Левкин
Воскресенье, 15 Января 2006 г. 15:44

Я вот с этим человеком два раза пил водку. Горжусь теперь...


Давеча на такую запись у Ваныча наткнулсо. Мне , если дневник нравится , с начала читаю. Любобытен , ага.
А тут такое! Это ж ТОТ САМЫЙ Левкин! Чьими текстами я даже не зачитывался , а прямо нырял в них! Это ж классик живой! Ему ж памятник при жизни , хоть и не рукотворный! На нём же целое поколение писателей выросло! Не по возрасту выросло , конечно , он же не старый , а училось у него , это да , б/п.
А Ваныч , так по простому , с ним калдырку жрал. И буднично так записывает , что да , так мол и так , пил водку с Левкиным. Два раза. Охуеть!
А я так напрягся сразу , думаю , надо ж показать , что я тоже не валенок какой , фишку-то рублю. Щас , думаю , захуярю комментарий позаковыристей. Ну , типа , а такой ли Левкин и в жизни наблюдатель, почти не участвующий в событиях, а лишь описывающий их , шпион , внимательно разглядывающий «разную мелочь» и извлекающий из нее «самые минутные истории». А правда ли , что для Левкина значение имеет не событие, а рефлексия по его поводу. Предмет определяет пространство вокруг себя — тот воздух, что может сгущать смысл или рассеивать его — в зависимости от направленного на предмет взгляда (иногда — мимо — в воздух)...
Не , не так. Лучше вот: а говорили ли ли вы о том , что исходная точка — середина , откуда потом можно идти в любом направлении , отсчитывая от любого времени. О том , что все берется из длительности , которая была всегда , а Левкин выходит из нее , оставляя событие при нем самом , вышагивает в другую продолжающуюся длительность , почти не нарушая их однородного состояния , но оставляя события в некотором недоумении — обменявшимися ролями с автором. О том , что взгляд Левкина почти всегда повернут назад , основа — воспоминания , опорные точки — признаки определенного места или состояния — то , что нельзя придумать , но можно вообразить. А память не заставляет, а только проживает положенную ей смену времен года , и начинает отдельную жизнь рядом , ориентируясь на голоса , оклики и градации темноты. Иногда реальность запаздывает , и приходится идти наугад , не зная , куда приведет бездорожье , полагаясь только на отдаленный голос , на эхо песчаной основы. «Это как поднырнуть под завал на реке — течение вынесет , сила , тебя движущая , вынесет , а не дашь себя ей на волю , опасаясь — ты же будешь пуст». И рассказывать можно о чем угодно — о народе , не имеющем ни места , ни времени; о водяных знаках , просвечивающих , «если глядеть сквозь людей на свет»; о словах , вошедших внутрь человека — «все это расположение букв , звуков и слов внутри него оказывается чем-то похожим на каркас , оказавшийся то ли в печенках , то ли в грудной клетке. Сами слова и буквы забудутся , а эта штука останется»...
Не , тоже хуйня какая-то. Ваныч и сам бы чего такого написал , если бы уместно было. А тут лаконичность такая нарочитая , аскетизм повествования. Надо соответствовать. Я и спрашиваю:
- Хуясе! - ну это от удивления хуясе , вы не подумайте - Ну и как , банку держит? - сдержанно , так , по пацански.
- Банку держит - не то слово. Настоящий полковник. - тоже нормально так , по пацански Ваныч отвечает.
Приятно поговорить с понимающим человеком.


_______________________________________________

В тексте беспардонно использовались отрывки из рецензии Галины Ермошиной
Разговор внутри постоянной паузы
Андрей Левкин. Цыганский роман: Повести, рассказы. —
СПб.: Амфора, 2000. — 379 с. («Наша марка»)