, Мухаммед стал разбивать эти сосуды, но к его
разочарованию в горшках оказалось всего лишь навсего зерно.

А вот в одном горшке лежали кожанные свитки, обернутые в
просмоленные льняные ткани. На свитках этих было что-то написано
на незнакомом Мухаммеду языке. Мухаммед прихватил эти свитки и
возвратился к своему стаду, не представляя, что в его руках
лежит сокровище, которое перевернет устоявшиеся представления о
происхождении одной из величайших религий мира. А года через два
эти свитки у него приобрел за символическую цену настоятель
сирийского монастыря святого Марка митрополит Афанасий. Ученые,
изучившие эти свитки, пришли к выводу...

В это время Сели нечаянно задел серебряный поднос, стоящий на
краю стола, и тот со звоном упал на пол. Старик обиженно почмокал
губами, осуждающе глядя на Сели, суетливо поднимающего
закатившийся под стол поднос.

- Налей-ка еще, сынок, - вздохнув сказал он. Провинившейся Сели с
готовностью наполнил рюмку старика аж через край. Старик показал
рюмку девушкам и, выпив, снова прикрыл очи. Через минуты две он
снова заговорил:

- Ученые пришли к выводу, что этим свиткам более двух тысяч лет.
А отец Афанасий, узнав об этом, направил экспедицию из своих
монахов в пещеру, где были обнаружены эти свитки.

Тут старик обратил внимание, что Сели не отрываясь смотрит на
Киску, поглощенный своими мыслями, и замолчал. Сели,
поймав на себе суровый взгляд, изобразил на своем лице самое
сильное внимание, на которое только был способен человек. Это
было мучительное внимание глухого и плоховидящего человека.
Старик успокоился и продолжал:

- Там были найдены еще немало кусков из кожи с различными
текстами, как впоследствии было установлено, написанными на
древнееврейском языке. Да. Но отец Афанасий оказывается стал
обладателем далеко не всех свитков. Мухаммед Диб успел про-
дать несколько свитков некоему вифлиемскому торговцу. Два из них
приобрел у этого торговца профессор Иерусалимского университета
Элеазар Сукенник, известный в мире специалист по палестинским
древностям. Сукенник кропотливо расшифровал свои свитки, и уже
осенью 1948 года в научных изданиях стали появляться первые
отрывки переводов этих рукописей.

А митрополит Афанасий продал свои рукописи в Соединенные Штаты.
Приобрел их никто иной как сын профессор Сукенника - Йигаэль
Ярдин. Таким образом рукописи иудейской пустыни снова попали на
родину в университетскую библиотеку Иерусалима. Ну это факты
общеизвестные, и я вам их рассказываю для того, чтобы вы в общих
чертах ознакомились с историей появления этих документов. Так
вот... Э-э-э-э... Ну да. С 1949 года в Кумран, так называлась
местность, где нашли рукописи, начали съезжаться экспедиции со
всего света. Тут были и ученые, и просто искатели сокровищ... В
одиннадцати пещерах были обнаружены многие тысячи кусков кожи,
папирусов, глиняных черепков и даже бумаги, с начертанными на
них отрывками еврейских, греческих и других рукописей на восьми
языках. Были найдены и древние монеты, и орудия труда...

Старик вдруг закашлялся. Кашлял хрипло. Внутри его клокотало и
бурлило.
- Ну-ка... - сказал он немного отдышавшись, - сынок... Налей-ка
мне еще водочки....
- Бать! Тебе хватит! - тихо возразил Сели.
- Что? - грозно сверкнул очами старик.
- Ничего, ничего, - успокоил его Сели, наливая водку в рюмки,- я
говорю, худо бы не стало....
- Хуже, чем есть - не будет, - уверенно возразил старик.

- Ну так вот. Был в 1952 году там и я, в составе итальянской
экспедиции, которую финансировал Ватикан. Да... Мы тогда кое-что
нашли там... Мы нашли несколько свитков, принадлежавших секте
жившей на берегах мертвого озера две тысячи лет назад... Кое-что
о ней было уже давно известно ученым. Немного... Из произведений
римских и греческих авторов... Называлась эта секта -
ессеи...или эссены. У Иосифа Флавия в "Иудейских древностях"
рассказывается о внутреннем устройстве и строгости порядков этой
секты. Да. Это были ортодоксальные иудеи, которые очень строго
следили за соблюдением религиозных предписаний.

