Неделю тому назад наткнулся на давно, казалось бы, почивший в бозе аргумент о неправильности Советского Союза. Мол, когда спускали советский флаг над Кремлём, никто не вступился. Ни сколько-то там миллионная КПСС, ни хомо советикус вульгарис ан масс. Не тот, значит, Союз-то был, а? В августе за новую свободную Россию, эвон, под танки бросались.

Люблю такие рассуждения, когда они звучат не в споре со мной, а так, мимолётом. Если человек помер от сердечной недостаточности, то, значит, был дураком или сволочью.

Оно бы и ладно, боевая ностальгия с некоторых пор не мой вид спорта. Однако сам предмет, этим изнаночным аргументом затронутый, с тех же пор стал актуален, и его бы не грех рассмотреть.

Теория. Есть такой предмет, как легитимность государства, и, если выжимать смысл из его словарных определений, то это потенциальное согласие подданных государства с его действиями. Потенциальное, как потенциальная энергия в физике.

Легитимность в отдельно взятом государстве трудно наблюдаема и сложно измеряема. Её легко объявить существующей или несуществующей, и неважно, существует она де-факто или нет здесь и сейчас. Так поступают «цивилизованные страны», когда объявляют настоящим, «легитимным» президентом своего зарубежного клиента, проигравшего выборы или не дошедшего до них. Другое дело, что долго поддерживать хорошую мину в этой игре невозможно, и «легитимный» клиент рассасывается во втором переносном смысле.

Следствием этого балагана оказывается инфляция самого понятия «легитимность»: её и продолжают отождествлять с внешней оценкой местных дел, хотя она, во-первых, совсем другое, а, во-вторых, критически важна для общества, у которого есть государство.

Легитимность трудно посчитать, однако можно указать на проводимые в жизнь государственные решения, однозначно снижающие легитимность этого государства.

Отличительным признаком таких решений станет бессудное поражение подданного в субъективных правах.

Права эти, опять же в моём понимании, сводятся к гарантированным государством возможностям подданного добиваться своих целей. Свободы, в моём же понимании, описывают ограничения на эти цели. Свободы – это «что можно», права – это «как можно».

В обсуждении состоявшейся или возможной делегитимации речь идёт именно о лишении прав, которые были, а не об отказе в предоставлении прав, которых не было. Именно поэтому требования прав мигрантами и ещё прав всевозможными меньшинствами не посягают на легитимность соответствующих государств.

На полях отмечу, что возможности, то есть суть субъективных прав – это не только возможность что-то делать, но и возможность чего-то не делать. Западные общества, в силу господствующей там этики, придают большее значение первой категории возможностей. Апологеты советского общества обычно говорят о второй («право на труд» как возможность не искать работу и проч.).

Лишение человека каких-то субъективных прав в принципе не может быть приемлемым для человека, даже если он именно этими правами здесь и сейчас не пользуется, достигая своих целей с помощью других субъективных прав. При этом самое резкое отторжение таких решений и у него, и у его близких, и у ему подобных возникает при отсутствии возможности оспорить эти решения. Суд, как учреждение, и нужен-то для того, чтобы такое отторжение смягчить.

Соответственно, делегитимация государства происходит тогда, когда подданные рассматривают, как действительную, возможность бессудной потери своих субъективных прав. Не обязательно только «тогда», но «тогда» обязательно.

История. Советский Союз не вышли защищать не потому, что не понимали, к чему идёт, – хотя последствий уж точно не предвидели – а потому, что он потерял легитимность в глазах своих граждан. Было государство, и нет государства. Нет его потому, что подавляющее большинство граждан знало: оно может им легко сделать крупную гадость. Не сделало, проклинать незачем. Исчезло, ну и скатертью дорога.

Замечу, что такой взгляд никак не противоречит тому, что СССР, по мнению любого отдельно взятого гражданина, был плохим или хорошим, адом или раем. Легитимность этим мнениям безразлична, она о том, что может быть, а не о том, что было или есть.

Как был делегитимизирован Советский Союз? Очень просто.

За свою историю Советская власть многажды творила дела, полностью подходящие под данное определение, – бессудное лишение субъективных прав – в отношении заметного числа граждан советского государства, а равно их близких и знакомых, которые гражданами, например, стать так и не успели, когда пришли красные.

Повторю: эти дела понижали легитимность советского государства в глазах современников, хотя те же современники могли считать их правильными и нужными (например, массовые репрессии 1937-1938 г. г.). Разумеется, Советская власть занималась и другими делами, не только расходуя, но и восполняя свою легитимность. И, опять-таки, оценка современниками этих дел могла быть совершенно не связанной с их, дел, эффектом.

Советский Союз второй половины восьмидесятых был делегитимизирован следующим образом. Были собраны все делегитимизирующие события в его истории и в концентрированном виде вывалены на голову населению через централизованные СМИ. Таким ходом можно убить любое государство без особенных беспорядков и криков ненависти.

