В этом тексте не будет ни слова о пресс-конференции. Уверен, Вы уже знаете о ней всё, а остальное предполагаете. Я использую такое… оглушительное затишье в публичном пространстве… для того, чтобы поставить в свой журнал отнюдь не свежесочинённый текст.

Сердцевина долгого абстрактного рассуждения, почти не обременённого примерами, обязана своим существованием нескольким не моим и не LJ-шным комментариям. Их автор, который не удостоится рекламы здесь, наотмашь раздавал оценки «прогресс» и «регресс» применительно к масштабным процессам во множестве обществ – точнее, применительно к описаниям этих процессов.

Когда у него спросили (не я, я это читал и ухмылялся), собственно, откуда такая убеждённость, мало обеспеченная информированностью, ответ был великолепен и оказался финальным сообщением в ветке: «я так вижу». Орфография с пунктуацией у автора не хромали, словарный запас не удручал скудостью, а само разнообразие комментариев исключало бота. На этом фоне «я так вижу» блеснуло сверхновой.

Поражённый вспышкой, я решил записать, откуда и как я беру стараюсь брать свои оценки описаний чужих невынужденных действий. Те самые, «прогресс» и «регресс», «хорошо» и «плохо» применительно к книжкам, статьям, рассуждениям, играм… хотя бы и к фильмам, пусть я не киноман.

Почему я так вижу.

Записал, а сейчас выкладываю причёсанное и чуть дополненное, ставшее от того ещё более долгим изложение.

Трудно выбрать, с чего начать.

Начну с того, что слова «прогресс» или «регресс», как правило, выражают отношение наблюдателя к изменениям в обществе – своём или чужом.

Когда речь идёт о моей оценке поведения отдельно взятого человека, то я могу сказать «ты поступил хорошо» или «ты поступил плохо», «ты изменился в лучшую сторону» и «ты изменился в худшую сторону». В моих близоруких глазах.

«Прогресс» озвучивают, когда надо похвалить изменения в совместной деятельности множества людей («это хорошо»), а «регресс» – когда такие изменения (может быть, те же самые) надо обругать («это плохо»).

«Вторым сложным», очевидно, здесь выступает вечный вопрос «что такое хорошо и что такое плохо». Не вообще, а в близоруких глазах наблюдателя, который хвалит или хулит.

Тут мои продолжительные размышления вслух на темы этики могут предложить некоторые ответы.

Ниже я попробую сформулировать свой подход к анализу текстов, – научных, религиозных, идеологических, художественных – которые описывают невынужденные поступки субъектов, то есть поступки, совершённые теми по собственной воле.

Этот подход, назову его «я так вижу 2.0», было бы странно считать претензией на объективность. Однако он позволяет сколько-нибудь уверенно воспроизводить свои оценки и даёт возможность анализа их через сравнение с оценками чужими или со своими же, но прежними.

Дальнейшее рассуждение полностью обязано собой трудам Александра А. Зиновьева и Константина А. Крылова. Всякое логическое несоответствие в нём – плод моих усталости и безалаберности.

Общество в функциональном аспекте я понимаю, как возможность совместной деятельности в группе людей, а в субстанциональном аспекте как силу, соединяющую людей вместе (определения из «Поведения», конечно же).

Это понимание количественное, из него следует, что общества в группе может быть больше или меньше. С тезисом Константина А. Крылова о медленно меняющемся количестве общества в группе я согласен условно. Хотя тезис и красив.

Любое изменение совместной деятельности множества людей может быть рассмотрено через существование предприятий. Под «предприятием» здесь понимается всякая целенаправленная деятельность отдельно взятого человека или группы людей; деятельность по реализации одного варианта будущего из нескольких возможных. Неважно, получилось оно или нет. Важны изменения в общество, внесённые в процессе.

Цель любого отдельно взятого поступка человека как части его целенаправленной деятельности содержит четыре составляющих. Они могут присутствовать в этой цели в разной мере, хотя бы и «на уровне шума». Сравнительные меры их присутствия определяет само отношение человека к своему отдельно взятому поступку.

Присутствие этих составляющих по отдельности может вообще не осознаваться человеком. Он может видеть только их состоявшиеся соединения и взаимодействия, для которых у человека уже найдутся свои слова и понятия.

Однако цель любого отдельно взятого поступка человека может быть разложена по этому базису. Дарю его читателю на случай, если кому-то захочется понять и оценить того или иного литературного, кино-, медиа-, исторического или игрового персонажа.

Во-первых, это стремление получить больше. То, что в той аналитической этике, которую я рассматриваю, соответствует ценности «пользы». «Быстрее, выше, сильнее», то есть из доступных возможностей выбирай ту, которая обещает большее вознаграждение.

Во-вторых, это стремление потратить меньше. Оно соответствует ценности «свободы». Из доступных возможностей выбирай ту, которая потребует меньших затрат сил, времени, внимания.

В-третьих, это стремление подчинить другого себе, сделать его орудием для достижения цели. Напоминаю, деятельность-то по этому достижению общественная, совместная. Здесь возникает ценность «превосходства». Из доступных возможностей выбирай ту, при воплощении которой в жизнь ты станешь лучше, «больше», значительнее другого.

