[244x171]
О нем вы не найдете практически ничего в Интернете, кроме восторженных откликов поклонниц на форумах, нескольких фотографий и "послужного" списка, написанного коротко и сухо. Но Антон из плеяды молодых и очень востребованных актеров. Кем он только не был: и рядовым Гунько из сериала "Солдаты", и Укуренным из "Чудной долины" Кубаева, и сразу двумя братьями Гольдбергами из серила Юрия Грымова "Казус Кукоцкого". Сам он себя шутливо называет интернациональным актером, потому что уже сыграл узбека, украинца и еврея.

Недавно этот послужной список пополнился ролью грузина Мамуки в сериале Евы Беловой "Служба 21". А еще он успевает играть в театре Станиславского и различных антрепризах. Расспросить Антона Эльдарова о его жизни, профессии и увлечениях решила корреспондент Страны.Ru Ольга Павлюченко.

- Антон, на твоем счету уже несколько фильмов, однако о тебе почти ничего не известно. Давай начнем с истоков: почему ты решил стать актером?

- Для того чтобы ответить на этот вопрос, мне надо вспомнить свое детство. Когда я был в четвертом классе, меня выгнали из Центральной музыкальной школы при консерватории, где я учился по классу скрипки. За сольфеджио выгнали. Мне пришлось перейти в обычную школу, которая была рядом с домом. Помню, первый раз, когда пришел в эту школу, я увидел доску: "Средняя школа N 1089". Очень расстроился, так как подумал, что раз средняя, значит для людей со средними способностями. Представляешь, что значит для ребенка, учившегося в ЦМШ, куда детей привозят на машинах с мигалками, попасть в "среднююм школу. Но я очень быстро понял, что в такой школе еще легче учиться, да к тому же там оказалась театрально-музыкальная студия. Это была отличная студия - нам не вбивали в голову, что мы все обязаны быть актерами, что мы должны все забросить и заниматься только театром. Мы не зубрили теорию актерского мастерства - мы занимались мюзиклами. Именно эта студия и наш педагог Леонид Расцветаев и привили мне любовь к театру. В старших классах, когда надо было думать, куда поступать, я понял, что выбора-то у меня и нет. Я ничего не умею, даже на "скрыпочке" я играю только для того, чтобы маме приятное сделать. Это, конечно, очень банально звучит. Но мне тогда вспомнился один случай. Мне было лет, наверно, 15, когда меня попросили взять интервью у Александра Ленькова - актера театра Моссовета. Я пришел и спросил тоже самое, что сейчас спросила ты: "Почему вы стали актером? " И он мне ответил, что пошел учиться в театральный, так как ничего другого не умеет. Тогда я и понял, по какой стезе мне надо попробовать пойти.

- И когда пришло время куда-то поступать, ты подал документы в.

