когда мы станем бабушками,
когда мы станем дедушками,
захлопаем мы крылышками
и улетим на небушко...

а если серьезно то ловлю себя на мысли, что после спектакля стала намного лучше относиться к тем детям, кто играл положительных персонажей и намного хуже к тем, кто играл отрицательных. Тут же это обнаруживаю, говорю себе, что это лишь театр. Но, видимо, глубоко пробрал пронизал меня спектакль. Спасибо большое всем.

Я навеки останусь видимо
В этих списках пропавших без вести
На фронтах той войны невидимой
Одаренности с бесполезностью

Всюду принципы невмешательства
Вместо золота плавят олово
Но есть приятное обстоятельство
Я люблю тебя - это здорово

И еще раз, чтобы вдуматься: ОДАРЕННОСТИ С БЕСПОЛЕЗНОСТЬЮ.
Думая о будущем тех замечательных детей, которых нам выпало счастье учить, не могу не бояться той самой БЕСПОЛЕЗНОСТИ, которая будет им стеной на пути, куда ж иначе..

Отсюда убежать вприпрыжку хочется, если ты один.
А если нет? А если во главе полка?
Двух? Трех? Вообрази на миг:
Три тысячи солдат, и каждый думает только о себе.
Экклезиаст в уме бы повредился, мощь
Геракла бы иссякла, ты же - дрогнуть не посмей.
О, фанатизм! О, жалкий повседневный подвиг!
О, изнеможенье... выстрел, выстрел, недолет...

Очень точное описание работы в школе. Прям слово в слово.


Щербаков Михаил
Какой кошмар: жить с самого начала зря...

Какой кошмар: жить с самого начала зря,
Быть более ничем как тлей,
Хотя и гуманистом с виду этаким, судя по очкам;
Весь век вертясь вокруг своей оси, не знать
Ни азимута, ни аза,
И, даже угадав орбиту, двигаться все же поперек;

По сторонам взор бросив, опускать лицо,
В детали не вдаваясь, чтобы не окаменеть...
О, смрадный сад! О, город саблезубый! О,
Тошнотное приморье... гадкий, гадкий горизонт!

А вот пески. Здесь может укусить варан,
Здесь может налететь самум,
Отсюда убежать вприпрыжку хочется, если ты один.
А если нет? А если во главе полка?
Двух? Трех? Вообрази на миг:
Три тысячи солдат, и каждый думает только о себе.

Экклезиаст в уме бы повредился, мощь
Геракла бы иссякла, ты же - дрогнуть не посмей.
О, фанатизм! О, жалкий повседневный подвиг!
О, изнеможенье... выстрел, выстрел, недолет...

Но нет гнусней, чем если вопреки всему
Вруг форменный святой Грааль,
Не зная чьим глазам явиться, явиться именно твоим!
Лови момент! Вот кисть, живописуй, твори.
К тому же ты как раз - Матисс,
А то и Пикассо, к примеру, розовый или голубой.

Глядишь, и впрямь - смог, создал, восхитил, снискал,
Раскланялся. И что же после? Публика ушла.
Грааль исчез. И снова пустота, потемки.
Снова никому не важен, хоть и Пикассо...

А дальше - стоп. А дальше, извини, стена.
Брандмауэр с одним окном,
В котором шевелится некий каменщик, он же штукатур.
Кладя внахлест ряд к ряду на цементный клей,
Он ладит кирпичи в проем,
Заделывая сей последний, весело, словно говоря:

"А ну, не ныть! Не так уж он и плох, твой остров.
Жители его не праздны, в том числе и ты.
Цветник тенист, изящен городской декор,
Приморье лучезарно... цигель, цигель... абгемахт..."