Были скучные уроки литературы, на которых я складывала стишки.
Иногда, выходило даже очень неплохо.
А потом стихи кончились. Не знаю, насколько это связано с тем, что кончились и уроки литературы.
Тогда я решила попробовать себя в прозе. И написала один единственный рассказ. Свой первый рассказ, который, наверное, и будет последним.
Сейчас я его нашла. Посмеялась его детской корявости: и слог, и мысли.
Но мне все равно нравится.
Все, кому я давала его почитать, требовали продолжения. Так, чтобы все стало хорошо. Но продолжения не будет. Там дальше все было плохо и, что самое противное, обычно.
Поэтому, продолжения не будет.


Когда тебе всего шестнадцать
рассказ

-Пролог-
Она открыла глаза; вокруг было серо. Стояло одно из тех противных дождливых утр, когда не хотелось просыпаться. За окном осень. Может быть поэтому на душе так тяжело…
- Наверное, сейчас часов семь, – подумала девушка. – Чем бы сегодня заняться? Нечем… Ничего не будет, если я проваляюсь до обеда… или дольше.
Ее не ждало абсолютно ничего. Ее не ждал абсолютно никто. Как и вчера. Как и позавчера. Как и месяц назад… Новый день. Он будет таким же, как всегда. Лишь странная привычка рано вставать не давала остаться в постели. Она медленно прошла в ванную комнату. Остановилась возле большого зеркала и увидела в нем девушку. На вид лет шестнадцать. С заспанными глазами и растрепанными волосами она выглядела такой одинокой и несчастной. Ее звали Кати. Катей, Катериной, но чаще Кати.
- Привет, Кати! – девушка сделала попытку улыбнуться. Но улыбка казалась такой лживой и неестественной, какая бывает у клоуна, работающего только ради зарплаты. Такова уж природа улыбок. От какой-то на душе становится легко и тепло, от какой-то хочется плакать.
- А ты ничего! И почему он этого не хочет видеть?..
Глаза наполнились слезами. В последнее время это происходило постоянно, словно внутри головы сломался какой-то кран, или наступила дождливая осень, или апрельская капель… Словом, случилось что-то ужасно мокрое.

В школе было все как обычно. Шумный коридор, толкание в раздевалке, звонки, уроки, перемены, столовская булка, одноклассники, снова раздевалка, «Пока». Можно идти домой. Непонятно, для чего она сюда пришла. Для чего приходила каждый день. Ходить в школу, даже когда родители в командировке, – это ее вторая странная привычка. А родители были в командировках очень часто. Они были артистами. Нет, они не вертелись в шоу-бизнесе и не пели «Тру-лю-лю», еле уложенные на три ноты, как это заведено и считается модным сейчас. И не снимались в дешевом кино. Дешевом, потому что это наше время и наша страна. Но они были артистами. Артистами театра. Артистами провинциального театра. Да, люди еще ходят в театры, и люди еще работают в театрах, хотя все большим и большим это кажется невероятным.
Кати всегда называла отъезды родителей «командировками», а не «гастролями». Девушке крайне не нравилась их профессия. И мечты родителей о том, что когда-нибудь дочь споет мамины партии рушились, как рушиться карточный домик от неосторожной руки. А пела Кати неплохо. Даже очень хорошо, но почему-то никогда не обращала на это особого внимания. Так уж устроен человек: принимает за должное то, что у него есть, но мечтает о том, что принимают за должное другие… Кати мечтала о сестренке. Она всегда завидовала тем, у кого она была и искренне не понимала, как с таким чудом можно не ладить. Девушке казалось, что будь у нее сестра, весь мир был бы иным, и она в нем никогда не была бы такой одинокой. Но ни сестры, ни сестренки, ни братика, ни даже собаки у нее не было. У нее были только родители и их профессия с бесконечными командировками…

