Руннский дворец Динштайнов тонул в ночной тьме, и только пара освещенных окон отбрасывала неяркий свет на площадь перед ним, где одна за другой бесшумно остановились три закрытые кареты из которых, словно тени, все так же бесшумно вышли несколько фигур.
Молча, они исчезли в предусмотрительно открытой двери, кареты тут же тронулись с места, разъезжаясь в разных направлениях.
В особняке было тихо – многие из слуг уже спали, лишь только пятеро из них, самые верные, приехавшие с герцогом Динштайном из Остеррики помогли этим трем важным гостям подняться по длинной лестнице и войти в одну из комнат, в которой мрак был рассеян большим количеством ярко-горевших свечей.
Герцог Альбрехт стоял у окна. На его лице – мрачном, и одновременно величественном читалась тревога, но в тоже время и решимость.
- Ваше Сиятельство князь Торнхейм, Ваша Светлость графиня Катена, Ваше Высокопреосвященство сантэт Фабиус. – Динштайн поприветствовал своих гостей.
- Давайте сегодня без титулов, Альбрехт. – Изабелла отдала свою шаль одному из слуг. – Мы все-таки собирались не на светскую встречу, здесь тайное совещание, следовательно мы все друг другу доверяем.
- Не стоит говорить о тайном сразу… - Фабиус прислушивался к тихому шороху, – и у стен есть уши.
- Это деревья стучат об оконные стекла, и крысы шуршат в стенах. Не думаю, что тут есть шпионы этого паука, Черного герцога, – сказал Альбрехт, а Торнхейм с силой ударил кулаком в стену. Мощный удар, казалось, сотряс весь дом – от фундамента до крыши, но шорох затих.
- В любом случае, стоит быть осторожными, – заметил Фабиус. – Никто ничего не должен знать.
- Я нем как могила, – пробасил Торнхейм и уселся за богато уставленный яствами стол.
- Надеюсь, Вы все придумали правдоподобные легенды, чтобы объяснить ваше отсутствие? – Фабиус продолжал быть настороже.
- Да, да… - все закивали. И по очереди заняли свои места за столом.
- Альбрехт. – графиня осторожно отправила себя в рот небольшой кусочек жаркого. – Как организатору, думаю, вам стоит начать первым. О причинах Вы нам сообщили, теперь расскажите, чего же Вы хотите?
- Кстати, все сожгли письма? – Фабиус снова заволновался.
- Да, – на него обратилось пара недовольных взглядов – Изабелла и Годфрид ждали рассказа Динштайна.
- Что ж. – Альбрехт не стал медлить. – Вы все высокопоставленные особы, вы все знаете, как идут дела в Империи, какие в ней царят настроения. И я, так же, как и вы обеспокоен – эти времена никто из нас не назовет лучшими. Смотрите сами – правление Александра, равно как и его предшественников привело к тому, что тут и там вспыхивают мятежи! Чернь восстает, требуя все больших подачек, и отказывается работать. Многие древние и уважаемые семейства приходят в упадок, двор погряз в разврате, еретики – истинноверцы и откровенцы льют реки крови экклесиатов, всячески их унижая и оскорбляя. Давайте посмотрим на богатейшие и влиятельнейшие роды Империи. Кто они? Все эти Нортми, Фросты, Флавио, Фьеры? Еретики! В открытую хулящие Церковь и Веру. Вы вынуждены были это терпеть, но у каждого терпения есть свой предел и поэтому я заявляю: хватит! Хватит с нас нечестивой ереси, мы должны смыть эту грязь! Я молился о том, что рано или поздно найдется такой человек, у которого хватит силы и вои, который займет трон и возглавит очистительный поход против еретиков, сметя их с божьей помощью с лица земли. Я с болью в сердце наблюдал за коронованным шутом, сидящем на золоченном стуле на острове Шенбрунн. Александру удалось уничтожить то, что не удавалось ни одному из многочисленных врагов Империи – он убил всяческое уважение к верховной власти! Но хватит о нем, он того не заслужил, разговор о ином – о том, что мои мольбы были услышаны – и нечестивец погиб, а трон по праву наследовал сын моей сестры, сын брата моей жены – Диего Иберо.
- Он еще не коронован! – заметил Фабиус.
- Диего станет Императором! – фанатично воскликнула Изабелла.
- Станет, - согласился Динштайн. – Но разговор опять не о том… С радостью в сердце, получив это известие, я без промедления направился в Рунн, захватив по дороге своих друзей и союзников, и тут меня поджидал удар невиданной силы. Герцог Диего, надежда и оплот экклесии, оказался помолвлен с Викторией Фрост, сестре злейшего врага веры – Роя Фроста. Я постарался изложить мои доводы в присутствии моей сестры и дяди Диего – Антонио, но меня не услышали! Предательство, равноценное предательству Луки свершилось – веру и честь променяли на какую-то сиюминутную выгоду от союза с этим еретиком!
- Что же мы можем сделать? – растеряно спросила Изабелла. – Если союз уже заключен?
- Драться, – мрачно сказал Торнхейм. – Убьем Фроста и всех остальных тоже.