Эссены делились на четыре категории в зависимости от возраста. А
судебные дела разбирались на собраниях, в которых
принимало участие до сотни судей! Из членов этой секты. Но самое
главное это то, что эссены отвергали плотскую любовь! Они
требовали от всех членов общины строжайшего соблюдения
организационных и вероучительных установок, за любое нарушение
полагалось наказание. Ну скажем - сокращение пищевого рациона,
временное отлучение от общины, а то и вообще изгнание! А
общаться с изгнанными, кстати, тоже считалось страшным
нарушением предписаний эссенов. Разработана была не только
система наказания, но и система ведения судопроизводства и
следствия. Да. И вот как раз один из документов, описывающих
ведение следствия по делу провинившихся членов секты и обнаружили
мы в одной из пещер. Это был весьма странный документ. Мы долго
ломали голову над ним и не в состоянии были расшифровать его...
Дело в том, что это был единственный документ из найденных
ранее, который был зашифрован. Я уже говорил о том, что до этого
находили рукописи, написанные на восьми языках. Так вот этот
манускрипт был написан на восьми языках - одновременно! Это была
такая путанница!

Каждое последующее слово - на другом языке, причем бессистемно?
Арамейский, греческий, арабский, латынь... Тем не менее, мы
расшифровали часть текста... Это были инструкции по ведению
следствия, методы допроса подсудимых и как раз те самые признаки,
по которым определяется нарушение обета целомудрия и суровых
законов воздержания в секте эссенов. '

- А скажите пожалуйста... - Киска подняла руку, как на уроке в
школе, но старик посмотрел на нее так ужасно, что она тут же
осеклась.

- Кстати, в кумранской общине существовали строгие правила
подчинения старшим по возрасту и по положению. Так вот если
кто-то из членов общины перебивал речь старшего товарища - тот
отлучался от общины сроком на десять дней. Вот так-то... Да...
Старик еще почмокал губами и остановил свой взор на бутылке.
Сели тут же отвел свой взгляд от лица старика и стал внимательно
рассматривать книжные полки. Старик сделал "гм-гм", Сели вздохнул
и налил старику еще рюмку. Старик, крякнув, вылил содержимое в
глотку даже не поморщившись.

- Община кумранитов была довольно многочисленна, - продолжал он
как ни в чем ни бывало, - судя по тому, что существовало строгое
деление на тысячи, сотни, полусотни и десятки. Делами в общине
ведали... Что ты на меня так смотришь, сынок? - обратился он к
Сели.

- Ничего, я слушаю... - отозвался Сели.

- А-а-а-а... Мне почудилось в твоем взгляде нечто похожее на
упрек. Слава богу - я ошибся. Так вот, делами в общине ведала
жреческая верхушка, как впрочем и в других религиозных общинах
того времени. О рукописи, которая вас интересует, знали только
судьи да эти жрецы. Содержание манускрипта скрывалось от
остальных членов общины. И если многие рукописи дублировались, то
эта была всего в одном экземпляре...

Ни один из рядовых членов секты даже при желании не мог
ознакомиться с содержанием этого документа.

Этот свиток находился в наших руках два дня, за это время мы:
колумбиец Энрико Эрнандес Рохас, китаец Ли Чан Цинь и Хайм Фабер
из Тель-Авива сделали весьма может быть приблизительный перевод
текста. И на сегодня это пока что единственный перевод, поскольку
судьба этого свитка до сих пор не выяснена. Мы передали ее в
библиотеку Ватикана. Но впоследствии на все запросы, касающиеся
этих древних инструкций, Ватикан отвечал отказом.

Хайм Фабер в своем труде "Женщины в первых христианских общинах"
приводит выдержки из них, но ученые относятся к этим данным
весьма осторожно, поскольку подтверждений этих данных нет и по
всей видимости не будет. Но существуют реальные свидетели,
которые и сейчас здравствуют и пребывают в добром здравии... Они
видели эту рукопись и даже держали ее в руках. Руководитель
экспедиции Норманн Фридерик Никлер, Отто Петер Флегстад из
Норвегии, Мухаммед Хасан Фассахади из Иордании. Всего человек
десять-двенадцать... Но увы! Этого свитка, как утверждают
руководители научной библиотеки Ватикана, - нету! Они дали
официальное сообщение об этом в газете "Оссерваторе романо", и на
этом история этих рукописей закончилась. О них упоминали все реже
и реже и наконец совсем забыли... Хотя, как я уже говорил, есть
живые свидетели.

- А у вас есть перевод? - дерзко спросила Киска.
- Какой перевод? - недоуменно спросил старик.
- Этих пропавших материалов!
- У меня много чего есть, - неопределенно ответил старик. Он
вдруг задумался, и взгляд его затуманился.