В-четвёртых, это стремление выйти из-под чужой руки, сравняться с другим. Из доступных возможностей выбирай ту, при воплощении которой в жизнь ты будешь не хуже других, то есть будешь равен им. И этому стремлению соответствует ценность «справедливости».

Выражение «соответствует» говорит и о том, что та или иная ценность возникает при переживании людьми, осуществляющими совместную деятельность, того или иного стремления, и о том, что, возникнув, она оформляет это стремление, задаёт его границы и правила отправления.

Повторю, что все четыре пункта присутствуют в отдельно взятой человеческой голове одновременно, пусть и в разной степени. В разных обстоятельствах они могут сочетаться друг с другом или противоречить один другому. В любом случае они соперничают за ресурс: человеческое время, человеческое внимание, человеческую личность, человеческий разум – называйте, как хотите.

Такое соперничество, неизбежно следующее из ограниченности ресурса, на который претендуют разные составляющие всякой цели, которую ставит перед собой человек, создаёт возможность не просто влияния частного поведения на общественную жизнь, а влияния на неё частного поведения правильного или неправильного.

Проще говоря, именно здесь возникает нужда в правилах поведения, в той самой этике. Этика выступает решением задачи распределения ресурса человеческой личности, отведённого на участие в совместной деятельности.

Я полагаю, что начинается этика с ценности «справедливости». Почему? Потому, что стремление сравняться с другими в наименьшей степени зависит от внешних обстоятельств, то есть от специфики совместной деятельности, а в наибольшей зависит от самого её факта. Здесь удобнее всего – проще и выгоднее – сформулировать, а потом развивать и уточнять правила поведения, их системы.

Все «этические системы», по моему скромному мнению, начинаются с упорядочения (систематизации) указаний на предпочтительный способ отрицания человеком чужого превосходства.

Поясню, используя набор этических императивов из «Поведения».

«Южная» этическая система с её императивом «делай другим то, что они делают тебе», «будь как все» предлагает напрягаться, подражая поведению других, чтобы они не могли тебя одолеть и застроить.

«Восточная» этическая система, определённая императивом «не делай другим того, чего они тебе не делают», указывает: не работай даром. Если труд из-под палки, то трудись спустя рукава. Не подавай. Подчеркну: это вовсе не пропаганда безделья, но указание на необходимость тратить силы так, чтобы обеспечить положение дел, когда можно с полным осознанием собственной правоты выдать: «ты всё пела? Это дело: так пойди же, попляши».

«Западная» этическая система, работающая на императиве «другие должны делать тебе то, что ты делаешь им», получается тогда, когда возможно своими поступками других вдохновлять, чтобы они брали с тебя пример, а не ты с них. Дописано чуть позднее: или искушать на то же самое. Константин А. Крылов точно указал, что «западный» эталон хорошего человека – это гений, а я добавлю: бес тоже сойдёт. Хотя вроде и это у Крылова было, просто я сейчас не помню, где.

Наконец, «северная» этическая система, императив которой сформулирован, как «другие не должны делать тебе того, чего ты не делаешь им», поощряет усилия к тому, чтобы отбить охоту на тебе ездить. «Где залезешь, там и слезешь».

Дальнейшее влияние этики на общественную жизнь в первую очередь сказывается во властной сфере, в работе с ценностью «превосходства». Как управиться с тем, кто выворачивается из-под Вашей руки по правилам, сформулированным выше?

Застроить его по каким-то другим правилам, своим собственным, или даже без правил? Можно, однако это будет работать постольку, поскольку два множества правил совпадают, а чем меньше они совпадают, тем охотнее подчинённый будет считать тебя чистым злом, «чёрным властелином», отрицающим всякую мораль – против которого любые средства хороши.

Долго не протянуть, а следующий сделает выводы и будет вести себя приличнее. Общества же в группе из-за сопутствующего насилия станет меньше. И людей тоже.

Иными словами, те же самые этические императивы ограничивают – формируют – властные практики, приемлемые в некотором обществе. Нет, они не делают власть «правильной» или «справедливой», но они делают её распознаваемой и воспроизводимой. Подчиняться ей или нет, уже другой вопрос, однако это именно власть, а не случайная банда грабителей, которую не грех и травануть с милой улыбкой.

Вам надо застроить «южан»? Будьте ещё быстрее, ещё выше, ещё сильнее, чем все остальные вокруг. Ещё щедрее будьте, если потлач в обычае. Короче, требуется великий вождь. Самый-самый.

Надо привести к подчинению «восточников»? Если хотите, чтобы они результативно работали на Вас, то присматривайте за этой публикой. А это решение – как решение, этически приемлемое – порождает саму возможность иерархии и государственного строительства. Пропаганда трудолюбия как добродетели тоже начинается здесь.

Что делать с «западниками»? Да, быть «гарантированно ещё гениальнее» окружающих, вдохновляя их на труд и на подвиги, озаряя им путь. Только здесь это «ещё» достигается действиями, несопоставимо более затратными, сложными и разнообразными, чем «ещё быстрее, ещё выше, ещё сильнее» парой абзацев ранее.

