в общем об этой картине читает чел,кторый предварительно принял опиума...и примерно час этой картиной восхищается...

"Она была девою редкостной красоты и столь же прелестна, сколь
исполнена веселья. И недобрым был тот час, когда увидела она и полюбила
художника и стала его женою. Он, пылкий, неутомимый и суровый, уже
обвенчан был со своим Искусством; она - дева редкостной красоты, столь же
прелестная, сколь исполненная веселья, вся - лучезарность и улыбка,
резвая, как молодая лань; ко всему на свете питала она любовь и нежность,
и ненавистна ей была лишь ее соперница - Живопись, ужасали ее лишь палитра
и кисти и иные злосчастные орудия, ради которых ее покидал возлюбленный.
Ужасно ей было слышать, как художник заговорил о своем желании написать
портрет даже с нее, молодой жены своей. Но она смиренно покорилась и
многие недели кротко сидела в высокой башне, в темной комнате, где лишь с
потолка сочился дневной свет, в лучах которого белел натянутый холст. Но
он, художник, упивался своей работой, что длилось час за часом, день за
днем. Пылкий, безрассудный, с переменчивым нравом, он порою впадал в
угрюмость или забывался, уносясь мыслью бог весть куда; он не желал
видеть, что в призрачном свете, едва проникавшем в одинокую башню, блекнет
цветущий румянец и тускнеет еще недавно искрившийся весельем взор его
молодой жены, которая таяла на глазах у всех, незаметно для него лишь
одного. Она же улыбалась, она все улыбалась и не молвила ни слова жалобы,
ибо видела, что прославленный художник в труде своем черпает жгучую,
всссожигающую радость и работает день и ночь не покладая рук, дабы
запечатлеть на холсте ее, которая так его любила, но день ото дня
становилась все слабее и печальнее. И в самом деле, те, кто видел портрет,
почти с трепетом, как о чуде, говорили о сходстве необычайном; конечно же,
создать подобное помог художнику не только его талант, но и великая любовь
к той, кого изобразил он так верно и так прекрасно. Но позднее, когда
работа уже близилась к концу, в башню никого более не допускали; ибо
художник столь пылко и самозабвенно предавался своей работе, что почти уже
не отрывал глаз от холста даже затем, чтобы взглянуть в лицо жены. И он не
желал видеть, что краски, которые наносил он на холст, он отнимал у той,
которая сидела перед ним и становилась час от часу бледней и прозрачнее.
Минули многие недели, и когда оставалось лишь наложить последний мазок на
уста и в последний раз едва тронуть кистью очи, снова встрепенулся дух
прекрасной дамы, точно огонек угасающего светильника. И тогда наложен был
мазок, и кончик кисти едва коснулся очей на холсте; и на миг художник
застыл в восхищении пред тем, что он создал; но в следующее мгновенье, все
еще не сводя глаз с портрета, он затрепетал и весь побелел, вскричал,
объятый ужасом: "Да ведь это сама жизнь!" - и поспешно оборотился к
любимой.
Она была мертва!
И тогда художник промолвил еще:
- Но разве это - смерть?"