- Может быть, он звонил? – Кати бросилась к телефону. Но из автоответчика она не услышала ничего, кроме вздохов. Вздохи были разными. Они, как и улыбки, могли вызвать разные чувства, но сейчас девочке было не до размышлений подобного рода.
- В этой деревне не умеют пользоваться автоответчиком! – в который раз ругнулась девушка, но тут же вспомнила, что и сама частенько просто клала трубку, услышав голос механизма, предпочитая перезвонить позже. Не каждый способен говорить с машиной. Неизвестно, что сдерживает людей. Может быть, мысль о том, что при прослушивании это будет звучать глупо. Хотя, что может быть глупого в обычном сообщении, записанном на автоответчик? Но на то и провинция. Здесь свое мышление, отличное от мышления жителей мегаполисов.
- Но сегодня он точно позвонит. Не может не позвонить, – с такими мыслями Кати радостно бегала к каждому телефонному звонку, но звонили все, все, кроме него.
Еще один день закончился ничем. Впрочем, как и начался. В распахнутое окно просто так, без спросу врывались обрывки песни из чьей-то магнитолы: «А мысли все о нем и о нем, о нем и о нем…»
- Дурацкая песня, – подумала Кати и заснула.

-1-
То лето было последним школьным летом ее жизни. Последним... Как это грустно и странно звучит, особенно, когда тебе всего шестнадцать. Кажется, что все еще повторится миллион раз. Но то лето было действительно последним школьным летом. Потом всего год учебы, а там совсем другая жизнь. Но пока Кати казалось, что еще целый год учебы в школе. Как бы там ни было, уж эти три летних месяца она задумала провести так, чтоб было о чем вспоминать на длинных школьных уроках. Все мечты рухнули, когда родители объявили, что денег, чтобы отправить ее куда-нибудь отдыхать, нет.
В этом мире все большее и большее зависит от денег. Точнее, от них зависит практически все. Вся жизнь. И с этим ничего не поделаешь. Мы живем ради денег. Конечно, можно поспорить и сказать, что они имеют только промежуточное значение, но если у тебя нет денег, у тебя нет ничего: ни жилья, ни еды, ни образования, ни последнего школьного лета…
- И как это можно жить, надеясь на одну только зарплату? Как вообще можно работать только ради работы, не думая о размере оклада. Оклад… какое глупое и короткое слово. Настолько короткое, что сравнимо с длинной жизни нескольких пятисотрублевых купюр, которые принято называть зарплатой. Фанатики театра, фанатики сцены! Почему вы никогда не думаете обо мне! – все это Кати кричала про себя. Естественно, девушка не могла как-то иначе. Она очень любила своих родителей, а они любили театр и ее, конечно. По крайней мере, Кати надеялась, что они ее любили, но, услышав последнюю фразу, она очень усомнилась в этом.
- Что?! – изумленно переспросила девушка.
Люди всегда задают этот вопрос, когда хотят услышать что-то другое, взамен только что услышанному. Так уж устроен человек. Он всегда надеется до последнего, даже если он законченный пессимист.
- Чтобы не проводить все лето в душном городе, ты поедешь на дачу вместе с бабушкой, – с видом вожака, который разом решил все мирские проблемы повторил папа.
- Нет! Это мои каникулы! Неужели я столько времени училась, чтобы в итоге провести лето в обществе бабушки и комаров?!
Но спорить было бесполезно. И Кати знала об этом, но все-таки поругалась с родителями. Просто чтобы потерзать их душу. Она сама не знала, зачем сделала это, ведь они явно хотели как лучше, и не они виноваты в том, что в театре вечно задерживают зарплату. Но ведь и Кати не была виновата ни в чем! Ей было только шестнадцать, а впереди - последнее школьное лето. Безнадежно испорченное лето.