Отдельного упоминания заслуживает триумф национальных окраин СССР. Триумф был основан на надрывном визге о том, что Сталин лишил республики тех прав, которые были ими обретены от Ленина и, конечно же, гарантировали райскую жизнь. Древняя история и вековое угнетение – это уже потом, когда первый трюк прошёл.

Выводы из изложенного.

Первый вывод, теоретический и футуристический.

Все предприятия, прямой или сопутствующей функцией которых является донесение непроверяемых фактов до населения без прямого согласия каждого абонента (обобщение понятия централизованных СМИ), должны быть государственной службой. Не предприятием со 100% акций в казённом владении, а службой с погонами. «Старший корреспондент», «спортивный редактор второго ранга». Приказы, построения, штабы, учения, тревоги, выслуга лет.

Должно быть запрещено законом само донесение непроверяемых фактов до населения без прямого согласия каждого абонента помимо этих предприятий. Это вовсе не тёмный ужас: Вы читаете меня, заглянув на этот адрес вполне самостоятельно, хотя бы и по ошибке. Прямое Ваше согласие есть, поэтому за свою здешнюю чушь я сидеть не буду. То же касается авторов художественных произведений всех возможных жанров. А вот рекламу «по площадям» это условие убьёт, да и чёрт с ней.

Негосударственные предприятия по донесению до абонента без его прямого согласия фактов, которые тот мог бы проверить лично, разрешены и приветствуются. Зачем они? Во-первых, чтобы он не проверял, а во-вторых, для сколько-нибудь полезной траты его внимания. Там, кстати, будет место и для рекламы, но избирательной и не наглой. Особенно если уточнить сами пределы возможностей «проверки фактов» у конкретного обывателя и привязать те пределы к классам рекламируемых товаров.

Предложенные меры не уменьшат информированности населения. Они не имеют целью некое торжество правды и ответственности. Они всего лишь делают невозможным советский прецедент. Уроки истории, изволите видеть, причём всерьёз, а не на уровне деклараций и смены эмблем.

Стоимость всего этого великолепия – огромный, несопоставимый с нынешним спрос на художественные произведения со всеми вытекающими последствиями.

Второй вывод, практический.

Всякое государство, лишающее своих граждан права вести свою житейскую, экономическую, гражданскую деятельность на русском языке – нелегитимно. Это частный случай понимания, изложенного выше. Нелегитимное государство не может рассчитывать на признание своего суверенитета другими, легитимными государствами: хотя бы какая-то их часть и была его, нелегитимного, союзниками и содержателями. Действия Российской Федерации, имеющие целью или эффектом восстановление права населения нелегитимного государства общаться на русском языке, не могут оцениваться с точки зрения их совместимости с суверенитетом нелегитимного государства. Даже если это, например, одна из прибалтийских гипердержав.

На полях. В своё время – восемь лет тому как, да и позже – Рунет шутливо недоумевал, чем занимаются люди из СК РФ в независимых республиках. А они занимались уголовно наказуемыми действиями украинского государства по лишению своего населения права говорить на русском языке. Или, уточню, занимались строго юридическим преследованием уголовных преступлений киевской клики. Я бы добавил, что настырно предлагавшаяся РФ «федерализация Украины» была первой и единственной возможностью релегитимации украинского государства после 2014 года, но это уже отдельная тема.

Ещё раз на полях. Сволочи убили Дарью А. Платонову в результате профессиональной операции спецслужб, а срок подготовки и проведения этой операции составил месяцы и недели. Внимание, вопрос: а почему Янукович девять лет жив? Ответы вроде «я, сотрясатель миров, только что про него вспомнил, а значит, он никому в нашей Галактике не интересен», не принимаются. Принимается ответ: зачем-то его, последнего легитимного президента Украины, хорошо охраняют. Вот я и думаю, зачем. И вообще, что лучше звучит: «правительство национального единства» или «правительство национального спасения»? Про «правительство национального покаяния» я не буду, советский опыт подсказывает, что это унизительно.

Третий вывод, вновь теоретический и не менее футуристический, чем первый.

Похоже, с врождёнными правами человека пора завязывать. Благо это возможно.

Например, чтобы не убивать новорожденного или старика, достаточно прописать в правах семьи то, что ни один её член не может быть лишён жизнеобеспечения. Там, вообще-то, сложнее, но подход понятен. Так и с остальными правами, которые кажутся обязательными. Человек без общества будет или станет маугли с маленькой буквы, который и слова-то «право» не различит, а «врождённое» не выговорит.

Однако все эти врождённые или, точнее, надуманные права могут быть предъявлены любому обществу извне как отказ в легитимности его управления. Просто потому, что государство этого общества не может обеспечить их, а значит, – если они были изначально, врождённые – оно лишает их. А дальше всё решает сила, благо повод для внешнего вмешательства есть, причём такой, который даже в обществе-жертве принимают за оправданный: права врождённые, права по умолчанию, как же иначе.

Такая дыра под ватерлинией или, если хотите, backdoor пережила себя. Она была нужна во времена буржуазных революций как оружие против абсолютизма, да где те революции нынче с тем абсолютизмом. Пора это дело сворачивать.

Однако это уже отдельная тема. Покамест спасибо за внимание.