Подчеркну, важно не само наличие у Вас экстраординарных умственных способностей, непорочных моральных качеств или разумных предложений по решению конкретных проблем. Важно то, чтобы именно Ваше (или «ваше» как группы, к которой Вы принадлежите) поведение обязательно вдохновляло (или искушало) окружающих – в том числе через постановку им уверенности в Ваших уме, добродетели, идеях. Например, именно на такую обязательность работает сложившаяся в «западных» или подражающих им обществах система медиа.

Что делать с «северянами»? Чтобы подчинить себе «северного» субъекта, надо объяснить ему, что его отказ подчиняться Вам обойдётся ему дороже, чем Вам («где толстый сохнет…»). Он должен понимать: если он упёрся и подчиняться Вам отказывается, то для него это поведение потеряет смысл раньше, чем для Вас. Самим своим отказом (без всякого Вашего вредительства) он обеспечит себе неприятности, гораздо более… актуальные, чем те, которыми стало бы для него исполнение Ваших приказов.

На полях наброса ради могу отметить: подтверждением того, что российское общество есть общество «северное», служит то, сколь последовательно нынешнее государство придерживается принципа добровольности вакцинации от COVID-19. Здесь присутствует известная ирония, но… интересно, в каких выражениях «там, наверху» поняли, что это окупится будущей лояльностью населения? Вряд ли в настольных книгах там ходят труды Зиновьева или Крылова.

Ладно, к теме. Оставшиеся две ценности, «польза» и «свобода», заданы человеческой деятельностью по увеличению вознаграждения от общения с внешним миром и по уменьшению трат на такое общение соответственно. Очевидно, они зависят от конкретных дел, которыми занимается группа, где существует общество, и от условий существования этой группы.

Из-за наименьшей восприимчивости этих ценностей к существующим в конкретном обществе правилам поведения велик соблазн провозгласить «пользу», «свободу» и их производные чем-то универсальным, фундаментальным, а потому более важным, первоочередным и т. п.. Имхо, то, что нынче называется собирательным термином «либерализм», есть капитуляция идеолога формирующегося или состоявшегося перед этим соблазном.

Влияние этических правил на стремления к увеличению вознаграждения и к уменьшению затрат ещё более опосредовано, чем их влияние на стремление подчинить себе другого.

Однако оно есть.

Оно проявляет себя через память о других поступках, совершённых или хотя бы воображённых, относящихся к работе с людьми – то есть к подчинению других людей себе или к уходу из-под их подчинения.

Такой опыт предоставляет человеку сработавшие правила решения задач по работе с людьми, которые можно применить к задачам по работе с внешней средой. Отсюда, например, извечное желание человека наделить природные или общественные реалии и процессы личностными чертами: тогда много проще выбрать тот или иной способ работы с ними, не как объективно оптимальный, но как этически правильный («умилостивить божество» и проч.).

Отражением, такой же работой памяти на облегчение планирования становится объяснение совершённых или задуманных поступков человека по отношению к себе подобным какими-то закономерностями неживой и/или неразумной природы. Здесь примеры сколько-нибудь эрудированному читателю не нужны: уподобления и отдельных людей, и человеческих масс природным феноменам и процессам с начала времён прекрасно себя чувствуют в искусстве, по первому свистку прыгая оттуда в политику/идеологию.

Наконец, я склонен полагать, что в принципе не существует какого-то этического обоснования границы между «пользой» и «свободой», между стремлением получить больше и стремлением вложить меньше. Различие здесь может быть установлено только через сугубо рациональное рассуждение.

Такое отсутствие легко объясняет то, что очень часто «получить больше» и «вложить меньше» люди вообще не различают, понимая это, как некий единый принцип. У людей нет навыков рационального различения, а полученные по умолчанию навыки различения этического здесь не работают.

Сюда же можно отнести рассуждения о «цене победы» (и всякого достижения вообще), когда автор пытается придать этическую окраску скучной приходно-расходной ведомости.

Тогда та самая малость присутствия этики в этом аспекте деятельности общества заставляет автора компенсировать этот дефицит через сугубо субъективную апелляцию к тем или иным этическим решениям, которые вовсе не обязательно сколько-нибудь авторитетны для читателя (слушателя, зрителя, игрока), после чего начинается сражение в комментариях.

Остановлюсь. Искренне надеюсь, что читатель, которого не отпугнули мои попытки частичной объективизации тонких движений души, и у которого хватило выдержки продраться через прочитанное, вынесет отсюда что-то – с поправками для себя, конечно же.

Повторю, обобщения выше основаны на моём долговременном опыте чтения, просмотра, рецензирования, обсуждения, сочинения и составления текстов научных, художественных, идеологических. До религиозных текстов дело не дошло, простите атеиста. У которого души нет, следовательно, с её тонкими и толстыми движениями проблемы.

«Я так вижу 2.0». Скажу страшное: я не только так вижу, но и полагаю, что это видение обязательно для идеологической работы в обществах XXI века. За XXII не скажу, наглости не хватит.

Пока же надеюсь, что развлёк, дав сырья на подумать. И спасибо за внимание.