где-то фантастический, а где-то и не очень

ДЕНЬ ИНКВИЗИТОРА

- … и прямо с утра, жду тебя в центральном отделении, - закончил Быков и прибавил, не давая даже слова вставить:
- Я помню, что у тебя номинальный выходной, помню. Только в нашей работе, Кай, не бывает отпусков, отгулов, праздников. Где бы мы ни были, мы всегда на посту. Мы всегда работаем. Всегда! И нас ещё мало, сам знаешь. Департамент решит кадровый вопрос, станет легче, а пока... терпим. И работаем. Вобщем, до завтра.
«Кай». Официальный позывной вместо обычного дружеского «Лёша». И впрямь что-то серьёзное? Или рядом кто-то был? Из высокого руководства, например. Хотя… Высокое руководство наш отдел недолюбливает. Мягко говоря. И снизойти до того, чтобы явиться лично – вряд ли. А вот приказы отдавать – это пожалуйста, это завсегда с превеликим удовольствием! Не принимая в расчёт планы сотрудников в законные выходные. Нет такого закона – о выходных. Для нас. Не придумали ещё. Как и собственный Департамент, дабы отдел вышел из полицейского ведомства.
Быков старается, конечно. Как может. А вот может совсем немного. Военный отставник, скажем так – не слишком глубоко разбирающийся в нюансах работы, на которую торжественно препровождён в связи с увольнением в запас из рядов вооружённых сил. (Ушёл бы он в запас добровольно, как же! Мы все знаем его историю, хотя и без деталей. Но… Дело тёмное, дело личное и, вобщем-то, никого, кроме самого Быкова не касающееся.) Руководить-командовать может, да; он в армии этим и занимался, а вот что до деталей нашей работы – тут сложнее. Тем более что начинание новое, курсы повышения квалификации не открыты пока. До всего доходим своим умом, чутьём и даром, ежели у кого он присутствует.
Впрочем, директор завода не обязан иметь разряд токаря-фрезеровщика. Приветствуется – да, почётно, но необязательно. А не быть профессиональным администратором никак невозможно-с! На то ты и директор, а не токарь. Только власти нашему директору маловато выделили под предлогом, что и документация пока толком не составлена, и финансирование не определено, и…, и …, и…. Как всегда, когда организуется нечто принципиально новое.
В итоге отправили нас под крылышко полиции. А что есть в полиции начальник отдела? Много шишек, мало прав. Посочувствовать разве что.

Центральное отделение. Высокое здание, ультрасовременной архитектуры – с вертикальными такими рёбрами по фасаду. Посверкивающее тёмными зеркалами окон; дверные ручки под старую бронзу, мраморные плиты, выстилающие вестибюль и часть тротуара перед входом, - президентский дворец скромнее выглядит. Не скупится мэрия на внешний лоск. Ну, проблем с правопорядком не меньше, так хоть глазу приятно!
Один из двух рослых охранников на входе, одетых в униформу не иначе как работы ведущего дизайнера, бросил в мою сторону равнодушный взгляд. Второй преградил путь.
- Тебе чего, пацан?
- Да это… - я глянул на гору мускулов, коей в росте уступал намного. Весьма. Даже до плеча не доставал. В комплекции – так и вовсе раза в два. C половиной. В каком инкубаторе таких гренадёров выращивают?
- Сдаться хочешь? – хохотнул раскатисто. – Окно дежурного вон, возле угла. Видишь? Во! Там признание и напишешь. А не дотянешься до окошка, попроси кого-нибудь из взрослых, чтоб подсадили.
Снова заржал, довольный собственным остроумием.
- Я работаю здесь.
Точнее, не совсем здесь. Наше зданьице, где арендован офис, поскромнее, поменьше, понезаметнее. Но ведомство то же.
- Да ну? – Не поверил гренадёр. – Мусор что ли из корзин выносишь? Ладно, проходи.
Даже удостоверение не спросил. Неужели у меня настолько безобидный вид?
- Только смотри дверями не прищемись! – донеслась вслед очередная острота. – Уборщица отгул взяла. Отскабливать некому.
И опять дружное ржание в две бычьи глотки.
В полупустом холодно- мраморном фойе мой непосредственный начальник уже дожидался в компании патрульного полицейского, не такого огромного, как охранники, но тоже крупного и постарше. И не обритого наголо, а с коротким ёжиком седоватых волос.
Некоторых из управления я знаю, но этого видел впервые. Мощный торс, широкие плечи и ни малейшего намёка на пузцо, присущее мужчинам его возраста и комплекции. Нет, решительно сюда для работы отбирают персонал с особыми параметрами! Габариты, вес, конструкция… Строго!
- Ну и где ваш колдун? – скучающим тоном вопросил великан? Бросил на меня короткий взгляд. – Этот что ль??
- Один из наших самых… э-э-э… компетентных сотрудников, - представил меня Быков.
- Кай, - я протянул руку полицейскому. – Только я не колдун.
- Мне вообще-то всё равно, - великан оглядел меня сверху вниз, слегка скривил губы. И руку не пожал. – Раз начальство приказало, ему виднее.

- С этого дня, - пояснил Быков, - вы будете патрулировать улицы в паре с полицейскими. Ты работаешь сегодня, вот, с Виктором Георгиевичем Хромовым. Смена до восьми вечера.
- Что за нововведение?
- В порядке эксперимента, - уклончиво ответил шеф. – Да и на мой взгляд идея совсем неплохая. Будете друг друга подстраховывать. В случае чего.
Великан хмыкнул и снова оценивающе глянул.
- Пошли?