-2-
Уже две недели она лежала под огромным старым дубом, глядя в бесконечную даль. Она ничего не высматривала, ничего не искала, а просто смотрела. Пожалуй, это было единственным занятным делом на даче.
- И что, заняться тебе совсем нечем? – ворчала бабушка. – Пошла бы хоть клумбу полила, чем валяться на земле. Простудишь себе все.
Кати поливала цветы и снова шла на поляну, чтобы лечь под дуб. Иногда она брала с собой плеер, выбрав подходящий под настроение диск. Хотя выбирать особо было не из чего: все было одного жанра. В ее коллекции были альбомы таких музыкантов, которые не относились ни к року, ни к попу. Их направление называют роко-попсом, некоторые - коммерческой джинсой, которая существует, чтобы делать деньги. В принципе, Кати было все равно, как это называется, и какой гонорар у артистов. Она слушала то, что ей нравилось. Стопку составляли альбомы Земфиры, Чичериной, Ночных снайперов, Зверей, Би-2, Сплина и пара сборников «Фильтр». «От-т-тфильтрованно!» - сразу слышится в голове концовка рекламы сборников этой серии. Видимо, на то и рассчитывали копирайторы, делающие ролик. Звук, глубоко заседающий в мозгах человека, который трудно выкинуть самому, только время может сделать это. Но времени слишком мало: рекламу крутят каждые два часа. Но чаще она слушала природу. Шелест листьев, щелканье стрекоз, возню муравьев. Только звуки комаров Кати не переносила. Но иначе, было бы, пожалуй, странно.
- Комары, такие мелкие, а такие гадкие, – думала девушка. – Самые ужасные животные на земле. Сначала, они доведут свою добычу невыносимым писком, а потом с жадностью вопьют жало в живую плоть. Среди людей тоже встречаются комары. Например, алкоголики, которые доводят своих родных бесконечными пьянками, руганью и побоями, а потом поступают еще страшнее. Если их, конечно, вовремя не обезвредить. Или они, или их. Странно, что я сейчас думаю об этом, ведь никогда не жила с такими людьми. Наверное, перечитала криминальных статей. Но если комары не в чем не виноваты, их такими сделала природа, то алкоголики сами избрали свою жи..
- А-ай! Ты что, ослеп? Не видишь, куда идешь?! – закричала Кати, на которую только что чуть не наступил человек. Но злобы в ней совершенно не было: человек был молодым, на вид лет двадцать с небольшим, да к тому же очень симпатичным.
- Извини, я засмотрелся на небо – оправдался он.
- Отмазка у тебя какая-то странная, я первый раз встречаю молодого человека, который говорит, что засмотрелся на небо.
- В наше время все меньше людей замечают его, особенно молодых людей. А я вот всегда любуюсь им, жить не могу без неба.
- А ты чудной, – улыбнулась Кати. - Меня Катей зовут, но больше нравится, когда называют Кати.
- Это на английский манер. Ты любишь английский?
- Нет, я люблю русский и музыку слушаю только русскую, но люблю, когда меня называют Кати.
- Хорошо, я тоже буду звать тебя Кати. А меня зовут Колей и называют Колей. Хотя, я тоже хочу что-нибудь на английский манер, – молодой человек улыбнулся.
- Тогда ты будешь Никол. Как тебе?
- Здорово. Мне нравится.
- А куда ты идешь?
- Просто иду, любуюсь небом. Когда я шел, ты о чем думала?
- О комарах, – засмеялась девушка. – Ну понимаешь, есть комары от природы, а есть от жизни.
И Кати рассказала о своих мыслях.
- Интересная теория. Я никогда не встречал такой удивительной девушки. И, тем более, такой красивой.
- А ты мастерски делаешь комплименты. Наверное, столько девушек соблазнил? К тому же, ты тоже очень красивый и с тобой легко разговаривать. Если честно, я уже две недели ни с кем не разговаривала, только с бабушкой. Но с ней я не разговариваю, а говорю. Это разные вещи.
- Можно тебя поцеловать?
- Так ты еще и шустрый такой. Нет, нельзя, я не целуюсь с незнакомыми людьми. К тому же с теми, которые чуть меня не раздавили.
- Ты Кати, я Никол. Мы же знакомы, – улыбнулся он. И в этой улыбке Кати почувствовала столько тепла, что пожалела об отказе. – Ну ладно, я не настаиваю. Пойдем, погуляем?
- Пойдем.

-3-
С того момента дни потекли с утроенной скоростью, словно кто-то открыл пробку в жизни, и минуты убегали в неизвестную даль одна за другой. Кати с Николом расставались только на время сна и обеда. Они боялись потерять друг друга, потому что до встречи каждый из них был одинок. Одинок по отдельности. Как иначе можно быть одиноким? Но люди могут изобрести сотни способов стать одинокими и в огромном мегаполисе, который так и кишит им же подобными, не говоря уже о маленьком клочке земли, отведенным под дачи.

