Друг по моей просьбе сжёг на Йоль мои кроссовки и прочее барахло, которое у него хранилось - логично держать запасную одежду и обувь там, куда приезжаешь не реже трёх раз в год. Ну и мне было приятно хвастаться, привирая: "мой гардероб по всей Европе раскидан", - ужасно смешно, но совершенно не стыдно (и не должно быть) за такие понты.
Так вот, друг по моей просьбе их сжёг.

Это была жертва, конечно. Когда хочешь себе весь мир - чтобы он снова стал достоин жизни (вот, например, моей) - нормально принести в жертву самое драгоценное. Самое драгоценное не кроссовки, понятно, хотя они были чудо как хороши, а образ себя-путешественника, лёгкого на подъём, с пачкой дешёвых билетов на лоукостеры в те края, где нынче хорошие выставки, или живут друзья. Он, этот весёлый бродяга, относительно недавно родился, за пару лет до "Большой телеги", которая только затем и была придумана, чтобы по миру не просто так, а особым хитрым образом поскакать. И умер совсем молодым, едва успев врубиться, зачем, собственно, надо ездить. Например, чтобы моим распрекрасным шагом (никто так больше не умеет) ходить по неведомым дорогам и городам, смотреть на небо над ними, заходить по колено в моря; короче, такое, непостижимое и неопределённое, практически без нарратива, есть что жить, да нечего рассказать. Натурально оказалось призвание. Но хрен мне (нам).

Двадцать первый - натурально лучший год в моей жизни (пока; совершенству, я так думаю, нет предела). И одновременно сбывшийся наяву самый страшный кошмар - первый год в моей взрослой жизни без единого путешествия. Потому что ездить по миру я буду или на своих условиях - без этих ваших говённых тестиков-масочек-кодиков-справочек - или вовсе никак. Если мир хочет моих неофициальных дружественных визитов в разные города и страны, пусть сам думает, как это устроить; понятия не имею, как он будет выкручиваться, но он, на минуточку, целый мир, он огромный, ему видней. А меня и дома так изумительно кормят, что хоть ещё сотню тел отращивай, в идеале, бессмертных и великанских, чтобы всё это счастье до капли в себя упхать.

Больше всего на свете меня сейчас занимает дрожь воздуха и оттенки небесного света, который льётся на нас. И в этом смысле, сидеть здесь, в прекрасном the Городе - лучшее, что можно сделать с собой (и с ним за компанию). Интересные тут у нас сейчас творятся дела. Но принесённого в жертву восторженного балбеса с кроссовками по чужим квартирам и пачкой дешёвых билетов, конечно, по-человечески жаль. И не по-человечески тоже. Он болит у меня, как открытая рана. И это нормально, ок, пусть болит, так и надо, потому что на этом топливе - отчаяния, помноженного на собственную готовность жить с ним как ни в чём не бывало - я по-прежнему работаю лучше всего.

Я сейчас - нота, которая знает своё место в симфонии и понимает свой долг (чисто звучать), и ничего отдельного от этой невыразимой симфонии для себя не желает - как будет, так будет, композитору с дирижёром виднее. Поэтому я ничего не загадываю и ничего не прошу. Звучать всяко буду, куда я денусь, партитура уже написана; в глубине души, как существо беспредельно амбициозное, надеюсь, что буду аж прям грохотать.
Но на самом деле, это, конечно, неважно, про "грохотать" - это я над собой так смеюсь. Важно только, что красивей и страшней (в высоком смысле, а не "ай мама баюся") этой симфонии, куда меня взяли работать нотой, вообразить нельзя ничего.

Дыдыщь, короче. Новый девиз моей персональной эпохи - дыдыщь! Такой примерно, с каким штормовая волна в пирс врезается. Дыдыщь!

P.S.
Надо тут ещё записать прекрасное и смешное, пусть будет для памяти, живу-то не "как во сне", а реально во сне - как я в последний будний день года бегу через все наши смешные ярмарки, прихлёбывая глинтвейн из картонки, на улицу Полоцко, но не как всегда на Бернардинское кладбище, а чтобы успеть в галерею The Room до закрытия и купить там наконец картину великой Ины Будрите, которая мне не очень-то по карману, да и чёрт с ним. То есть, снова, как всегда, делаю ставку на невозможное, на невозможный прекрасный мир, где все мы - я, Ина Будрите, друзья, с которыми мы вместе ходили на эту выставку, и другие крутые художники, моя смешная коллекция в доме-в-холме, сам дом, холм и мой город во всех его невозможных обличьях - имеем смысл.
Ну, если я не буду ставить на невозможное просто потому, что такова моя воля (и придурь), это буду уже не я :)

https://chingizid.livejournal.com/2396198.html