Один из чёрных БМВ, стоящих в ряд в подземном гараже, моргнул фарами в ответ на сигнал брелка, двигатель, заводясь, муркнул почти неслышно.
- Садись, - буркнул великан. - …Ку-у-уда?! На заднее сиденье! И сидеть там тихонько. Мышонком. Напарничек тоже мне! - проворчал. - Детский сад.
Я пожал плечами, но спорить не стал. Устроился сзади. Вполне комфортно. Хоть спи! На широком сиденье.
- Вот и спи, - согласился Хромов. – Проблем меньше будет для обоих.
- Вообще-то я на работе.
- Ты школу-то закончил? – обернулся он. – Слушай сюда, детский сад. Начальство развлекается с идеями, пусть себе развлекается, а мне лишние хлопоты не нужны, и бегать за тобой не собираюсь. Так что сиди тихонько, смирно. Покатаешься пару часиков, высажу, и иди себе домой.
- Ну…
- Не понукай! Не запряг. Ты и представить не можешь, с чем приходится сталкиваться на дежурстве! То, что в книжках пишут… Впрочем, вы книг сейчас не читаете. Ушло это. Умерло. Утонуло в мировой паутине… Так вот. Чтоб под ногами не путался, понял?
По спиральному пандусу автомобиль выехал на проспект и, не торопясь, покатил в глубины мегаполиса.
Хромов вёл машину уверенно, даже с некоторой ленцой, бубнил негромко под нос популярную песенку, но не забывал при том профессионально зорко оглядывать окрестности.
- Кай, - глянул на меня в зеркало заднего вида. – Что за имя такое - Кай? Не русский что ли?
- Кай – это позывной. Ну, псевдоним вроде. Производное от Киреев Алексей Юрьевич.
- А обычные имена, значит, уже не в чести? – усмехнулся углом рта. – Клички круче? И солидней.
- Не клички, - попытался ему объяснить. – Позывной – это…
- Я знаю, что такое, - перебил он. Притормозил возле придорожной палатки.
- Сейчас приду. А ты сиди! – приказал.
Ладно. Могу и посидеть, тем более, что тихо вокруг пока что. В определённом смысле тихо, конечно, потому что звуки улицы, разговоры, музыка, - это не в счёт. Это не тот шум, на который следует реагировать на дежурстве. Группа подростков гогочет дружно за столиком уличного кафе, со стороны автостоянки несётся тонкое завывание сработавшей сигнализации у крошечной малолитражки – да кто ж покусился на твою честь, малышка?? Никого рядом!
Иномарка проехала в облаке глухо рокочущей псевдо-музыки…
Тишина! Спокойствие. Красота!
Хромов вернулся с пакетом чего-то масляного, жареного, исходящего горячим запахом.
- Будешь чебурек?
- С мясом?
- Ну, да!
- Нет, спасибо, - отказался я.
- Чё так? Я, вот, не завтракал ещё, - устроил пакет на пассажирское сиденье, аккуратно подстелив под него газету. – Подумай! Горячий. Тут неплохие жарят. Я всегда беру.
- Благодарю. Но я мясо не ем.
- Совсем? – удивился он. Покачал головой. – Поэтому и хлипкий такой. Мужик должен мясо есть! Шашлык, котлеты… Я ещё бараньи рёбрышки люблю.
В два укуса разобрался с чебуреком, потом со вторым – моим невостребованным – белоснежным платочком вытер пальцы от жирного сока.
- Я тоже люблю, - кивнул я. - Любил. Когда-то… Но в нашей работе нельзя. Никакой животной пищи.
- А рыбу?
- И рыбу.
- Но рыба ж не мясо! – не согласился Хромов.
- Ничего, что содержит животный белок.
- А что тогда можно? Одуванчики? Кактусы? Что за работа такая, когда ни тебе колбасы, ни сала?! Ни чебуреков…
Захлопнул дверь, глянул на меня в зеркало.
- Быков ваш нормальный мужик, вроде. Крупный, солидный. И он тоже морковкой питается?!
Я пожал плечами.
- Ему необязательно. Но – да.
- Вот бедолаги, - усмехнулся Хромов. – Что себя мучить? Жизнь-то одна! И, как сказал классик, надо, чтоб не обидно потом за неё было!
- Дело добровольное.
Я посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы, где широкая арка обрамляла въезд во двор, - прямо внутри арки темнела чуть заметная дымка.
- Виктор Георгиевич, восемнадцатый дом. Где арка…
- Ну и что?
- Что-то вроде драки будет. В течение часа.
- Откуда знаешь?
- Вижу.
Хромов притормозил, опустил стекло, окинул взглядом улицу.
- А я ничего не вижу. Всё спокойно.
Шумно втянул воздух.
- Шашлык жарят – это чую. Там кафешка армянская на той стороне… И никаких признаков разборки. Пока что.
- Час-полтора от силы.
- Да? И откуда тебе известно?.. Или сам причастен?- вскинул бровь Хромов.
- Нет, что вы! Конечно, нет. Просто вижу. По некоторым признакам. Дымка…
- Дымка! – кивнул он. Вздохнул устало. – Говорю же – шашлык жарят! А полтора часа торчать тут, извини, времени нет. Участок у меня – ого! – какой. И мы даже не доехали ещё.
- А подкрепление какое-нибудь вызвать? Чтоб подежурили тут. На всякий случай.
- Подкрепление, говоришь? И что я скажу? Мой колдун унюхал запах шашлыка и заподозрил неладное?
- Как знаете.
Не стал настаивать. Драка не в моей компетенции.
- Гаррипоттеры, - проворчал Хромов, поворачивая ключ зажигания. – Колдунов развелось! И каждый что-то чувствует! Куда там простому полицейскому с его ничтожным опытом в тридцать лет!.. Ладно, уж.
Включил рацию.
- «Полёт шесть» – дежурному. Вызываю дежурного».
В приёмнике зашипело, защёлкало, и женский голос отозвался:
- Дежурная на связи.
- Смоленский переулок восемнадцать. Нужно усилить наблюдение. На два ближайших часа.
- Опишите обстановку.
- Да пока тихо…
- Побойтесь бога, Виктор Георгиевич! У нас и так людей не хватает, чтоб перебрасывать с другого конца города в тихий переулок…!
- Слыхал? – обернулся Хромов. Поставил блочок рации в паз на приборной панели.
- Объезд далеко, чтоб на ту сторону выехать. Зато местечко злачное у нас по пути будет, туда заглянем. Обязательно. А на обратном пути и твой переулок шашлычный проверим.
БМВ плавно тронулся, через пару секунд оставив далеко позади злополучную арку.
Нет, так не пойдёт! Беспокойно всё ж.

«Кай вызывает Борея. Прошу на связь»
«Слушаю, Кай» - отозвался Быков.
«Смоленский переулок, восемнадцать. Формируется зона спонтанной агрессии».
«Большая?»
«Пока не очень, но не стабильна. Возможно, усилится за час».
«А Хромов?»
«Э-э-э… Мы уже далеко».
«Понятно. Ладно. Там участковое отделение в паре кварталов. Запрошу подкрепление».

- А что, - Хромов глянул на меня в зеркало. – Колдуном стать – это курсы какие-нибудь окончить надо?
- Нет пока что курсов. Может, когда и будут, но пока нет.
- Как же тогда, например, в ваш отдел, - тут он хмыкнул; наверняка, мысленно прибавил «шарлатанский», - как в ваш отдел устроиться? Надо талант специальный иметь, или простой смертный тоже может научиться? Как-то.
- Хотите попробовать?
- Боже упаси! Я на своём месте! Просто интересуюсь.
- Талант, безусловно, приветствуется, - я пожал плечами, - но в принципе кое-чему научиться может всякий.
- Прямо любой-любой?!
- Если стараться. Специальная диета, медитации, йога…
- А-а-а, - кивнул он. – Понятно. Кактусами питаться и на голове стоять – точно микки-маусов везде видеть начнёшь! Такое не по мне!



«Злачное местечко» оказалось небольшим вполне уютным ресторанчиком в полуподвальном помещении супермаркета. Мы подъехали к нему минут через пятьдесят путешествия по улицам города, из которых тридцать пришлось на стояния в пробках и на светофорах.
Хромов загнал машину на охраняемую стоянку, заглушил мотор.
– Пошли. Пройдёмся, ноги разомнём.
Я не возражал. Размять ноги – это очень даже кстати. Да и заскочить кое-куда на пять секунд тоже неплохо бы…
Когда мы подходили к стеклянным автоматическим дверям магазина, которые тут же приветливо раздвинулись, рация, что теперь висела на поясе Хромова, зашипела и забубнила далёким голосом: «Всем патрулям в зоне Смоленской улицы, прибыть к дому восемнадцать. Крупная драка с применением огнестрельного оружия. Возможны пострадавшие. Оцепить место происшествия, обеспечить подъезд карет «скорой помощи».
- Хромов на связи. Я на Коминтерна у супермаркета «Остров». Буду, как только…
- Виктор Георгиевич, - отозвалась дежурная, - две машины уже на месте. Справятся. Продолжайте патрулирование по плановому маршруту.
- Есть, - буркнул Хромов. Выключил рацию и бросил на меня свирепый взгляд. Потом цепко взял под локоть, отвёл в сторону.
- Так откуда ты знал?! Можешь объяснить? Если, как утверждаешь, сам не причастен. Или всё-таки причастен? Косвенно.
- Я ж вам говорил, - попытался высвободиться. С тем же успехом, что и… рельс, к примеру, от шпал оторвать.
- Ага, - кивнул Хромов, – дым видел. А я вот даже запах чувствовал! Только не догадался. Особенно про огнестрел. Хотя у меня против твоего опыта раз в двести поболее! И если выяснится, что ты, хоть краешком, хоть на миллиметр имеешь отношение..!
С этими словами он ослабил хватку. Я потёр руку. Синяки будут, точно.
- Плохо, что вы мне не доверяете. Напарники должны…
- Напарники? – он рывком развернул меня лицом к себе. – Что ты знаешь об этом, а? Напарниками в одночасье не становятся. Думаешь, приказали, пальцем ткнули, - и вот оно всё? Полный ажур, дружба и помидоры в шоколаде?
- Дружба? А я думал, работа.
- Работа, - сощурился Хромов, - работа, когда тебя от пули заслонят! Собой! Вот это – работа! Когда друг другу становишься ближе, чем сват-брат. Вот это работа. И партнёрство!.. Ты на такое способен? Напарничек!
Замолчал угрюмо на несколько секунд.
- Пошли, - тоном ниже бросил он и первым шагнул к дверям.