- Ты все еще хочешь поцеловать меня? – спросила Кати однажды, сидя с ним на берегу озера.
- Конечно! Я мечтаю об этом с того самого момента!
- Я тоже хочу.
- Так что же нам мешает?
- Я боюсь. Я никогда раньше не целовалась.
Первый поцелуй у каждого происходит в разном возрасте. У кого-то в шесть лет, у кого-то в шестнадцать… Не известно чему это подчиняется. Судьбе, принципам, воспитанию. Наверное, всему сразу. И то, каким он будет – этот первый поцелуй - зависит от самого человека. Первый поцелуй подобен первому шагу. Хотя, он значимее. Никто не помнит свой первый шаг. В таком возрасте сознание еще слишком неокрепшее, и оно не в состоянии настолько тщательно записывать происходящее, чтобы потом воспроизвести его в памяти. Другое дело первый поцелуй: его помнит почти каждый.
- Глупенькая, здесь нет ничего страшного. Не бойся. Я тебе покажу.
И он прикоснулся своими губами к ее губам. Это было обычное кратковременное прикосновение губами. Но что-то внутри Кати пошевелилось. Она никогда не испытывала ничего подобного раньше. Ей было хорошо.
- Я хочу еще – выдохнула девушка.
Он подарил ей еще один поцелуй.
- А я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.
- Я тоже.
Так они стали девушкой и парнем. Смешно. Они ведь и до этого были девушкой и парнем. Они стали встречаться. Но ведь они и до этого встречались. Они стали молодой парой. Но так называют недавно расписавшихся супругов. Странно: в «великом и могучем» совершенно нет такого слова, которое бы обозначало девушку и юношу, которые любят друг друга и проводят вместе большую часть своего времени. Как бы там ни было, они признались друг другу в любви. И дни потекли еще быстрее. Будто теперь уже была открыта не только пробка, но кто-то еще дополнительно вычерпывал минуты ковшом.

-4-
Тот день был последним перед ее отъездом домой. И снова последним… Отъездов домой будет еще очень много, но, скорее всего, там не будет его.
- Я не хотела сюда приезжать, а теперь еще больше не хочу уезжать.
- Ничего, не грусти. В городе ведь тоже можно видеться. Ты меня любишь?
- Люблю.
- Давай проведем этот день особенно.
- А что ты предлагаешь?
- Это сюрприз! Пойдем!
Он взял ее за руку и потащил к старому дубу. Этот дуб стоял в необычном месте. Там никто никогда не ходил, но почему-то именно там они и встретились. Там, где никто никогда не ходит. Словно это место создано только для них двоих. Когда они подошли к нему, Никол нежно посадил Кати под дуб, и сам опустился рядом.
- Зачем ты меня сюда привел?
- А разве ты не любишь это место? Ведь именно здесь я тебя встретил.
- Конечно люблю, но…
Она не смогла договорить, потому что ее губы прикрыли чем-то теплым и сладким. Сладким не так, как бывает шоколад, эта была совсем иная сладость, но не менее приятная. Потом сладость медленно поползла по шее, плечам. Ей вдруг немедленно захотелось пустить ее в каждый уголок своего тела. И, будто почувствовав это желание, футболка поползла вверх. Девушка плохо понимала, что происходит. Но ей было хорошо. И она хотела, чтобы это непременно продолжалось.
Кати вдруг вспомнила, что с ней был Никол.
- Никол! – позвала она.
- Я здесь, любимая! Тебе хорошо?
- Я хочу еще, – только сумела выдохнуть Кати.
- Конечно! Для тебя все, что угодно...

Девушка проснулась от холода. Вокруг не было никого, ей стало страшно. Постепенно осознавая, что произошло, Кати заплакала. В голове вертелась тысяча вопросов, и все о нем. Она ничего не понимала.

Кати сидела на заднем сиденье родительского автомобиля и глядела в бесконечную даль. Она ничего не высматривала, ничего не искала, а просто смотрела. Так странно просто смотреть в окно, глотая пустоту, когда тебе всего шестнадцать.