2-ого числа я поехала в Рязань на концерт РБ. Оказывается, «Планетарий» - это кинотеатр, и концерт проходил в его зале. Два часа проторчала у входа. Когда из дверей вышел Ден, я подняла голову от телефона, на котором писала смску, и сказала ему «Здрасте». Он ответил то же самое и прошел мимо. В баре я подошла к нему и сказала, что нам надо поговорить.
-Хм, о чем?
-Ну, во-первых, объясни мне, какие такие «угрозы» ты имел в виду?
-Отлично, если никаких угроз там не было, я очень рад. Не выводи меня.
И ушел. Мне было ужасно холодно. Еле дождавшись их выступления, я встала вплотную к сцене с той стороны, с какой был он. На протяжении выступления он мне то подмигивал, то улыбался… А потом… Потом он один играл и пел песню «Кирпичей». Ту самую, которую он пел, когда ночевал у меня… Когда ему стало жарко, он снял олимпийку и швырнул её на колонки. К тому времени меня ноги уже не держали, я залезла на край сцены, прямо возле колонок (удивляюсь, как мои несчастные уши это вынесли), взяла его олимпийку, аккуратно сложила и поместила у себя на коленях. Стоило мне прикрыть уставшие от бесконечных мерцаний глаза, он выхватил её и швырнул в противополжную сторону, проверив, всё ли в карманах. Соответственно, он её всё-таки забыл. После концерта я забрала её и возвратила ему. Как и обычно, РБ отправились бухать в бар. Банкетки на три места. У окна сел James, за ним - Ден, рядом собралась сесть я.
-А ты что тут делаешь?!
-Что, сесть мне нельзя?
-Нет, нельзя! Иди отсюда! Я тебя ни видеть, ни разговаривать с тобой не хочу.
Всё равно я села. Через какое-то время Ден пошел наверх, где тоже был бар. Туда же он позвал Юру, Жамеса и Бакса. Я же поплелась в тот зал, где был концерт, после него там началась дискотека. Села в угол за последнее кресло и рыдала…
Рука дрожит, и ветер в крышу загоняет серебро… И я тебя уже не слышу, но вижу, что произошло. Ты знаешь больше, чем я знаю – со мной бывает этот страх, тебе заранее прощаю самоубийство на глазах… Мне трудно говорить, но что молчать? Не знаю, что сказать, пообещаю… Мне трудно говорить, но что молчать – я всё тебе заранее прощаю. Мне трудно говорить на пустоту, и воздух разрывает обещания. Мне трудно говорить, я всё пойму и всё тебе заранее прощаю… Мы испытали многоцветье отпечатков на стене. Я думала, приснилось в цвете, но это было не во сне. И губы верят в бесконечность, и где-то рядом яркий свет… Но проводами по надеждам, и 220 мне в ответ… Мне трудно говорить, но что молчать? Не знаю, что сказать, пообещаю… Мне трудно говорить, но что молчать – я всё тебе заранее прощаю. Мне трудно говорить на пустоту, и воздух разрывает обещания. Мне трудно говорить, я всё пойму и всё тебе заранее прощаю…(Рефлекс)
Через час поднялась в тот же бар, где все они сидели, но само собой, за друго й столик. Уснула. Проснулась от чьего-то прикосновения. Открыла глаза – все спускаются вниз. Смотрю на часы – половина второго. Подхожу к Дену:
-Мы что, уже уходим?
-Ой, и ты ещё тут…
Они просто хотели выйти подышать свежим воздухом, но если бы они вышли, то обратно уже не вошли бы. Все пошли наверх, я осталась внизу. В половину третьего оттуда всех выперли. Ден к тому времени уже кого-то себе подцепил. Противно… Некуда было деваться, пришлось идти с ними, т.к. без понятия где в Рязани автостанция, или хотя бы ж/д станция, а время – половина третьего ночи и таскаться по холоду по улицам неизвестного города ночью - удовольствие, на мой взгляд, не самое приятное. Девушка, с которой был Ден вышла через две станции. Я села рядом. Ден уснул.
-Денис… Денис.
-М?
-Прости, если что-то было не так…
-не открывая глаз угу
Через какое-то время я сама отрубилась. Два раза нечаянно положила голову ему на плечо. Оба раза была грубо отпихнута в противоположную сторону. Оказалось, электричка шла только до Голутвина. Повезло, на Голутвине тут же пересели на московскую. Спать хотелось жутко.
-Ден, пожалуйста, я дико хочу спать, я только на тебя облокочусь…
Он молча встал и пересел…
Домой приехала в восемь утра. Замерзшая и никому не нужная… До сих пор противно и ничего не хочется…