- Я начал поступать везде - мне так умные люди подсказали. Во МХАТе меня с предтура скинули в этот же день, и в "Щуке" выгнали сразу же. Просто сказали: "До свидания, мальчик". У Фоменко в ГИТИСе я дошел до второго тура, а со второго тура меня выгнали. У Бородина в ГИТИСе меня поперли с третьего тура. Причем, раскрою секрет, там меня пытались протежировать, но ничего не прошло. Оставалось еще два ВУЗа: ВГИК и "Щепка". В итоге в "Щепку" я так и не добрался, потому что меня подобрал ВГИК. Пришел я туда на прослушивание, хотя изначально не собирался. Кстати, программу мне помогал папа готовить - он сам подобрал мне материал. У ведь меня папа писатель-сказочник Игорь Фарбаржевич. Все, наверно, помнят мультфильмы про маленького Лисенка - "Старое эхо" и "Земляничный дождик" - так это папины. Так вот папин выбор пал на стихотворение Гумилева "Волшебная скрипка". У меня была целая программа: я выходил со скрипкой, читал стихотворение и играл что-то на скрипке, потом продолжал стихами Маяковского, потом чьими-то еще. Это было видимо очень смешно или нелепо, потому что меня везде останавливали и говорили "до свидания". Но когда я прочитал во ВГИКе, меня Роберт Михайлович Спиричев спросил: "А еще что-то можете?" Я что-то прочитал, он меня поблагодарил, и мы распрощались. Иду я после по коридору и думаю: "Вот оно и все". Однако, к моему безумному изумлению, мне сказали, что меня с этого прослушивания сразу на конкурс бросают, минуя первый, второй, третий туры. А конкурс у нас был на следующий день после выпускного в школе. Мы с группой "колбасили" всю ночь - у нас же рок-группа тогда была. Где-то часов в 8 утра я только выполз из школы и через час уже поехал на конкурс и все прочитал. Через какое-то время ко мне подбегает декан наш, Елена Евгеньевна, и говорит: "Где призывное? " Я отвечаю: "Его нет". Она: "Антон, как же так, же ты у нас идешь на бюджетное место." Это был шок. Я засуетился, начал делать военные документы. Потом в деканат вызвали всех, кого отправили на письменный экзамен, а письменный экзамен - это фактически уже поступление. Сижу я, жду своей очереди, а из деканата выходят люди странные такие, они излучают какое-то странное сияние, но видно, что всячески пытаются загасить его. К ним все подбегают и спрашивают: "Ну что?! " А они так загадочно отвечают: "Нет, ничего особенного." И молча уходят. Я их таких вдоволь насмотрелся, потому что по алфавиту-то последний. И вот, наконец, моя очередь. Захожу и вижу, сидят Георгий Георгиевич Тараторкин и Алексей Владимирович Баталов. Все, сердце в пятки. И вот эти монстры театра и кино меня спрашивают: "Антон, скажи честно, ты поступаешь куда-нибудь еще? " Я говорю, что поступал, но нигде не взяли. И тогда Тараторкин говорит: "Они просто не умеют смотреть. Мы тебя берем, только ты никому не говори в коридоре". И тогда я понял, почему все такие странные выходили. Впереди меня ждал еще письменный экзамен, но это было все уже формально. Вот так я и попал на курс Георгия Тараторкина.

- Раз ты у нас по образованию киноактер, поговорим о твоих киноработах. Как ты стал Мамукой из сериала "Служба 21"?

- С режиссером Евой Беловой мы знакомы еще с института. Но это шапочное знакомство - помнишь человека в лицо и все. Так получилось, что ей принесли мою фотографию с картины "Чудная долина", причем принесла девушка, которая была ассистенткой на съемках "Казуса Кукоцкого". Ева посмотрела и сказала: "О, я его знаю! " И пригласила сниматься. Я потом узнал, что они долго не могли найти актера на роль грузина Мамуки. Меня же утвердили сразу. Так что у меня теперь большой набор интернациональных ролей: узбека, украинца сыграл, еврея сыграл, сейчас грузина.

- А какой у тебя самый первый фильм?

- Первый фильм - это "Полетели" Анны Меликян, которую сейчас очень хорошо знают по фильму "Марс" с Гошей Куценко. Это была ее курсовая работа. Мы с моей однокурсницей Нелли Уваровой, ныне звездой сериала "Не родись красивой", играли главные роли. Это история про мальчика и девочку. Чтобы понравится этой девочке, мальчик сказал ей, что он инопланетянин. В общем, запудрил ей, бедной, мозги. А когда она, наконец, согласилась продолжать с ним рука об руку свое путешествие по жизни и по вселенной, он сказал: "Ты дура, я пошутил, меня зовут Федя". Тут же, естественно, он получил по морде, но в итоге все закончилось хорошо: они смотрели, как лошади ездят по кругу. Очень простая черно-белая история. Однако наша двадцатиминутка в 2000 году получила Гран-при на Миланском кинофестивале. А Неля получила приз за лучшую женскую роль.

- На твоем счету работа еще в трех сериалах. Ты уже успел понять для себя, чем отличается съемки в фильме от съемок в сериале? И где тебе больше нравится сниматься?