- Ты извини. Я сорвался, - буркнул, не глядя на меня. – Две недели всё-таки маленький срок, чтобы перестать чувствовать вину за то, что, не сам, а друг в больнице овощем лежит. После такой же вот уличной драки. Что неделя? Жизни не хватит. Особенно, когда глянешь в глаза его жены…
Порыв тёплого воздуха, наполненного запахами специй, хлеба, парфюмерии и бог знает, чего ещё, обдал лицо, когда мы с патрульным миновали стеклянное фойе. Я замер на миг. Ух, ты! Облачко под аркой на Смоленской – ерунда, тихий шёпот в сравнении с тем, что творится здесь!
«Кай вызывает Борея. Прошу Борея на связь. Экстренный вызов».
«Борей слушает, - почти сразу отозвался бесцветный ментальный голос Быкова. – Что случилось, Кай?»
«Нужна бригада чистильщиков в супермаркет «Остров». Это на улице Коминтерна».
«Знаю, где он, но свободных бригад нет. Завтра-послезавтра, не раньше».
«Лучше бы пораньше!»
«Что, так серьёзно? Сам не справишься?»
«Серьёзно, Олег Романович. С таким количеством - нет, не справлюсь!»
«Резерв времени есть?»
«Часов шесть».
«Маловато. А ты уверен? Людей дёргать – сам знаешь…»
«Олег Романович, - взмолился я, - и вы туда же?»
«Что так? С Хромовым проблемы?»
«Хвала вашей проницательности».
«Ладно-ладно, не тушуйся. Сниму бригаду с Тимофеевского рынка. Там почти закончили. А на Хромова не сердись. Он и так добродушием не отличается, да ещё на днях у него ЧП случилось».
«Я в курсе. Он рассказал»
«У тебя всё?»
«Охрану в супермаркете усилить».
«Это как обычно. Ещё что-нибудь?.. Тогда до связи».
Быков отключился, и головная боль начала утихать. Я потёр виски. Никогда не привыкну! Быстро – да, доступно, батареек не надо, нет зон радиомолчания, но… неприятно уж очень!
Хромов меж тем размашисто шагал по залу. Я еле поспевал, то и дело натыкаясь на покупателей и на тележки с пакетами, бутылками, свертками. В некоторых тележках среди вороха покупок сидели маленькие дети; коих катание по залам даже развлекало. Особенно, когда представлялась возможность бросить на пол какой-нибудь из пакетов, а потом ещё один, пока мамочка собирает содержимое первого.
И над этой суетой, над толпой, в мягком свете энергосберегающих ламп по всему потолку не видимые никому – ну, почти никому - колыхались чёрные водоросли, поблёскивали, радужно переливались подобно потёкам машинного масла на асфальте. Иногда с них срывались, падали на пол жирные капли, растекались лужицами, тянулись за колёсами тележек, которые тут же начинали раздражающе скрипеть и повизгивать. Если перепадало человеку, тот тоже начинал скрипеть и ворчать, краем сознания удивляясь беспричинно возникшему раздражению.
Я разместил мысленно по залу несколько серебристых сфер. Они быстро завращались, притягивая, вбирая в себя весь негатив. Нити чёрных водорослей потянулись к ним, исчезая в сверкающих недрах. Намного меньше их не стало, но хотя бы прекратился провоцирующий дождь.
Разом накатила усталость. Поддержание нейтрализующих сфер требовало больших затрат сил. Ничего. Какое-то время продержатся до приезда бригады.
- Не отставай! - Хромов оглянулся, выискивая меня в толпе покупателей. -
Ты чего бледный такой?
- Душновато здесь, - я потёр лоб.
Патрульный подозрительно сощурился.
- Или опять что-нибудь усмотрел? Снова дым?
- Ничего. Всё нормально.
- Точно нормально? Лучше скажи, чтоб я потом дураком себя не чувствовал.
- Полный порядок. Говорю же – душно.
- Конечно! Откуда силам и здоровью взяться с одной морковки! Душно ему!.. Как же!
По широкой лестнице мы спустились на половину этажа, но не на подземную автостоянку, как ожидалось, а в некое заведение общепита под вывеской «Островок». У входа толпилась публика, желающая попасть внутрь отведать умопомрачительно пахнущих уже на лестнице яств. За неимением свободных мест охранник впускал посетителей очень экономно, по мере высвобождения столиков. Но толпа, однако, не редела в терпеливом ожидании.
- Па-асторонись! – Хромов пробил дорогу сквозь толпу к входной двери.
- Что, командир, - осклабился охранник, - с очередной инспекцией кухни?
- Смышлёный, как будто в школу ходил! – хмыкнул Хромов. Посерьёзнел. Сощурился. – Поостри у меня тут! Открывай, давай.
- А это? – ресторанный цербер кивнул на меня.
- Со мной. Только это не «это», а наш штатный охотник за привидениями. Так что поуважительней.
По небольшому коридорчику с драпировками на стенах мы вошли в уютный зальчик. Навстречу шагнул стройный молодой человек в идеальном синем костюме с галстуком-бабочкой. Метрдотель. Улыбнулся ослепительно.
- Виктор Георгиевич! Вы к нам по службе или пообедать?
- По обстоятельствам, - буркнул Хромов. – Нам бы присесть.
- Сейчас организуем.
Десяти секунд не прошло, как мы устроились за столиком на двоих, в уголке недалеко от сцены.
Под негромкую, чарующе красивую мелодию в исполнении двух гитаристов на маленькой эстраде танцевала девушка. Необычайно гибкая, пластичная, лёгкая, исполняла сложнейшие па на крошечном пятачке помоста. Нимало не смущаясь отсутствием должного простора, пёрышком взмывала в воздух, бесшумно приземлялась на пуанты, как-будто и впрямь ничего не весила, или на эстраде отсутствовала гравитация. Само волшебство и совершенство балета!..
Затянутая в белое атласное трико, танцовщица чётко выделялась на фоне бархатно-чёрной драпировки сцены без дополнительной подсветки, словно сама сияла, изображая то ли бабочку, то ли ангела.
Тончайшая искрящаяся вуаль окутывала её плечи, обвивалась вокруг талии. Вуаль тянулась за руками, спускалась длинным шлейфом до пола, однако движений не сковывала, в ногах не путалась. Девушка её вообще не замечала.
Ещё бы!..
- Заказывать будете? - Пышная, не в пример метрдотелю, официантка застыла возле нас в ожидании.
- Вегетарианское, - Хромов покосился на меня, - что у вас в меню?
Пышка пожала плечами. Задумалась в некоей прострации.
- Салат есть. С омаром.
- Вегетарианское!
- Омар чё, мясо что ли? – удивилась.
- Я не голоден, - попытался встрять я. – Вы заказывайте по своему вкусу…
- А мороженое ты ешь? Хотя бы.
- Фруктовый лёд.
- Льда нет, - отозвалась официантка. – Ванильное, фисташковое, арахисовое, пралине со взбитыми сливками, банановое в шоколаде с кокосом…
- Чай будешь тогда?
- Да, с удовольствием.
- Ну, вот. Уже что-то. Чаю. Погорячее и послаще. С лимоном.
- И всё??
- Пока да.
Пышка удалилась величавой походкой королевы, шествующей к трону. Хромов проводил её оценивающим взглядом, хмыкнул.
Чай принесли мгновенно. Густой, необыкновенно ароматный он являл собой просто образец классического чая, если таковая градация существует. Во всяком случае, лучшего я не пробовал нигде.
Отдельно в вазочках подали сахар, лимон и чернослив в глазури. Сладкое не люблю, так что потреблял оные изыски только мой сегодняшний партнёр.
- Когда вышел фильм новомодный, этот, как его?.. Ночной-дневной…А, забыл. Да неважно. Про колдунов, вобщем, - Хромов, сосредоточенно глядя в чашку, размешивал сахар. – Дочка меня в кино вытащила. Пойдём, говорит, папа, посмотришь, а то совсем от жизни отстал. Я ей возразил, что уж кто-кто, а я в её самой, что ни на есть, гуще обитаю. Но пошёл. Культпоход с семьёй, так сказать. Надо иногда!.. Фильм не понравился, да и забыл его тут же. Не в нём суть. Просто…
Он хмыкнул, покачал головой.
