Это цитата сообщения ФИЛИНТЕЛЛЕКТ Оригинальное сообщение

Анри Руссо, художник-реалист-примитивист и самоучка

https://artchive.ru/henrirousseau Автор: Алена Эсаулова
Героев своих портретов Анри Руссо измерял складным метром. Всю жизнь мечтал быть реалистом, ориентировался на законы академической живописи, даже не подозревая, насколько он больше их. О его жизни говорить немного неловко и ощутимо больно – так бывает, когда видишь, как хорошего, но смешного и несуразного человека травят тоже хорошие, в сущности, люди. Просто потому что он – такой, смешной и неловкий. И вместе с тем говорить о нём – радостно. Потому что уже знаешь, что у него всё получилось, не так, как ему хотелось, а гораздо лучше.
– А ведь они правы, Анри, – сказал Винсент. – Мы и есть сумасшедшие!
– Так не пойти ли нам выпить по стаканчику? – предложил Руссо.
(Ирвинг Стоун «Жажда жизни»)
Пройдет немало лет, прежде чем с легкой руки земляка Руссо поэта Альфреда Жари слово «таможенник» начнут писать с большой буквы, подразумевая этого ни на кого не похожего художника-самоучку. На таможне он проработал 15 лет. Говорили, он прямо на

рабочем месте устанавливал мольберт и самозабвенно рисовал. Поздние «таможенные пейзажи» сохранились («Таможенная застава»).

В отличие от нашего человека в Тбилиси - Пиросмани, который хоть чуть-чуть поучился у передвижных народных творцов вывесок/рекламы, Руссо не учился ни у кого. Правда, у него была другая страсть – Лувр под боком. В Тифлисе при жизни Пиросмани музеев не было. В Париже с этим было чуть лучше, и Руссо ходил туда по собственной инициативе делать копии с шедевров. Вот ведь – Европа, тут любой сын жестянщика знает, что настоящие художники копируют в Лувре. И что, если ты тоже хочешь стать таким художником, надо там копировать.
Подробнее: https://adindex.ru/publication/gallery/2011/11/28/82840.phtml

В 1885 году Руссо подал заявку на участие в свободном Художественном салоне на Елисейских полях. Он представил копии и две собственные картины. Молодые задиристые художники подначивали пожилого, с их точки зрения, Руссо (ему за сорок!) и посмеивались над ним, публика же у его картин просто хохотала. Но имеющие очи – уже тогда увидели. Какой-то остряк подвел к «Карнавальному вечеру» Таможенника Камиля Писсарро, обещая, что он сейчас повеселится. Писсаро же замер перед картиной в восторге. А Поль Гоген восхищался «Мальчиком на скалах» и умением Руссо использовать черный цвет.

Переломным моментом стало знакомство с Робером Делоне. В отличие от Руссо, тот прекрасно себя чувствовал не только у мольберта, но и в любом обществе. Он во многом способствовал популярности Руссо. Благодаря Делоне, Руссо к старости выбрался из бедности. Среди богемной молодежи пользовались популярностью так называемые «вечера у Таможенника». Руссо приглашал художников, поэтов и просто приятелей, музицировал им, показывал свои картины. И совершенно не реагировал на то, что большинство этих приятелей приходят посмеяться над ним. ....................................."Карнавальная ночь"

«Руссо – совершенство наивного образа жизни», – так характеризовал его Пикассо. Шумные компании наполняли его дом, надушенные дамы в узких перчатках манерничали, франтоватые щеголи строили из себя прожженных знатоков жизни и пытались выглядеть особо остроумными на фоне этого смешного старика. Подруга Пикассо Фернанда Оливье вспоминала: «Он легко краснел, когда кто-то ему возражал или когда ему было неловко. Он поддакивал всему, что ему говорили, но чувствовалось, что он держится отстраненно и просто не решается высказать свои мысли»

На одной из выставок Салона независимых центральное место было отдано под картины Дега, а Руссо отведен небольшой закуток. Эдгар Дега подошел к Руссо и высокомерно завел речь: «Видел я, мсье Руссо, вашу… эээ… живопись», – и сделал паузу, собираясь продолжить в том же духе. На что Руссо спокойно ответил: «Да-да, мои полотна здесь есть. А вы, мсье Дега, извините, где нынче выставляетесь?». На один из вечеров к Руссо пришел познакомиться Ван Гог. Пока богемная молодежь хохотала и язвила, он был молчаливым и серьезным. Остался, когда все ушли, и тихо сказал: «Снимите маску, Руссо. Поймите, я тоже крестьянин и художник».
«Чествование Руссо», устроенное Пабло Пикассо в 1908 году в мастерской в Бато-Лавуар, стало в своем роде легендой. Кто-то говорит, что банкет был данью уважения неоцененному таланту Руссо, кто-то настаивает на розыгрыше. Скорее всего, верны оба варианта. Пабло Пикассо и его подруга Фернанда Оливье установили во главе стола «трон» для Руссо. Фернанда позже вспоминала, что в тот вечер через мастерскую Пикассо прошел чуть ли не весь Монмартр. Звучали приветственные речи во славу Таможенника, он играл «Вальс Клеманс», вино лилось рекой. В разгар гулянья растроганный Руссо шепнул Пикассо: «Мы – два самых великих художника эпохи».

Для усиления торжественности над головой Руссо были подвешены канделябры с горящими свечами, в какой-то момент с них начал капать воск, но, не желая прерывать произнесение речей и это празднование, в которое искренне верит и даже плачет от волнения, Руссо остается на месте. Постепенно на голове его образуется восковой налет. И это, пожалуй, самый пронзительный образ его жизни. Наивный, ни на кого не похожий, искренний и неловкий, талантливый Таможенник Руссо среди то ли восхваляющих, то ли смеющихся над ним, играющий для этих людей на скрипке, в то время как на голову ему каплет горячий воск…