Он сразу как-то пожух, ушел весь в кресло, стал маленьким и
жалким. Сели забеспокоился, глядя на старика. Он кивком указал
девушкам на дверь и стал поправлять плед на коленях старика.
Девушки потихоньку поднялись и почти на цыпочках пошли к двери.
Но грозный голос старика настиг их:

- Разумные! Мудрены вы со дьяволом! - взревел вдруг он. - Да
отсохнут навеки уды у того, кто диаволу будет пособлять и откроет
тайну этой рукописи женщине! Не искушай себя любопытством и
забудь о том, что прочитал! Так гласят первые строки
кумранского документа! Мудреные..!!!

- Тш-ш-ш-ш-ш, - прошипел старику Сели, словно остужая горячий
чай. Но старик был грозен, возздал к небу два перста, очи горят.

- Да будет проклят во веки веков тот, кто поведает женщине тайну
признаков соития!

Сели быстро налил старику еще рюмашку и уже ручным жестом
приказал девушкам убираться с глаз долой.

Девушки, немного замешкавшись на выходе, толкаясь и суетясь,
выскочили на площадку лестницы.

- Уф! - выдохнула Изабель. - Чокнутый какой-то! Ну их к черту
признаки эти. Пошли отсюда быстрее... Жила без этих признаков и
не тужила, и еще проживу... Правда? - обратилась она к Киске. Но
Киска по-видимому не разделяла легкомыслия своей подруги. Глаза
ее словно подернулись пеленой таинственности и
целеустремленности. Словно она уже стала обладательницей
страшной тайны.

Они спутились в гостиную.

- Ты иди, наверное... Изабель... - сказала Киска приглушенно, а я
останусь здесь...

- Да ты что? - ужаснулась Изабель... - Ты думаешь, что он... что
он скажет?
Киска загадочно улыбнулась.
- Я, может быть, не знаю тайны кумранских
рукописей, но я знаю другие тайны, против которых все тайны -
ничто!
- Да зачем тебе это надо? Он же страшный! - недоуменно спросила
бестолковая Изабель.
Киска с сожалением посмотрела на подругу.
- Иди, Изабель... Ты не поймешь... Это уже азарт игрока. Иди...
Завтра я тебе позвоню!

х х х

В полдень, в небольшом кафе, за круглым столиком, у бассейна,
где плавали черные лебеди, сидела гордая и спокойная Киска,
взирая с высоты своего загадочного существа на полногрудую свою
подружку Изабель, в полном смысле умирающую от любопытства.

- Ну скажи-и-и-и-и-и! - стонала Изабель.
- Не могу, я поклялась на Библии, - отвечала Киска, улыбаясь.
- И я тоже поклянусь на Библии! - не отставала Изабель.
- С таким же успехом ты можешь поклясться на поваренной книге.
- Ну скажи-и-и-и-и!
- Смени пластинку!
- Ну скажи-и-и-и-и!
- Не будь занудой.
- Ну скажи-и-и-и!
- Если я скажу, то у одного хорошего человека отсохнут навеки
уды!
- Да черт с ними, с его удами! Ну скажи-и-и-и!
- Отстань!
- Ну хотя бы скажи, где они находятся, эти признаки? - пошла на
хитрость, как ей показалось, Изабель.

Киску чрезвычайно рассмешил сей коварный ход подруги, и она
несколько минут громко смеялась, привлекая внимание сидящих
неподалеку пожилых мужчин, мирно попивающих абсент.

- Ой... Не могу... - Да они везде... Везде эти признаки. Начиная
от гениталий и кончая мимикой лица и тембром голоса! Изменения
после этого происходят во всем организме, в составе крови и в
секретах желез...
- Ну скажи-и-и-и-и!
- Изабель! - вдруг серьезно и строго сказала Киска. - Ты напрасно
стараешься! Я никогда не скажу это ни тебе, ни кому другому. Ты
меня знаешь... И давай прекратим этот дурацкий разговор.

Изабель сразу насупилась, замолчала и отвернулась к бассейну,
тупо разглядывая подплывшего совсем близко к берегу черного
лебедя.

х х х

Марк Фарнер приехал через неделю. А через месяц он развелся с
Киской и уехал в Фор-де-Франс. Злые языки говорят, что он якобы
уличил свою жену в прелюбодеянии. Правда, злые языки не знают, с
кем.

А через два месяца, глубокой осенью, Сели похоронил своего отца.
Похороны были пышные. На них присутствовали даже профессора из
университетов Калифорнии и Орегоны.