- Такую очередь за билетами выстояли, аж проголодаться успели! А пока ждали, смотрел я на людей, удивлялся – не подростки, что было бы естественно, судя по тематике фильма, не студенты, но простые обыватели, пожилые люди, серьёзные, до дешёвых развлечений мало охочие. Тётки – те словно только что с кухни от плиты! И что же их всех из привычной обстановки выдернуло?? Какой-такой шедевр и сенсация с ритма сбили и в кинотеатр погнали?! Ладно бы знаменитость какая концерт давала бесплатный – я бы понял. Ну, или действительно шедевр признанный показывали. Но тупой фильм про колдунов!!.. И снятый, кстати, донельзя посредственно.
Сделал большой глоток, поморщился, выдохнул, словно отведал крутого самогона. И без закуски.
- Мир сходит с ума, - подытожил. – На почве мистики, колдовства, концов света. Оно конечно, если трындеть каждый день, что чёрное – это белое, то рано или поздно начнёшь сомневаться и думать, а вдруг так и есть?! Внушить можно всё, что угодно и кому угодно. Но мы ж не стадо тупое! Хоть малая толика мыслей должна в голове остаться? Хоть чуть-чуть сомнения и критики? Скажи, я прав?
- Мне кажется в данном вопросе, - я подбирал слова со всей осторожностью, – вы не нуждаетесь в моём мнении. Потому что как раз вам всё понятно. Вот чёрное, вот белое, умный, дурак, правдолюбец, шарлатан, - и ничего посередине. Наш отдел вы тоже отнесли к категории шарлатанских. И не только вы, кстати. А всё дело в том, что сейчас в природе происходит множество явлений, с которыми наука вплотную ещё не сталкивалась и максимум, на что учёный мир, скрепя сердце, согласился – это не отрицать. Не отрицать того, что очевидно, но пока не изучено, не измерено, не внесено в реестры и справочники. Я не собираюсь осуждать и обвинять в невежестве тех, кто по-прежнему ни во что и ни в кого не верит, таких, как вы, например. Но и поддакивать кому-либо в угоду тоже не собираюсь.
Чай остыл. Я допил его, поставил чашку на блюдце.
- Возможно, через несколько лет всё то, за что вы сейчас называете меня колдуном в уничижительном контексте, станет настолько привычным и вполне объяснимым, что скуку будет вызывать. Когда-то ведь и в атом не верили.
Хромов глянул тяжело, исподлобья.
- Я, конечно, удивляюсь слегка, но по большому счёту мне всё это глубоко безразлично. По большому счёту. И ты в том числе. Колдун ты, маг, джинн…
- Инквизитор, - скромно поправил я.
- Фиолетово, как говорит моя дочь.
- Это обнадёживает. По крайней мере не вызывает резкого отторжения, что уже хорошо. Есть надежда, что сработаемся. Вдруг.
- Со Смоленской я оплошал, признаю. Впредь обещаю прислушиваться. Не верить без оглядки, не принимать, как руководство к действию, но прислушиваться. Так что, если у тебя действительно есть какие-то способности, я хочу, чтоб ты сейчас, здесь их и применил.
- В смысле?
- Ну… Может, дым какой увидишь или ещё что-нибудь. Я ведь заметил, что в магазине ты что-то обнаружил. Только мне не сказал.
- Просто к вам это не имеет отношения. Вы тут ничем не поможете. Я бы сказал, если… Хотя вы мне не доверяете.
- А то, что к супермаркету вдруг несколько патрульных машин дополнительно отправили, тоже меня не касается? У меня рация есть, забыл?
Он откинулся на спинку стула, глянул снисходительно.
- Ладно, с магазином разберёмся ещё. Не об этом речь сейчас, – подозвал жестом официантку, заказал ещё чая. Потом наклонился ко мне через столик.
- Владелец этого ресторанчика и ещё пары других аналогичных, мужик один. Имя его тебе вряд ли о чём скажет. Называет он себя Расмусом. Ни отчества не признаёт, ни фамилии. Просто Расмус. Предпочитает, чтобы так к нему и обращались. По виду явный прибалт с характерным акцентом, который он и не думает скрывать. А вот скрывает он некое криминальное прошлое. Было у него интересное прошлое, было! И в управлении о том хорошо известно. Однако сейчас всё в ажуре. В таком ажуре, в котором просто не может быть. Все документы в идеальном порядке. Ни у санэпидстанции, ни у пожарной охраны, ни у налоговой никаких претензий. Ты вот отказался есть, а, если бы попробовал здесь банальнейший бутерброд с колбасой, язык бы проглотил. Настолько вкусно. Просто необыкновенно вкусно. А что уж тогда говорить про салат с омарами или консоме с профитролями? Понимаешь?
- Нет. Чай хороший был… Когда всё нормально, это что… ненормально?
- А говоришь, не понимаешь, - довольно улыбнулся Хромов.
- Отсутствие криминала – уже криминал? Или в бизнесе не бывает по-другому?
- Какой же ты наивный! – покачал головой Хромов. – Ну да ладно. Я от тебя малость прошу – просканируй тут всё. Насколько сможешь. Что-нибудь надо тебе? Оборудование какое-нибудь, или… не знаю.
- Никакого оборудования. Что надо, я уже увидел.
- Да ну?! – не поверил Хромов. – И молчит сидит!
- Только к вам это снова, боюсь, отношения не имеет.
- Что имеет ко мне отношение, а что нет, решу я сам. Давай выкладывай!
- Танцовщица на эстраде.
- Балерина, которая так извивалась, что только стрип-шеста не хватало для полноты впечатления? И что с ней? Что-то неправильное?
- Она симбионт.
Хромов оглянулся, но на танц-поле уже никого не было. Две гитары сиротливо стояли в уголке, ожидая, когда у владельцев закончится «рекламная пауза».
- А ведь чувствовал неладное! – качнул он головой. – Ногти, например, лакированные синим, выглядят довольно зловеще, не находишь?
- Ногти не заметил, - сознался я.
- И что же сие значит? Балерина – не балерина? На самом деле. Демоница?
- Нет, она человек, но понимаете… Как объяснить-то? Носитель некоей эктоплазменной субстанции.
- Не понял, но, наверное, это фу!
- Ну… - пожал плечами.
- Я ещё подумал, какая хорошенькая. А оно вон как! И что за хрень?
- Мы называем их сущностями. Более конкретного определения нет. Как они живут в своих измерениях и что из себя представляют ТАМ, неизвестно. У нас это сущности. И время от времени они проникают в наш мир. Он для них враждебен, и сами по себе сущности быстро гибнут.
- Зачем тогда к нам рвутся? Сидели бы дома, в тепле и комфорте.
- Не думаю, что они рвутся. Механизм и цели проникновения неизвестны. Возможно, сущностей затягивает сюда, и они просто пытаются выжить. Как могут. А вот для этого им необходим хозяин.
- Космические пиявки, - подытожил Хромов. Поморщился. – Какая гадость! Пьют кровь.
- Не кровь.
- Но пьют?
- Да.
- Тогда неважно что. Одно слово – паразиты.
- В определённом смысле. Но более точно – это симбиоз. Кое-что взамен они всё-таки дают.
- Например? Дурь?
- Зависит оттого, чего хочет потенциальный хозяин, к чему стремится. Ту сущность и притянет.
- А вот здесь подробней! С наркотиками связано?
- Возможно. По внешнему виду сущности не определить, на что она способна.
- По внешнему виду? Ты этих инопланетных глистов видишь?!
Я кивнул.
- Только они не похожи на… - поморщился, - на глистов. Если визуально, то, как раз ничего отталкивающего. Даже наоборот. Они обычно бледно-голубоватые, полупрозрачные, поблёскивающие. Как паутина. Или вуаль.
- Плевать, на кого похожи. Вернёмся к балерине. Так что с ней?
- Уже сказал. Она симбионт. То есть…
- Я понял. Без подробностей, пожалуйста. Чем это чревато? И какова твоя роль? Что будешь делать? Что-то будешь делать?
- Моя роль не выяснять, чем чревато. Но я должен её очистить.
- Это как? – Хромов подавил смешок. – Клизмой? Вот так придёшь к ней и скажешь..? А она возьмёт и откажется.
- Не имеет права. Вы ж не спрашиваете преступника, не соблаговолит ли он с вами проследовать в тюрьму? А он возьмёт и не соблаговолит.
- Я знал про новый закон о полномочиях инквизиции, но в подробности о глистах как-то не вник. Надо бы поштудировать.
- Вы мне поможете? Я могу и сам, если вам неприятно, но, похоже, вы тут всё знаете, и вас знают. Быстрее будет.
- Пойдём! – Хромов поднялся, расправил плечи, потягиваясь.
До чего ж рослый!

