Надо как-то об этом написать, рассказать, а я не знаю, как.

Ездили с братом в деревню. Хоронили отца.

Больше никого не было, только мы вдвоем, наша троюродная сестра с мужем и соседка. К брату еще теща приехала потом. Вдвоем все сделали с братом, мотались миллион раз за три дня между поселком и райцентром, хорошо у брата машина теперь есть.

Я там несколько лет не появлялась, некогда было, да и с ребенком не хотела расставаться надолго. Брат ездил, помогал финансово, физически, чинил забор, по хозяйству там всякое. Таскал по врачам, оформлял инвалидность, оформлял пенсию, откачивал, откапывал, вел душеспасительные беседы, давал денег, не давал денег, покупал продукты, выплачивал долги, привозил одежду.

Сколько бы не пыталась написать об этом, выходит одна чернуха. Не хочу так. Не могу ни с кем разговаривать об этом.

Никогда не было легко. Каждый раз туда приезжаешь и окунаешься в совершенно другую жизнь, происходящую по своим непостижимым законам. Но раньше была надежда - а теперь нет ничего.

Ровно за день до этого муж в своей обычной манере, между делом и поздно вечером, сообщил "а кстати, я завтра переезжаю". И назавтра съехал. А еще через день без лишних слов переехал обратно и занимался ребенком, пока меня не было. А потом я приехала, и он опять съехал и теперь уже навсегда. (И да, мы к этому долго шли и мы все так и планировали, и мы провернули все аккуратно и бескровно, но от этого легче не становится.)

Как-то все наложилось одно на другое. Не знаю, как я себя чувствую. Внутри себя я сижу на корточках в углу с широко раскрытыми глазами, смотрю на все это, и не могу осознать, сколько не пытаюсь, не могу охватить взглядом всю картину, не могу выдавить ни звука. Кажется, именно это состояние называется "тихий ужас". Работу, быт, магазины, прописи и поделки в сад к дню победы никто не отменял. Очередной марафон со сломанной ногой, и чтоб наравне со всеми, и нечего филонить.

Никогда не допишу до какой-то логической точки. Поэтому оставлю как есть. А предыдущие два варианта были еще хуже.