- Сударь, - обратился ко мне Браге тоном несколько высокомерным, - рекомендация господина Стено вдохновляет и внушает доверие к вам, однако будет лучше, если мы услышим ваши честные ответы на наши прямые вопросы. - Немного помедлив, он спросил: - Каковы ваши мотивы ненависти к деспотизму королей?
На что я, не задумываясь, ответил так:
- Зависть, ревность, честолюбие, гордыня, нежелание подчиняться и страсть властвовать над другими
Сенатор: - Думаете ли вы о благосостоянии и счастье народа?
Я: - Меня заботит только собственное благополучие.
Сенатор: - Какую роль играют страсти в ваших политических взглядах?
Я: - Самую важную и первостепенную; на мой взгляд, каждый из людей, называемых государственными мужами, преследует и всегда преследовал только свои собственные цели; им движет и всегда двигало только намерение как можно полнее удовлетворить свои похотливые наклонности; все его планы, предложения и проекты, - все, включая его законы, служит его личному счастью, ибо благополучие народа ничуть не занимает его; все, что он ни предпринимает, должно сделать его еще могущественнее или богаче.
Сенатор: - Насколько я понял, если бы вы были богатым или могущественным, вы обратили бы эти преимущества в источники своих удовольствий или своих безумств?
Я: - Признаю только одного Бога: наслаждение.
Сенатор: - А что вы думаете о религии?
Я: - Я считаю ее главным столпом тирании, механизмом, который деспот использует для укрепления своего трона. Искры суеверия всегда были расцветом деспотизма, посредством этих презренных оков тиран постоянно подчиняет людей своей воле.
Сенатор. - Иными словами, вы нам советуете использовать религию?
Я: - Разумеется; если вы собираетесь царствовать, пусть Бог глаголет вашими устами, и люди будут слушаться вас. Когда Бог будет в вашем услужении, вы поставите их на колени, их деньги и сами их жизни сделаются вашей собственностью. Убедите людей, что все беды, которые преследовали их при прежнем режиме, происходят лишь от их безбожия. Заставьте их ползать и пресмыкаться у ног пугала, которым вы размахиваете перед их носом, и они сделаются ступеньками лестницы вашего тщеславия, вашей гордыни, вашей похоти.
Сенатор: - А сами вы верите в Бога?
Я: - Разве есть на свете хоть один здравый умом человек, который верит в эти басни? Разве Природа, вечно движущаяся Природа, нуждается в первоначальном толчке? Пусть останки того первого шарлатана, который заговорил об этой отвратительной химере, подвергаются вечным мукам за всех несчастных, которые погибли из-за нее.
Сенатор: - Как вы относитесь к поступкам, называемым преступными?
Я: - Как к делам, на которые вдохновляет нас Природа и противиться которым равносильно безумию; как к самому верному средству в распоряжении государственного мужа, служащему для накопления субстанции личного счастья и для ее сохранения; как к необходимому орудию любого правительства; наконец, как к единственным законам Природы.
Сенатор: - Вам приходилось совершать преступления?
Я: - Не существует ни одного, которым я бы не запятнал себя и которое бы не был готов совершить еще раз. (С) De'Shade

LI 5.8.22