- Я сейчас не буду говорить о "продукте", который получается на выходе. Скажу о съемочном процессе, о работе. В сериале главное скорость, потому что время поджимает, а надо кровь износу снять новую серию. Бывает так, что не успеваешь даже подключиться к работе как следует. Просто что-то играешь, произносишь текст. А потом, когда смотришь на себя со стороны, так стыдно бывает, что плюнул в вечность - не сумел собраться, не хватило сил и так далее. Когда снимаешься в фильме - бывает много свободного времени - пока свет выставят, пока звук настроят, декорации поставят. Успеваешь с режиссером понять мотивы, задачу. Это конечно, лишь десять процентов от работы актера, а девяносто - ты должен проделать дома. Потом уже выходишь на площадку и делаешь все, что можешь (хотя в работе над сериалом тоже приходится попотеть и поработать дома). Через год-два, правда, ты смотришь этот фильм и тоже думаешь: "Какой я дурак был! Я здесь ужасно сыграл". Но ты понимаешь, что тогда сделал все на пределе своих возможностей, а поэтому честен перед собой. А вообще мне в сериалах интересно сниматься потому, что я люблю скорость, я люблю стремительность в жизни, люблю, когда все быстро меняется. Вот сегодня, например, я забрал документы из театра, не факт, что я завтра не попаду в другой какой-то театр или что-то еще не произойдет в моей жизни. Съемки в сериале можно сравнить с репетицией или экспромтом. Да, можно скатиться на халтуру, и, к сожалению, многие так и делают. Я никого конкретно не обвиняю, хотя бы потому, что я тоже в этом варюсь. Но в принципе если не давать себе слабины, то халтуры и не будет. Но существует еще опасность - сесть на "проторенные рельсы", как говорил Тараторкин. Успех обеспечен. Это по "штампу", когда ты поднаторел в технических моментах. Ты знаешь, как правильно встать к камере, как работать с партнером, как нельзя поворачиваться, ты знаешь свои проблемные места в пластике. Артист, конечно, должен в хорошем смысле владеть ремеслом, но кроме ремесла нужно еще быть талантливым человеком. Я надеюсь, что во мне есть что-то талантливое. Я постоянно пытаюсь это что-то отыскать. Полный же метр снимают медленно и вдумчиво. У тебя всегда есть возможность подумать над ролью, постараться избежать своих же штампов.

- А в каких отношениях ты с театром?

- Ты знаешь, в сложных. Я человек увлекающийся, и поэтому на одном месте не могу долго усидеть, может быть, именно почему я так часто меняю театры. Я ведь в театре Станиславского оказался после того, как ушел из театра Гоголя. Я поработал полтора года в театре Гоголя, с большим удовольствием. Играл там хорошие роли, главные даже были. Потом я ушел оттуда практически в никуда, и вдруг меня Мирзоев пригласил в театр Станиславского. Сейчас вот отсюда ухожу - уже документы забрал. Но буду все-таки играть в моих любимых спектаклях: "Сон в летнюю ночь", "Семеро святых из деревни Брюхо" и "Хлестаков". К тому же я продолжаю в каких-то антрепризах играть. Со Станиславом Садальским, например, антреприза у меня есть. Я люблю разнообразие, очень люблю. Я люблю играть в театре, очень люблю. К сожалению, в последнее время это доставляет мне много, не буду лукавить, боли. По разным причинам. По причине пустых залов, например. Поэтому у меня бывает такое, что я на следующий день после спектакля могу просто проваляться в постели в депрессии какой-то. И все свое негодование, к сожалению, я срываю на своих родных людях. К сожалению, в театре, не в нашем театре, а вообще в театре, очень много проблем сейчас. Я не боюсь об этом говорить, потому что все и так это знают. Очень хочется перенестись в тот театр, который сам себе придумал - эдакий идеальный театр, о котором мечтал, наверное, каждый студент театрального ВУЗа. Но наши фантазии всегда разбиваются обо что-то. Я безумно рад за некоторых моих однокурсниц, которые работают в театре и счастливы. Не важно, какие роли они играют. Они приходят с утра на репетицию - танцуют. Вечером спектакль, потом домой спать идут, потом утро и опять репетиция, спектакль и так далее. У меня немножко другие отношения с театром.

- То есть ты, все-таки, любишь больше кино, чем театр?

- Я так не сказал. Я люблю театр, очень. Кино же я люблю по-другому, потому что оно разное. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне надо уже в который раз выходить на сцену, чтобы сыграть одну и ту же роль, а мне не хочется. А в кино каждый фильм и каждая роль другие. И потом, в кино есть возможность что-то изменить, что-то сделать по-своему. А если надо, то даже подвинуть немножко сценарий. У меня было даже такое, что какие-то сцены я полностью сам придумал. Потому что вот так пошло - захотелось похулиганить. Кино по сравнению с театром - это один большой экспромт.

