Жил-был на свете маленький беленький зайчик. Но его нельзя назвать одним из миллионов маленьких зайчиков. Кое в чем он, конечно, отличался от своих собратьев: на голове у него все еще виднелись следы проведенного недавно генетического эксперимента, а именно – дырка со шрамом в виде колечка, которую он приобрел вследствие разрезания скальпелем черепной коробки. В результате же экспериментов он лишился всех внутренних органов, но зато взамен получил мягкую плюшевую шкурку и синтепоновую набивку.
Имя у зайчика было под стать роду занятий: Финрóд. Если честно, то он и сам не знал, почему его так зовут – наверное, в честь какого-нибудь героя древности. Ему это имя не то чтобы нравилось, но вследствие отсутствия чего-либо, кроме синтепона, в голове он не мог придумать себе имени, более подходящего натуре.
Свободное время Финрóд проводил исключительно с пользой: гулял, резвился, однако далеко от своего дома никогда не забегал. Возможно, его пугала висящая под потолком большая летучая мышь... Но он, тем не менее, считал самого себя жутко храбрым и никому не признавался в своих страхах. Так что он, назло всем (кто они, эти «все», он даже не представлял, поскольку никогда в жизни не встречал ни одного живого существа, кроме тех, кто проводил над ним эксперименты), уходил все дальше и дальше от норки, с каждым днем открывая для себя что-то новое... И естественно, в конце концов заблудился.
Он пробовал найти дорогу назад по запаху, но не смог, потому что страдал хроническим насморком (оранжевый цвет носа отнюдь не способствовал выздоровлению) и к тому же, никогда не принюхивался к тому, как пахнет его родной дом. Он пробовал найти собственные следы, но мягкие плюшевые лапки их не оставили. Он пробовал найти кого-нибудь, кто мог бы ему подсказать, куда идти, но опять же не преуспел.
Зайчик пригорюнился и свернулся клубочком под сосной, раздираемый желанием вернуться в родные сердцу (которого у него, кстати, опять же не было) места и стремлением построить новый дом – вдали от ужасной летучей мыши. Но пока эти два варианта боролись между собой, он понял, что страшно устал и переволновался, и поскорее задремал.
Таким его и нашел Слон. Точнее, Слон Иванович. У этого субъекта была похожая история: о своем происхождении он мало что помнил, имя тоже казалось странным и будто чужим (он, пожалуй, предпочел бы, чтобы его звали просто Слон)... Жил он в грубом подобии дома из наваленных друг на друга бревен, под навесом из которых все же было весьма удобно. Менять ПМЖ Слон Иванович пока не собирался, хотя временами его были в тягость вечные ссоры с бобрами, которые давно зарились на его бревна. Ну да, пусть он когда-то притщил их с бобриной плотины, но он вложил в них душу и сердце, и теперь они по праву принадлежат ему.
Кстати о сердце. Его у Слона Ивановича тоже не было. Стало ли это следствием опытов или какой-то иной несчастливой случайности, он не знал. Но чувствовал, что и весит намного меньше, чем должен весить нормальный слон в его возрасте, и кожа его была вовсе не гладкой и темной, а светло-серой и с коротким ворсом. Впрочем, Слон Иванович себе и в таком виде очень нравился.
В тот момент, когда наши герои встретились, Слон Иванович направлялся по давно проторенной дорожке на речку. Он давно обнаружил, что ему лучше не мочить свое плюшевое туловище, но зато очень любил поливать из хобота бывающих на водопое животных. Кстати, хобот был еще одной его гордостью – его форма, по мнению Слона Ивановича, была идеальной, - а ведь ему приходилось видеть и слонов с насколько неприличной формой носа, что хорошо воспитанныму (хоть и неизвестно, кем) Слону становилось не по себе.
Слон Иванович остановился и посмотрел на дремлющего под деревом Финрóда. Тот сладко посапывал и, казалось, совсем не хотел, чтобы его будили. Слон Иванович тихонько подошел поближе и втянул хоботом воздух. Конечно, его чуткий нюх сразу уловил след, тянущийся к дому Финрóда. Туда он зачем-то и отправился, сам не зная еще о своих мотивах.
Норка зайчика Слона не впечатлила. Летучая мышь, конечно, выглядела устрашающей, но после того, как она сделала несколько не слишком удачных попыток атаковать, присмирела. Слон Иванович побродил вокруг, стараясь ничего не разрушить, а потом вернулся обратно к сосне, где спал Финрóд. Того, однако, на месте не оказалось. Слон пожал плечами и пошел на речку.
А Финрóд, кстати, времени не терял: как только его плюшевые органы чувств решили, что сна для маленького заячьего организма уже достаточно, они дали Финрóду понять, что пора просыпаться. Тот так и сделал. Сначала зайчик не понял, где оказался. Вокруг него было полно странных следов, больших, но неглубоких и оттого весьма заметных. Заяц перепугался и решил, что во время того, как он себе преспокойно дрых, к нему в дом забрались воры. Разумеется, он не мог такого допустить.
Как Финрóд сумел найти дорогу домой – науке до сих пор неизвестно. Возможно, он вспомнил какие-то ориентиры, но поскольку отсутствие головного мозга предполагало отсутствие памяти как таковой, на это вряд ли стоит надеяться. Как бы то ни было, вскоре он уже достиг своего укрытия.
Как он и боялся, страшные след обнаружились и там. Заяц в панике забегал вокруг, пытаясь устрашить противника, которого он не видел, приемами кунгфу и дзюдо. К его удовольствию, это принесло именно те результаты, на которые он и рассчитывал: невидимй противник, очевидно, признал поражение и скрылся.
Никаких последствий из этого эпизода, разумеется, не последовало, каждый из героев продолжил свою бессмысленную жизнь. Просто автору было жизненно необходимо занять на время руки и голову. Правда, не совсем понятно, с какой целью – ведь голове заниматься и так было особенно нечем, а руки плохо слушались и путали кнопки клавиатуры, все время норовя напечатать «с» вместо «а».
Но это уже совсем другая и совсем неинтересная история.