- Тише. – Альбрехт покачал головой. – Драться мы не будем, наоборот сделаем вид, что мы смирились, будем терпеть Фроста, ждать и думать.
- Ждать – чего? Думать – о чем? – уточнил Фабиус.
- А задумайтесь над тем, святой отец, кто в итоге больше всех выиграет от этого союза. Мы знаем, что Рой Фрост не ладит с Евгением Флавио, и что эти двое еретиков враждуют между собой, вовлекая остальную Империю в свои распри. Но разве это Рой граничит с Флавио? Разве Рой построил и укрепил форты на границе с Флавией? Разве Полония – истинноверческая страна? Или может быть откровенческая? У севера нет границ с Флавио, и мне вообще не понятно, какую помощь мы может получить от северян, если начнется война с Евгением! Простое невмешательство – то есть Рой Фрост будет стоять и смотреть, как экклесиаты будут умирать за него?! О да, он наверняка посмеется этому. Но вот я – этого не хочу, не хочу посылать своих солдат на смерть, чтобы таскать для северян каштаны из огня!
- Этого не будет! – проревел Торнхейм.
- Тем не менее, союз уже заключен, а вы герцог, союзник Диего Иберо. – тихо сказал Фабиус. – Неужто вы разорвете эту крепкую связь, закаленную в огне войны, скованную чередой взаимных браков?
- Союз Динштайнов и Иберо нерушим, – согласился Альбрехт. – Но произошедшие события заставили меня глянуть на реальность новым взглядом. Фросты, Флавио, Нортми – это все наши давние и естественные враги. Но что, если среди нас самих есть враг, желающий погибели наших домов, погибели веры, погибели церкви?
Все переглянулись.
- Нет, разумеется, среди Вас его нет… - успокоил всех Динштайн. – Но я пригляделся повнимательнее к двум из наших так называемых союзников и то, что я увидел мне совсем не понравилось.
- Кто же эти двое? – осторожно спросила Изабелла.
- Один из них человек мирской, другой служитель церкви. Оба на словах служат экклесии, а на деле всячески привечают еретиков. Один их них герцог, другой кардинал. Разумеется, я говорю о Антонио Иберо и кардинале Симеоне, известном как Руиз Канорэ.
- Да, – заметил Фабиус. – На Руиза мне уже указывали. Вы же знаете, что он получил свой пост вопреки воле Первосвященника!
- Я знаю, - кивнул Альбрехт. – И этот человек представляет всю церковь в глазах двора? До меня доходят слухи о его покровительстве молоденьким девушкам, о каких-то таинственных обрядах, о собираемых ими реликвиях, которые составляют наследство проклятого Ордена Клинков Господних.
- Надо сказать и об адмирале… - тихо прошептал Фабиус. – Глаза и уши – видят и слышат, мои братья по ордену собирают информацию, наблюдают. Весьма подозрительная дружба у герцога Антонио – брат Черного герцога, один из этих еретиков-северян… Подозрительно, не так ли?
- Да, очень, – согласился Динштайн. – Я почти уверен, что немалую часть доходов Первого адмирала составляют деньги получаемые из казны Черного герцога. Жаль, я не могу это подтвердить. Но с чего бы Иберо и Нортми, этим двум представителям враждующих родов встречаться?
- Значит у нас есть два внутренних врага – адмирал и кардинал Рунна, и три внешних – Рой Фрост, Евгений Флавио и Этьен де Нортми? – спросила Изабелла, чуть прищурившись.
- Именно так! – подтвердил Динштайн. – Теперь надо придумать, что мы можем им противопоставить. В открытую мы действовать не можем, нас тут же уничтожат. Следовательно, нам стоит действовать тайно.
- Это будет секретный союз, направленный против врагов нашей веры… - тихо сказал Фабиус, перебирая четки. – Для достижения цели пригодятся любые средства. Мы должны вызвать у наших врагов такой сильный страх, чтобы они боялись также своей тени. Они должны ежеминутно ждать удара кинжала из-за угла, отравы в своей еде и питье, заложенной бомбы в тех помещениях, в которых они будут находиться. Пусть страх поглотит их!
- Разумеется, мы не должны забывать и о собственных союзниках, – задумчиво заметила Изабелла. – Мы должны помочь всем, кто верен Церкви и Господу, отделить верных от неверных, воодушевить тех, кто отчаялся. Диего будет на нашей стороне, только если мы докажем, что мы сильны.
- Ну, а кто будет против нас – тех мы всех убьем, – подытожил Торнхейм.
- Друзья. – Альбрехт улыбался, пожалуй, впервые со дня смерти сына. – Мы на верном пути, и я предлагаю назвать наш союз – Второй Экклесиатской Лигой, в память о первой, созданной лучшим из людей – герцогом Анри де Морле. Уж он-то не стал женить своего сына на дочери еретика, он бы не стал заключать союз с врагами веры. Его клинок служил лишь Господу, и никому более. Пусть у нас получится то, что не получилось у него, – он поднял бокал и в комнате раздался звон хрусталя – этот союз был заключен.