Самуил Аркадьевич Карасик и Фира(Эсфирь)Карасик. Одесситы, Бог знает как оказавшиеся к старости в Киеве. В хоспис он привез её на коляске, тщательно осмотрел все комнаты и выбрал ту, что светлее, но гораздо меньше других палат.
- Фира любит солнце. Вы знаете какое было солнце в Одессе ? - Карасик задирал голову и смотрел на меня, щуря хитрые глаза, - Нет Вы не знаете, доктор. Потому что тут не такого солнца, в вашем Киеве.
- Шмуль, не забивай баки доктору, - вступала Фира, - она нас таки не возьмет сюда.
После этого следовала перебранка двух стариков, и вставить слово было практически невозможно.
Оглядевшись, Карасик объявил, что завтра они переезжают.
- В смысле, госпитализируетесь?, - поправила я.
- Пе - ре - ез - жа - ем, доктор. Карасики теперь будут жить здесь, у вас.
Наутро перед глазами санитарки стоял Карасик в шляпе и галстуке, и Фира в инвалидной коляске,державшая на коленях канарейку в маленькой клетке.
- Это наша девочка, она не будет мешать.
Санитар из приемного молчас нёс связку книг,коробку из под обуви чешской фирмы Цебо, на которой было написано от руки ФОТО ,рулон туалетной бумаги и аккордеон.
- Мы насовсем. Вот и привезли всё, чтобы не ездить по сто раз.
- Послушайте, Карасик, насовсем не получится.
- А! Доктор, я не маленький мальчик. Отстаньте.
Так и переселились. Фира не выходила из палаты, по вечерам мы слышали как они подолгу разговаривали, смеялись или ругались между собой.
Карасик , в отличие от жены, выходил в город, и рвал на клумбах больницы цветы, которые потом дарил своей Фире, заливая ей про то, как купил их на рынке. Но цветы, понятное дело, были не такие , как в Одессе.
Общаясь с ними, я поняла, что Одесса - это такой недостижимый рай, в котором все лучше, чем где - нибудь на земле. Селедка, баклажанная икра, погода, цветы, женщины. И даже евреи. Евреи в Одессе - настоящие. Про Киев молчал.
Один раз, они спросили меня - "А Вы еврейка, доктор? " Получив отрицательный ответ - хором сказали "Ах, как жалко, а ведь неплохая женщина. "
Потихоньку от меня Карасик бегал по консультанатам, убеждая взять Фиру на химиотерапию, плакал и скандалил там. А потом мне звонили и просили забрать Карасика обратно, так как он не давал спокойно работать.
Карасик возвращался, прятал глаза и говорил, что попал в другое отделение, перепутав этажи. Он регулярно перепутывал второй этаж с седьмым, потому что не верил, что Фира умирает. И очень хотел её спасти, принося разным врачам заключение от последнего осмотра.
А вечером Фира играла на аккордеоне , а Карасик пел что-то на идиш.

А потом Фира умерла. Карасик забрал свои немногочисленные вещи. Канарейка живет у меня в хосписе. А его я встречаю иногда, когда езжу в Святошино на вызов.