* * *

Грим-уборная балерины расположилась в самом конце длинного извилистого коридора, в крошечной комнатке размером со шкаф. Вешалка с костюмами, зеркало в полстены с лампочками по периметру, баночки-скляночки с косметикой, - всё, как полагается, всё, что положено артистам. Кроме вешалки в комнатке хватило места только для одного стула. Не то что сесть, развернуться толком нельзя, и Хромов остался снаружи, держа, однако в поле зрения и танцовщицу, и гримёрную, и – не удивлюсь! – даже то, что в поле зрения не вошло: коридор со всеми поворотами, например. Где-то за спиной.
- Полицейское управление. Алексей Киреев, - представился я девушке с глазами в наклеенных ресницах и серебряных тенях. – Отдел инквизиции. Ваше имя?
- На двери написано, - поджала губы танцовщица. Стянула с головы пышный голубой парик, оказавшись коротко стриженой шатенкой – Читать умеете?
- Отвечай, малышка, - пророкотал Хромов. – На вопросы полиции лучше отвечать.
- Ну, Таня. Татьяна Бирюкова. А в чём дело?? – она слегка занервничала. – У меня есть разрешение на работу.
- На документы можно взглянуть? – Хромов протянул руку из коридора.
Балерина пожала плечами, порылась в сумочке, достала паспорт.
- А что случилось?! Я что-то нарушила?
- Сейчас святая инквизиция изгнание глист… дьявола будет производить, - Хромов проштудировал документ на предмет подлинности, протянул мне. – Готовься. Лучше покайся сразу.
- Чего-о-о?!
- Татьяна э-э-э… - я заглянул в паспорт. - Кирилловна. Вы состоите в незаконной симбиотической связи с инореальной сущностью. Я могу избавить вас от неё здесь, либо в управлении инквизиции в присутствии вашего адвоката и свидетелей – по вашему выбору и вашему праву.
- Соглашайся на здесь, - опять встрял Хромов. – У них подвал пыточный – я видел! – жуть просто! С дыбой, испанскими сапогами – не подумай, что речь о модной обуви. А во дворе – столб стоит на куче хвороста…
- Партнёр так шутит, - постарался я успокоить слегка побледневшую балерину. – Но если вы желаете процедуру по расширенному протоколу, придётся проехать с нами.
- Я ошиблась адресом и попала в сумасшедший дом? – похлопала ресницами девушка. – Вы о чём говорите?! Какой ещё протокол? Что я сделала??
- Позвольте, я сам, - кивнул Хромову, уже открывшему рот для следующей тирады.
- Татьяна Кирилловна, - постарался говорить, как можно мягче и доверительней, - вы не волнуйтесь. И не бойтесь. Не надо притворяться, что не понимаете, о чём речь. Вы же чувствуете сущность. Не можете не чувствовать. Убрать её не страшно. Не больно. Неприятно немножко. Зато сможете нормально спокойно жить. И долго. А вот, если продолжите упорствовать и отказываться, нарушите закон.
- Где? – отрешённо спросила девушка. – Где жить? В своём Тьмутараканске? Танцевать «Калинку» в поселковом клубе на десять мест, который посещают одни пенсионеры от скуки и чтоб выспаться?
Она мяла в руках пуховку, которой снимала грим и не смотрела на меня.
- Зачем мне так жить? Долго, - прибавила с ударением. – Долго, зато полной бездарностью. И нищей. Я хочу добиться большего. Всегда хотела.
- Это похвально, - согласился я. - Надо просто работать. Много работать, зато результат…
- Нет, - покачала головой девушка. – Тут вы заблуждаетесь. Выше головы не скакнёшь. Понимаете, я мечтала посвятить жизнь танцу. Стать лучшей. Отдать себя искусству, всю, без остатка. Вот только… - она вздохнула. – Есть примы, а есть кордебалет. Толпа без лиц и индивидуальностей. Танцевать в корде – всё равно, что петь в хоре. Ты есть, пока есть он. И он без тебя обойдётся, а ты без него никто. Можно, конечно, и в толпе дожить до пенсии вполне комфортно. Но я хотела большего.
На пуховку капнула слеза.
- Мне сказали, один босс набирает персонал и ему нужны танцовщицы. Но набирает только лучших! Сказали, в принципе, подхожу, но чтобы стать лучшей, надо кое-с-чем согласиться. Я думала, речь об интиме, но оказалось, нет.
Слёзы капали одна за другой.
- Я знала, что в столичный театр меня не возьмут, лучшая я или нет, но всё равно согласилась. Из чего было выбирать?
Она всхлипнула.
- Не знаю, что он сделал, честно! Я просто заснула. А когда проснулась, ощутила, такую лёгкость внутри, такой подъём. Показалось, горы сверну!.. Я, знаете, сколько работаю? Репетирую не до седьмого пота! До двадцатого! До кровавых мозолей. И что здесь незаконного??
- Ты сможешь стать лучшей и без сущности, - сказал тихо. – Если будешь стараться. Если продолжишь стараться.
- Да нет же! – девушка плакала вовсю. – Я посредственность. И вообще, кому какое дело?! Силиконовые импланты носить законно, а то, что никто не видит – нет?! А это настоящие крылья - понимаете? - у меня такое чувство! Вы хотите лишить меня крыльев!
- Они не делают тебя ангелом, поверь. Ты не стала более великой, чем была от природы. Это всего лишь иллюзия. Сущность потребляет твою энергию. Она прибавляет тебе в кровь допинга, чтоб энергии было больше, чтоб ты чувствовала себя суперменшей, но на самом деле способностей не добавляет. Понимаешь? А вот жизнь укорачивает. Как любой допинг. Очень укорачивает!
- Ну и что? Моё здоровье, моя жизнь. Как хочу, так и распоряжаюсь. Пусть мало, зато ярко!
- Земной мир создан для нас – для людей и всего, что нас окружает. Залог нашей жизни - великая гармония, великое равновесие, которое нельзя нарушать. Сущности же – элементы деструктивности…
- Так, детка, - снова встрял Хромов, которому, похоже, надоело ждать и слушать. – Две минуты тебе. Или ты едешь с нами, или изгоняем Нечистого по-тихому здесь, сейчас и без дальнейшей огласки.

