Революции и войны первой четверти XX столетия огненным рубежом прошли по биографии Европы. Миллионы люлей почувствовали: обжитой мир предыдущего века уходит в прошлое, он смертельно ранен и никогда больше не возродится. Рассеивались иллюзии, что научно-технический прогресс избавит человечество от всех бед и тревог, что человек в основе своей - существо доброе и рациональное, что общество развивается по четко определенным законам и может быть устроено наподобие фермы у разумного и рачительного хозяина... все рухнуло! После того, как народы, считавшиеся самыми цивилизованными на земном шаре, оказались способными с остервенением убивать чужеземцев и сограждан, нарушать любые законы, попирать нравственность и начисто забывать о существовании религии, вера в старые идеалы умерла.
На ее руинах родилось особое миропонимание - экзистенциализм. с точки зрения экзистенциализма, человек "вброшен" в очень неуютный мир. Он пребывает в одиночестве, постоянной заботе о пропитании и других вещах, испытывает чувство тревоги и страха. Общество устроено так, что любой его член может бездумно и безответственно прожить свою жизнь, просто-напросто подчинясь общепринятым правилам. для истории и политики человек - ничто, песчинка на речном берегу, капля воды в мировом океане. Он может быть вмиг перемолот, его собственная бтография может потерять смысл, оказавшись частью какого-то большого исторического процесса. Ко всему прочему, жизнь неизбежно должна закончиться смертью... Большинство людей коротают свой век как будто во сне. Их не оставляет ощущение того, что вокруг - не настоящая жизнь, а декорации. Настоящая жизнь откладывается ими на будущее, и так до самой кончины.
Таким образом, жизнь человеческая в трактовке экзистенциалистов представляет собой один колоссальный тупик. Но спящие могут пробудиться, осознать. что мир вокруг их существует на самом деле, что протекшие годы это и есть настоящая жизнь,а больше никакой жизни не будет. Обычно для того. чтобы проснуться от этого сна, необходимо пройти какую-то пограничную ситуацию-страшное потрясение....смерть близкого, болезнь, война....Очнувшись человек начинает понимать, что означает для него существование. Тогда он берет ответственность за свою жизнь на себя. Он строит план жизни, ищет путь, как ему обмануть тупик смерти. Или хотя бы способ победить мучительную боль от осознания смертности.
Экзистенциализм считается философией людей, способных без страха смотреть в глаза неизбежной смерти.

Бессмертный пример литературы от Камю:

...-нечего за меня молиться. Я схватил его(священника) за воротник сутаны. От гнева и радости меня била дрожь, и я излил на него все, что скопилось в душе, до самого дна. Он с виду такой уверенный и ни в чем не сомневается? Так вот, вся его уверенность не стоит единого женского волоска. Напрасно он уверен, что жив, ведь он живет как мертвец. Вот и я с виду нищий и обездоленный. Но я уверен в себе и во всем, куда уверенней, чем он, я уверен, что жив и что скоро умру. Да, кроме этой уверенности, у меня ничего нет. Но по крайней мере этой истины у меня никто не отнимет. Как и меня у неё не отнять. Я прав и теперь и прежде, всегда был прав. Я жил вот так, а мог бы жить по-другому. Делал то и не делал этого. Поступил так, а не эдак. Ну и что? Как бы там ни было, а выходит – я всегда ждал вот этой минуты, этого рассвета, тут-то и подтвердится моя правота. Все – все равно, все не имеет значения, и я прекрасно знаю почему. И он тоже знает. На протяжении всей моей нелепой жизни, через еще не наступившие годы, из глубины будущего неслось мне на встречу сумрачное дуновение и равняло все на своем пути, и от этого все, что мне сулили и навязывали, становилось столь же призрачным, как те годы, что я прожил на самом деле. Что мне смерть других людей, любовь матери, что мне его Бог, другие пути, которые можно было бы предпочесть в жизни, другие судьбы, которые можно избрать, - ведь мне предназначена одна единственная судьба, мне и еще миллиардам избранных, всем, кто, как и он, называют себя моими братьями. Понятно ли ему, понятно ли наконец? Все люди на свете – избранные. Других не существует. Рано или поздно всех осудят и приговорят. И его тоже. Не все ли равно, если обвиненного в убийстве казнят за то, что он не плакал на похоронах матери? Псу старика Саламано цена не больше и не меньше, чем его жене. Маленькая женщина-автомат столь же виновна, как парижанка, на которой женился Масон, и как Мари, которая хотела стать моей женой. Не все ли равно, если моим приятелем был Раймон, а не только Селест, который куда лучше Раймона?
И не все ли равно, если Мари сегодня подставит губы какому-нибудь другому Мерсо? Так понимает ли он, приговоренный, что из глубины моего будущего… Я выкрикивал все это и задыхался от крика В глазах у него (священника) стояли слезы. Он повернулся и исчез.
В первый раз за долгий-долгий срок я подумал о маме. Кажется, я понял, почему в конце жизни она нашла себе «жениха», почему затеяла эту игру, будто все начинается сначала. Перед самой смертью мама, должно быть, почувствовала себя освобожденной, готовой все пережить заново. Никто, никто не имел права её оплакивать. Вот и я – я тоже готов все пережить заново. Как будто неистовый порыв гнева очистил меня от боли, избавил от надежды, и перед этой ночью, полной загадочных знаков и звезд, я впервые раскрываюсь навстречу тихому равнодушию мира. Он так на меня похож, и от этого я чувствую – я был счастлив, я счастлив и сейчас. Остается только пожелать, чтобы в день моей казни собралось побольше зрителей – и пусть они встретят меня криками ненависти.

(Альбер Камю. Посторонний)