- Скажи, а когда над ролью работаешь, ты ее полностью продумываешь или у тебя чаще всего как раз экспромты, о которых ты говоришь?

- Я очень часто разрываюсь между "надо" и "хочу". Это моя самая большая проблема. Очень часто побеждает "хочу", но, слава Богу, в последнее время меньше. Раньше я учил роль и работал над ролью исключительно в метро - я не мог дома работать вообще. Спектакль у нас был "12-я ночь", который поставила Нина Чусова. Он был на английском языке, а я по-английски я не знаю ни слова, ну, вот английский язык учил в метро. Но сейчас приходится работать над ролью дома, потому что машина появилась. И я начинаю получать от этого кайф. А вообще я люблю за людьми наблюдать, чтобы потом какие-то находки использовать в роли. Я как сканер. Моя жена смеется, когда я смотрю телевизор и иногда неосознанно начинаю подражать телевизионным ведущим или кино героям - их жестам, позам. Это все превращается у меня в наработки. А когда я читаю сценарий, у меня возникает какой-то образ, скользкий, легкий. Это очень часто бывает ошибочным, но если оттолкнуться от этого и начать просто его развивать, копать, начать работать с ним и начинать его утаптывать в себя, намазывать, втирать этот образ, тогда может получиться что-то действительно интересное. К сожалению, не могу похвастаться, что я работаю "от головы". Мне кажется, что это верх профессионализма, когда работается "от головы", а полное ощущение, что оно выливается из него само - легко и не принужденно. Как Пушкин. Ощущение полное, что он писал свои великолепные стихи так вот, между делом - фьють и все. А ведь человек запирался, заставлял себя! Сколько извел черновиков. Некоторые говорят: "Антон, у тебя так классно получается, легко! " Но я-то знаю, что снял только верхний слой.

- Ты мечтаешь о какой-нибудь роли?

- Нет.

- А хочешь сняться в фильме у какого-нибудь известного режиссера?

- Ну, не знаю... Есть ряд режиссеров, творчество которых мне интересно. Я бы хотел сняться у Кустурицы, у Феллини, у Кубрика. Но, увы, последних двоих уже нет в живых.

- У тебя есть кумиры среди актеров?

- Сейчас не могу, наверно, сказать. Мне уже не 16 лет. Да и в 16 у меня были кумиры скорее в музыке, чем в кино. Хотя я скажу и не буду оригинален: мне нравятся Аль Пачино, Роберт Де Ниро, Дастин Хоффман, очень нравится Джонни Депп. Мне очень нравится Евгений Леонов, мне очень нравится Евгений Бурков, если говорить навскидку. Правда, очень часто, когда говорят - нравится, подразумевают - хочу быть похожим. Да, мне нравится Леонов, но вряд ли могу похвастаться сходством. Если только внутренним. Мне очень нравится целая плеяда наших актеров, к сожалению, которых уже нет.

- А ты совершал когда-нибудь актерские подвиги? Ну, например, с температурой 40 играл в спектакле или что-нибудь еще.

- Знаешь, каждый актер такие "подвиги" совершает. Многим приходилось играть с температурой и ничего страшного. И у меня такое было: я играл дипломный спектакль с жаром за 39 градусов. Потом лежал дома три дня, "ловил чертей", мне рассказывали, что я бредил. Гипс положили мне как-то один раз неудачно на съемках фильма. Там по фильму нужно быть перебинтованным полностью, с ног до головы. Мне положили гипс непрофессионально - не было врача. В итоге придавили какое-то нервное сплетение. А я в этом гипсе 6 часов ходил. В итоге у меня полгода не поднималась рука вообще. Я ее даже не чувствовал. У меня до сих пор сильные боли в плече, и сказали, что это на всю жизнь останется.

- Что ты делаешь в свободное от съемок и репетиций время?

- Сейчас у меня, к счастью, все свободное время уходит на семью. Это, так скажем, мое хобби. Я имею в виду, что ничего больше у меня не происходит помимо семьи. Ну, и слава Богу! Я гуляю с детьми, я делаю им массаж, в ванночке купаю, нырять учу дочку свою двухмесячную. С сыном на лошадях катаемся по вечерам. Так что я образцовый папа.