Оставив всхлипывающую девушку в её шкафу, мы шли по коридору. Хромов ещё раз перечитал «протокол изъятия», подписанный балериной и мной, покачал головой.
- Ну и ну! К себе положу? В управлении копию сделаем для отчёта. Слушай, а девчонка опять эту штуку не притянет? А то так огорчилась, так огорчилась! Не получится, что ты – за дверь, а она…? Дорожка-то проторенная.
- Мы вообще-то не сталкивались с повторными случаями, - я пожал плечами.
- Всё когда-то случается впервые. Надо будет ещё как-нибудь заглянуть сюда. Ты как? – спросил Хромов, убирая лист в папку.
Неуж заботу проявил? Так и верится, ага!
- Нормально, - встряхнул руками; ещё немного жгло, но по опыту знаю, что минут через пять всё устаканится.
- Нормально? У тебя ладони светятся! - он подозрительно нахмурился. – Это не заразно? Подцеплю чё-нить, а у меня семья! Вот ведь связался с колдуном!
- Не заразно, - буркнул я. Засунул руки в карманы ветровки. – Сейчас пройдёт.
- Неплохо бы остальной персонал проверить. Мне не понравилась фразка балеринина о том, что некто набирает лучших.
Он остановился, достал блокнот, что-то черканул там.
- Если ей подсадили дрянь ту, могли ещё кому-нибудь. На тех же условиях – чтоб был самый-самый. И подешевле. А раз так, значит, есть поставщик, есть, кто этим занимается и деньги на незаконном бизнесе делает. Хотя и не представляю, как оно всё может осуществляться? Я, как и другой нормальный человек, ничего не видел и не чувствовал! Всё равно, что воздух ловить.
Чутьё не подвело полицейского с опытом раз так «в двести поболее» моего. Кроме танцовщицы симбионтами оказались шеф-повар, бармен вечернего зала и, как ни странно, посудомойка – женщина-гастарбайтер, управляющаяся на немаленькой кухне в одиночку и с невероятным проворством. Все они нашли работу из разных источников, по объявлениям, никак не связанным с одним издателем, по рекомендациям знакомых, но последующее требование на согласие «стать лучшим» получили все. Все упомянули бесцветного сухопарого человечка с чемоданчиком, который присутствовал на собеседовании, но на него особого внимания не обратили и внешность описать не смогли, тем более, что человечек сидел молча, вопросов не задавал, ничего не делал.
Процедуру имплантации, как и балерина, никто не помнил, болезненных ощущений не испытывал, а потому беспокойства не выказал. Только пожилой «шеф» заметил, что стал хуже спать, но проблемы со сном были и раньше, хотя значительно реже, так что он не увязал присутствие сущности с накатившей бессонницей. Тем более что бессонница никак не сказалась на трудоспособности, и яства не утратили ни малейшего изыска, ни утончённости. Даже, как отметил Хромов, банальные бутерброды с колбасой.
С таким количеством сущностей за один раз мне не приходилось иметь дела. Одна-то много сил отнимает, а четыре, да за пару часов..! А перед этим – супермаркет. Я чувствовал себя выжатым лимоном. Хорошо хоть никто из пострадавших не сопротивлялся и вести нравоучительную беседу о вреде курения- алкоголизма-наркомании имплантанта не пришлось.
Ещё три «протокола изъятия» перекочевали в рабочую папку Хромова.
- Теперь надо с боссом побеседовать. Пару вопросов интересненьких задать.
Он хмыкнул.
- Ну, ресторатор, не повезло тебе, что сегодня со мной изгонятель бесов! Слушай, а – интересно просто – когда ты эту дрянь с клиентов снимаешь, что они чувствуют? Стриптизёрша вся слезами изошла, да и кухонный персонал от радости не прыгал. Очень болезненно?
- Вот знаете, Виктор Георгиевич, даже не представляю! Не пробовал! Случая не было! - резковато ответил я. Тут же спохватился. – Извините, устал.
- Ерунда, - отмахнулся Хромов. – Я привык. И не такое приходится выслушивать. Иммунитет уже выработался.
Оглядел меня скептически.
- Вид у тебя какой-то… Несерьёзный. Не сказать, жалкий. На голодного студента похож, а не на длань карающую.
- Карающую длань?
- Ну… как же? Инквизиция!.. Ты хоть лицо посвирепее сделай что ли.

Обитая кожей дверь, светлый офис со стеклянной мебелью, раскидистая монстера в углу, - скромно, но изящно, со вкусом.
- Здоровеньки булы! – радостно возвестил Хромов о нашем вторжении. – Или как там по-вашему, по-бразильски?
Пожилой импозантный мужчина в седой гриве вьющихся волос глянул исподлобья и с явным прибалтийским акцентом заметил:
- По-нашему - «разрешите войти».
- Да ладно. Оставим политесы, Расмус… э-э-э… забыл отчество.
Хромов без приглашения уселся в кресло напротив хозяина кабинета.
- Без отчества. Просто Расмус. И на «ты». Моё правило.
- Без церемоний. Помню. И уважаю!
- Даже с богом общаются на «ты», - снисходительно улыбнулся мужчина. – А кто мы такие, чтобы высокомерно говорить о себе во множественном числе?
- Софистику оставим пока. А вот, кстати, о боге, - Хромов оглянулся на меня. – Расмус… э-э-э… - вспомнил! – Петрович. Ну и редкое отчество у тебя!
- Петерсович, - сухо поправил прибалт.
- Ага. Очевидно, Расмус Петрович, что про бога вы как раз забыли совсем. Наводнили ресторан нечистью, понимаешь…!
Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины.
- У тебя претензии к ресторану, Виктор? Невкусно накормили? Неудобно посадили? Обсчитали?
- Не-е-е-ет! Ну, что ты. Тут как раз всё идеально. Всё самое лучшее! Комар носа не подточит.
Мужчина благосклонно кивнул.
- Только сегодня со мной работает инквизитор, - Хромов сделал многозначительную паузу, - и таки придётся ответить на пару каверзных вопросов. Например, известно ли тебе, что даже за одного, искусственно созданного штатного симбионта, столовку твою имеем право закрыть в одночасье?
- За кого?? Штатного кого?!
- Только не надо врать, удивляться и плакать, что ты впервые слышишь и ничего не знал о том, что у тебя целенаправленно подобранный персонал с имплантатами. Причём речь не о силиконовых сиськах.
- Персоналом распоряжается метрдотель. Все вопросы к нему, если есть жалобы. Людей подбирал не я. Не сам. Агенство. Информация коммерческая, разглашению не подлежит. А до сего дня нареканий ни с чьей стороны не было. И потому не понимаю, по какой причине меня обвиняют и что инкриминируют?
-Я такой, понимаешь, наивный! Верю, ты не в курсе, что вокруг тебя творится. Сидишь тут агнцем кудрявеньким и ничегошеньки не ведаешь! Например, что за агенство? Где находится? Кто с тобой работал? Фамилии?
Расмус только устало покачал головой.
- Чего тебе от меня надо, Хромов? Бесплатный обед каждый день? Хорошо. Заходи. Только оставь меня в покое. Ты меня утомляешь. Сколько ж можно, а? Согласись уже, что придраться просто не к чему. И исчезни.
Я внимательно вгляделся в ресторатора. Потом подошёл ближе. Тот вопросительно вздёрнул бровь.
- Можно взглянуть на ваш протокол?
- Какой ещё протокол?!
- Протокол реимплантации.
Расмус открыл было рот, но ничего не сказал. Ну, хоть отпираться не стал.
- Вы хотели узнать про ощущения, - я повернулся к Хромову. – Можете спросить у господина бизнесмена. - Видя, что Хромов ничего не понял, пояснил:
- Расмус Петрович знает о сущностях отнюдь не в теории. Но, наверное, не в курсе, что после изъятия оной остаётся след… В данном случае след очень грубый – работал не специалист. Сущности – жители иного мира. Мы стараемся с ними обращаться с уважением, очень осторожно; не убиваем, а отправляем домой. Это требует опыта и особых навыков. А тут имплантат рвали на куски. Двойное нарушение.
- Как интересно! Что теперь скажешь, Петрович? И кто тебе делал подпольный аб… нелегальное изъятие?
Расмус вздохнул устало, потом печально улыбнулся.
- Сожалею, если мои действия причинили кому-то вред. Mea culpa, - театрально поклонился мне. Повернулся к Хромову.
- Похоже, твой юный экзорцист не в состоянии определить время… время события. Оно случилось давно, очень давно. Кое-кого, - опять насмешливый поклон мне, - и на свете-то не было, не говоря уже о службе инквизиции.
- Не столь давно, как вам хотелось бы думать, - скромно заметил я. – С точностью до месяца не могу определить, а вот год – могу.
- Давай так, Расмус Петерсович, - опять встрял Хромов, - ты берёшь лист бумаги, чистый, белый, финский мелованный и на нём собственноручно, вот этим вот «паркером» подробненько описываешь тех, кто поставлял работников. С адресами и фамилиями. А я в благодарность и сочувствие к нелёгкой судьбе, так и быть, кое-какие факты о тебе в рапорте опущу. Или же…
- Или же всё то же самое, но на казённой бумаге, дешёвой ручкой в вашем отделении и под стражей. Я понял, - кивнул ресторатор.

