Человек лежал в снегу, раскинув ноги и руки. Руки и ноги разбросав так далеко, как только мог дотянуться. В снегу лежал, будто другого места ему не нашлось, где лежать со своими растопыренными руками-ногами и ногами-руками. Весь разбросанный. А снег еще и сверху тоже валился к тому, уже лежащему. И чтобы не падал снег на затылок, человек смотрел вверх, в густое небо, в этот холодный суп, заваренный зимой в кастрюле неба. Человек поднес к губам снежное яблоко, неторопливо слепленное минуту назад из-под-ручного материала, надкусил и надморщился от банальности жеста и текста. И вспомнил Бертрана - как он там сейчас со своими ушами?
Нет. Не "вспомнил", а вдруг вспомнил, неожиданно, и потом уже подумал про уши и про все остальное.