- Ну, всё, - подытожил Хромов, когда мы, наконец, покинули ресторан. Солнышко! Как хорошо! Я с наслаждением подставил лицо теплу и свету.
- Теперь энтим общепитом следственный отдел займётся. Наша с тобой работа закончена.
Он с сочувствием глянул на меня.
- Видок у тебя тот ещё! И лицо цветом молоденькую травку напоминает. Садись в машину. Поедем нормальную домашнюю еду откушивать.
- Сейчас. Пять минут, ладно? Солнце – это… жизнь.
- А-а! Так ты зелёный из-за хлорофилла! Давай садись! Целый день не жрамши, никаким солнцем не напитаешься. Тоже мне, праноед, - прибавил он, включая зажигание.
Мы миновали центр, выехали на окраину, в один из так называемых спальных районов. Возле подъезда старой пятиэтажки остановились, но выходить Хромов не спешил.
- Слушай, - слегка помявшись, наконец, сказал. – Я попросить тебя кое-о-чём хочу.
- Весь внимание.
- Хочу, чтоб ты на дочь мою взглянул. На предмет ну… Профессионально вобщем.
- Вы её в чём-то подозреваете?
- Упаси бог! – сверкнул он глазами. – Просто… Понимаешь, не нравится мне её увлечение.
- Увлечение чем?
- Математикой.
- А что в том дурного? – удивился я.
- Сам посуди – девке двенадцать лет, а на уме не куклы, не мальчики, как у подруг, а уравнения, хрен их знает какие! Трёхэтажные. Заглянул на днях в её тетрадь, ужаснулся. И ничего не понял. А ведь учился! И в колледже, и на курсах повышения. Больше всего настораживает, что увлечение у дочки неожиданно проснулось. До того нормальный ребёнок был.
- Неординарность в чём-то ещё проявляется?
- Вроде, нет. Не замечал, - пожал он плечами. – Только математика. Зато до безобразия много. Так глянешь?
- Конечно. Это моя работа.
- Ну, работа… Пока не будем вперёд забегать. Пошли что ль?

Дверь квартиры на третьем этаже открыла миловидная большеглазая женщина. Чмокнула Хромова в щёку.
- У нас гость? – кокетливо улыбнулась мне. – Какой симпатичный молодой человек! Где ты его нашёл?
- Работаем сегодня вместе, - буркнул Хромов.
- Здравствуйте! Алексей, – представился я.
- Очень приятно. Лидия, - протянула руку хозяйка.
- Ты нас покормишь? Чё-нить есть?- Хромов кинул папку на верхнюю полку коридорной антресоли. Мне бы стремянку пришлось ставить, чтоб дотянуться, а он даже руку полностью не вытянул!
- Мясо с овощами.
- Мясо мне. Овощи – молодому человеку. Он вегетарианец.
- О-о! В полиции без мяса нельзя. Нагрузка большая. Как у спортсменов. Или вы ещё стажёр? – женщина протянула мне тапочки в форме пушистых зайцев. - Вместо Николая?
- Я инквизитор.
Тапочки шлёпнулись на пол. Улыбка сползла с лица хозяйки.
- Правда? Такой молодой и уже…
- Внешность обманчива. Он старше, чем кажется, - отозвался Хромов.
Дамочка постаралась улыбнуться – плоховато получилось - проводила меня на кухню, наложила полную тарелку тушёных овощей. Молча. Похоже, я ей как-то резко разонравился. Она мне вообще больше ни слова не сказала, но позвала Хромова в комнату.
- Зачем ты его привёл?? – спросила нервным шёпотом.
- Сказал же, работаем сегодня. Ну и… хочу, чтоб на Ксюху взглянул.
- Ты в своём уме? Я понимаю, показать врачу. В крайнем случае, психоаналитику. Но инквизитору?!! Мало ли что он высмотрит?! А она нормальная девочка!
- Нормальные девочки, - громыхнул Хромов, - кукол Барби с гардеробом просят у предков! Или айфон новый. А наша потребовала сборник задач с дифференциалами! Это по-твоему нормально?!
- Она просто любит математику!
- Я сегодня насмотрелся на таких вот одержимых. И знаешь, не понравилось!
- Мне страшно, - женщина тихонько всхлипнула. – Инквизиторы!.. Ужас! Я про них слышала, что они душу могут вынуть. Причём не фигурально.
- Лидия! Уймись! Что за ересь ты несёшь! Душу!..
- А он не заберёт нашу девочку? Ничего ей не сделает?
- Поверь мне, он – профи. И никого никуда не заберёт. Где Ксюха? У себя?
Он заглянул на кухню.
- Ты поел? Идём.
Светлая уютная комнатка с розовыми обоями. Рюшки-оборки, бантики, - всё как полагается у девочек. Только на стенах фото не артистов и моделей, а знаменитых математиков. Кое-кого я даже узнал!
- Привет! – юная большеглазая принцесса улыбнулась мне кокетливой улыбкой своей матери. – Ты кто?
- Кай, - я постарался поклониться как можно галантнее.
- Ух, ты! А у тебя Герда есть? – Опять сверкнула жемчужными зубками девочка.
- Пока нет, но я над этим работаю.
- А хочешь, я буду твоей Гердой? Спасу тебя от Снежной Королевы!..
Хромов вытащил меня в коридор.
- Ну?
- У вас, наверное, растёт вторая Софья Ковалевская, если действительно так любит алгебру.
- А она не…
- Чиста, - кивнул я.
- Фух! – Вытер лоб Хромов. – Отлегло.
- На самом деле случаи, подобные сегодняшним, да ещё в таком количестве достаточно редки. Мы не столько сущностями занимаемся, сколько разным негативом. Вот его хватает.
- Угу. Насмотрелся я сегодня на редкости. Ладно. Раз всё хорошо, то хорошо. Можем ехать. Только жену успокою.
И снова приглушённый разговор из комнаты.
- В больнице был?
- Собирался на неделе. Может, в выходной заеду.
- Опоздаешь.
- Куда? Почему?
- Они решили… Вобщем, отключить приборы.
- Как это?!
- Вот так. Сказали, шансов нет.
- Да как же?! А Машка…?
- А что Машка? Сможет частную клинику оплачивать? Договорилась, чтобы подождали до завтра. Дедушка приедет проститься. И всё.
- Ясно.

Чернее тучи Хромов сидел на водительском сиденье, думал о чём-то, и заводить машину не спешил. Посмотрел на меня в зеркало.
- Пересядь вперёд, - попросил вдруг. – Разговор есть.
Я перебрался на место рядом с ним.
- У меня напарник был. Есть! – начал глухо. – Некоторое время назад попали мы в переделку, и так вышло, что он… Вобщем, в больнице. В коме лежит. После ранения. Врачи, что могли, сделали, но… Приборы его поддерживают. Сам дышать не может
- Сочувствую.
- Я ему жизнью обязан. Понимаешь? Это меня он собой прикрыл, а то бы… И теперь эскулапы бездушные хотят отключить аппаратное жизнеобеспечение. Потому как не перспективен.
Я не стал сознаваться, что слышал разговор.
Хромов опять замолчал… Потом посмотрел на меня со странной надеждой.
- Эти сущности, которых ты сегодня… Ну… Я тут подумал. Вот чисто теоретически могла бы такая штука, если она и вправду жизнь стимулирует, из комы вывести?
- Хм!
Вот такого вопроса я не ожидал. А чего ждал? Думал, человек поговорить хочет? Душу излить? Ага! Кому? Инквизитору? Да он меня терпит с трудом.
- Ты подумай, подумай.
- Мы очень мало знаем о сущностях и их возможностях. Я не уверен…
- Нет, ты всё-таки подумай!
- Виктор Георгиевич, говорите прямо, чего вы хотите? Имплантировать вашему другу симбионта?
- Ты всё правильно понял. Ведь тот мужик таинственный, который суперменов штамповал на заказ, как-то это делал?!
- Надо его найти и спросить, как. Это, во-первых. А во-вторых, он работал со здоровыми людьми.
Найти его – найдут, - кивнул Хромов. – Только в нашем вопросе он к тому времени бесполезен будет, потому что времени совсем и нет. А ты, инквизитор, ты смог бы?! Ты говорил, что отправляешь их назад, а вызвать оттуда мог бы? Обратный, так сказать, процесс. Во имя человеческой жизни, поставленной на кон.
Солнце скрылось за плотной тучей, начал накрапывать мелкий дождик. Площадка между домами, где играли дети и гуляли молодые мамочки с колясками, опустела. Только раскачивались под ветром одинокие качели.
Я смотрел в окно и думал.
- Когда люди себе сверх-возможности испрашивают, да не трудом и старанием, а так, - он щёлкнул пальцам. – Когда дрянь химическую используют или ещё стимуляторы какие – это неправильно. Хотя где-то понять и можно. Мало нам дано, мало. Нижняя граница вот она. А верхняя где? Предел возможностей где? Но когда - какой там допинг?! - когда человека, отличного парня, настоящего профессионала, отца семейства к тому же, лишают даже природного минимума, - вот это обидно! Обидно и неправильно. Вдвойне. Втройне! Вот где деструктивность и нарушение баланса, нарушение гармонии самой жизни! Не верю я, понимаешь, в сказки о карме, о судьбе, о предначертании! Слепой случай бал правит. И кому как повезёт на этом балу в фаворе быть. Так что, если возможность представится Костлявой пинка дать, ни за что не отступлюсь!
- Вы меня или себя убедить пытаетесь в правоте? – спросил тихо.
- Не знаю, - буркнул Хромов. – Знаю только, что неправильно то, что с Николаем. Несправедливо. А значит и незаконно.

«Кай вызывает Борея. Олег Романович, отзовитесь. Тут такой случай…»
«Я слышал, Лёша. Ты не заметил, что связь включил? Я весь ваш разговор слышал»
Он помолчал.
«Ты смог бы что-нибудь сделать? Реально если оценить»
«Теоретически, да… Но это не гарантия успеха. Совет опять же…»
«Совет не одобрит однозначно. Во всяком случае, сразу. И получить разрешение в течение суток нереально»
«И как нам быть?»
«Знаешь что? Работай! Перед Советом Инквизиции сам ответ держать буду. А ты получил приказ. Вот и выполняй»

Я потёр лоб.
- Не могу ничего обещать, потому что…
- Ты, главное, попробуй, - с надеждой попросил Хромов. – Если не получится, что ж… Сделали, что могли.

Не люблю больницы. Вызывают они чувство беспомощности и даже некоторого страха. Наверное, не только у меня. Хотя и я, как оказалось, кое у кого страх вызываю. Всё – от непонимания процесса. Но и сам, признаться, до конца его не понимаю. Как, например, мой знакомый электронщик, блестящий мастер своего дела однажды доверительно заявил – всё, мол, знаю, технологии, физику, но как электрический ток цифровую информацию передаёт, до сих пор представить не могу!
А вот ответ держать придётся. Быков, конечно, меня обезопасил, ответственность на себя взял перед Советом, но, если даже безнадёжный пациент умрёт, а не выздоровеет и умрёт именно от имплантации, никакие аргументы в расчёт не примутся. И дело даже не в том, что лишусь работы. Смогу ли жить с сознанием вины?
Реанимационная палата, даром, что реально не видел никогда – оказалась именно такой, какой представлял. Приборы с бегущими зелёными молниями на экранах, куча проводов, капельницы… Бр-р-р!
Молодая женщина-врач с сомнением оглядела огромного полицейского, заявившего, что он «брат; ближе, чем брат» пациенту закрытой палаты.
- А это? – кивнула на меня. – Пускаем только родственников.
- Племянник, - спокойно ответствовал Хромов, не моргнув глазом. – Внучатый.
Врач покачала головой, но зайти разрешила.
Для племянника я всё же был явно староват, судя по возрасту бледного парня с осунувшимся лицом, лежащего на кровати. Опутанный вермишелью проводов он, казалось, спокойно спит. Только мерно вздымающийся воздушный насос – или что это такое? Аппарат искусственного вентилирования лёгких? – наводил на грустные мысли, что, если и спит, то отнюдь не мирно и спокойно.
У окна на стуле сидела девушка, не менее бледная и молчаливая, мяла в руке мокрый носовой платочек.
- Здравствуйте. Вы – жена?
Девушка подняла на меня уставший взгляд. Кивнула.
- Алексей? – голос тихий, хрипловатый, тоже уставший, но с нотками надежды. – Витя звонил. Сказал, специалиста привезёт. Вы можете что-то сделать?
- Я могу попытаться что-то сделать.
- Вы врач? Целитель?
- Нет. Я… Неважно. Но должен предупредить, что шансы на успех невелики.
- Они хотя бы есть?
- Есть. Но вероятность…
- Тогда приступайте.
- Мне понадобится ваше письменное согласие.
- Бюрократ! – Буркнул Хромов. (Ну, да! Не ему же перед Советом потом отчитываться.)
Он наклонился к уху напарника.
- Слушай, Серёгин, - проговорил негромко, - не вздумай сдаваться, понял? Не всё потеряно. Я такого врача привёл, тебе и не снилось! Ты главное держись!
Кивнул мне и отошёл к окну, к девушке, приобнял её за плечи, что-то утешающее забормотал.
Мне ещё не приходилось открывать портал – узкий разрез между измерениями – не для того, чтобы отправить в него сущность, но призвать оную и призвать нужную, конкретную. Как же тот тип таинственный мог это сделать?
Сущность откликается на желание. Причём на очень сильное!..
Странно, необычно, непривычно. Коснулся холодной руки парня. «Помогай мне! Ты же хочешь вернуться? Для этого нужно твоё желание жить. Сильное желание! Всеобъемлющее! Проснуться! Жить!! Дышать! Давай, желай! Ну? Я не хочу убить тебя ненароком, вызвав не то, что нужно. И знаю, что ты слышишь. Давай же!»
Показалось, или правда почувствовал лёгкое пожатие в ответ?
Ладони разогрелись, начали слегка светиться. В глазах девушки у окна отразился лёгкий ужас. Хромов встал так, чтобы заслонить меня от неё.


Последние дни лета. Листва кое-где золотом плещет. Солнце уже не такое горячее. Тёплые ещё дожди, но по-осеннему прохладные вечера. Умиротворяющая пора. Пора подведения итогов. Я просто чувствую, что она, да. И необязательно ждать конкретной даты или часа, чтобы оглянуться и оценить «там» и «здесь», оценить новые возможности и перспективы.
Хм! Слишком как-то затасканно прозвучало, не свежо. Или не зря меня Хромов бюрократом назвал? А с другой стороны отчёты требуют не литературных изысков, а конкретного изложения фактов, не мысли-ассоциации-эпитеты, а строгую суть. И никому, менее всего Совету инквизиции, нет дела, о чём я думал-передумал в момент, когда полупрозрачная голубоватая вуаль коснулась застывшего лица пациента палаты реанимации, заструилась по рукам. О чём я подумал, узрев на миг за створками портала – микронной щели между мирами – бушующее где-то ТАМ синее пламя непознанных (пока?) энергий.
О чём я думал в долгие мгновения, когда ничего не происходило уже потом, по окончании процесса. И что я думал, когда после первых секунд некоторого облегчения, что имплант по крайней мере не убил Николая, все приборы, поддерживающие и контролирующие его жизнь, вдруг запищали, закурлыкали тревожно, замерцали аварийными красными светодиодами.
И потом, когда толпа медсестёр-врачей-посетителей окружила пациента, приоткрывшего глаза и попытавшегося что-то хрипло промычать сквозь опутывающие его провода-трубки-шланги. Кому интересно, о чём думал, глядя, как юная жена плачет, смеётся, прижимает к губам его розовеющие пальцы…
Впрочем, потом я уже ничего не думал, постаравшись незаметно выскользнуть из палаты. И теперь, шествуя под дождём домой вечерними улицами, тоже ни о чём не думаю. Ну, почти. Может, только о том, как устал за нелёгкую смену, просто оглушающе устал…