Итак, наконец наступил день отлета. Весьма нервно, надо сказать. Проснулись мы в половине девятого, за полчаса до будильника, выезд был запланирован на 12. Последние сборы проходили буквально в агонии. Помимо всех собранных ранее лекарств, включающих в себя обширнейший ассортимент для каждого симптома в отдельности, Сашке как воздух понадобился еще и бесалол, и, попытавшись выудить его из шкафчика, он неловко задел пузырек с йодом, который очень чутко прореагировал и буквально выпорхнул навстречу весне, но повстречался с кафелем на полу. После характерного «бздыньк» я услышала из комнаты отчаянные неоднократно повторяющиеся матюкания, и, едва успев впрыгнуть в трусы, поскакала на место катастрофы. Примчавшись, я узрела на полу распрекрасную и живописную кляксу от разбившегося пузырька с йодом. Я не мешкала ни минуты и шустро организовала ликвидацию последствий аварии. Я пулей метнулась оттирать следы йода на полу, особенно же в местах стыка кафельных плит. Все это, разумеется, сопровождалось бурными стенаниями по поводу слишком обширного набора собираемых в дорогу лекарств, и, конечно, бурными же отповедями Сашки, доказывающими необходимость каждого элемента этого набора. Итак, картина вырисовалась весьма неприглядная: я, в одном нижнем белье, отчаянно оттираю йод со швов плитки, при этом вопя о том, что вот теперь нарочно нажрусь в аэропорту каких-нибудь говнуриков, чтобы по крайней мере все эти жертвы были оправданы, и было чего лечить столь необходимым бесалолом, Сашка ором же парировал из комнаты в том плане, что «назло маме отморожу уши», имея в виду мою затею с говнуриками.
Было крайне нервно и раздражительно.
В этот момент к всеобщему «ликованию» присоединился проснувшийся Вася, и сначала попытался было распозитивить обстановочку, к месту рассказав какой-то там анекдот, но тут же словил от Сашки порцию какашек уже в свой адрес, вследствие чего весьма быстро присоединился к доминирующим неврозу и ору, высказавшись в том плане, что «друг другу настроение испортили, еще и мне вдобавок, поеду на работу!» Некоторое время мы еще орали все вместе, и каждый в силах был остановить эту истерию, в подходящий момент обратив все в шутку, или просто замолчав, но нет, мы были как глухари на току, будто бы упиваясь этим своим раздражением, полностью отдаваясь этому разрушительному порыву.
Вася очень быстро собрался, оделся и уже стоял у двери, действительно очень расстроенный и без настроения, и буркнул себе под нос «пока, хорошего отдыха», но тут мне стало ужасно обидно за то, что прощание вышло таким скомканным и не добрым, я постаралась хоть как-то успокоиться и обняла его на прощание, уже одетого, вот прямо так, не сняв перчаток после оттирания йода, впопыхах, лишь бы обозначить более или менее позитивно момент прощания. Он ушел. И дальше я пыталась проглотить приготовленный для меня Сашкой салат, и глотала его совершенно без аппетита вперемешку с досадными слезами, оттого, что была зла и на Сашку, и на саму себя за то, что не смогла сдержать отрицательных эмоций, нервяка своего не смогла сдержать и позволила всему этому выплеснуться.
Потом еще было пару часов агонии, когда по дому собирались всякие забытые необходимости, и наконец в 12-07 мы с богом отчалили от подъезда, напоследок, уже снизу, сбегав за забытыми сашкиными кроссовками и моими солнечными очками.Ехали конечно по пробкам, ну, другого и не ожидалось, предпраздничный день, 7 марта. В машине меня тоже жутко все раздражало, и то, что радио шипит, и что Сашка беспрестанно смотрит в яндекс-карты на телефоне, как будто одного взгляда не достаточно, и при этом, конечно, не смотрит на дорогу, и тупящие попутчики вокруг…то и дело в голове проносились всякие ядовитые комментарии по поводу буквально всего, но, чувствуя и без того напряженную и нервную атмосферу, я говорила себе «молчи, молчи», и изо всех сил молчала, молчала, молчала, и только думала, ну какая же я все-таки нервная и злобная тетка.
Раздражение отпустило только тогда, когда мы съехали на скоростное Варшавское шоссе. Сашка не выдержал тупого и нервозного тырканья на МКАДе, решительно вырулил туда, и мы наконец помчались. Солнце сияло, мы успевали, и в какой-то миг я поймала то ощущение беззаботного кайфа, когда все хорошо, все приключения впереди, и ты наслаждаешься отдельно взятым моментом жизни, смакуя его, чувственно проживая и явственно ощущая – буквально каждый атом солнца, бьющего в окно, и четко отпечатывая внутри внезапно выплывший снежный простор, залитый этим светом, и контуры стройных елок в уютных сугробиках по краям этого простора…
Сашка закинул меня в аэропорт, а сам поехал ставиться на парковку, находящуюся в паре-тройке километров. За тот час, что его не было, я успела провентилировать тему с пересадкой, ведь мы летели сквозным рейсом в Лиссабон через Брюссель (на стойке регистрации девушка объяснила мне порядок наших действий, поинтересовавшись, где же второй отбывающий, и сообщив, что регистрация начнется только через час); потом я сумела удовлетворить физиологическую нужду, может несколько легкомысленно доверив на время тележку с двумя чемоданами узбекскому парню, ожидающему приятеля у тематического помещения. И потом я еще погладила служебного кокер-спаниэля, смешного рыжего виляшку с седеющей челкой. С ним на поводке прогуливался служащий, и я спросила: «А что, собака служебная?» «Ну да» - ответил мужичок. «По наркотикам?» - опять поинтересовалась я. «Военная тайна» - последовал авторитетный ответ. А пес ужасно пах псиной (ну, собственно, все закономерно, он же пес :)).
Потом я сдала багаж. Девушка, которая час назад объясняла мне про рейс, принимая наши чемоданы, снова поинтересовалась, где хозяин второго паспорта, и получила тот же самый ответ: «паркуется». «Все еще паркуется?» - удивилась она, но все же зарегистрировала нас обоих без предъявления живого Сашки. Собственно, минут через 5 он появился.
Мы без проблем прошли паспортный контроль, попили кофе из автоматов (к слову сказать, мокаччино обошелся нам в 100 рублей с носа – ах, дорого, но ничего, отпуск же, не каждый день же), а чуть позже в «Дьюти фри» купили коньяк «Арарат», и аккуратно распили его в относительно безлюдном уголке, делая вид, что основная цель нашего в нем, уголке, пребывания – вдохновенное созерцание залитого солнцем аэродрома. Все это заедалось шоколадкой Тублерон – ну прямо классика! – и после этого небольшого пикника на обочине, как там пишет Стендаль об энной степени опьянения, сознание наше расширилось, детали приобрели романтический и торжественный оттенок, и бла-бла-бла, словом, мы наконец полноценно ощутили свою свободу и беззаботность. Маленькая бутылочка за 350 рублей улетела со скоростью, достойной спидскейтеров, и я метнулась за второй, ведь предстоял еще один перелет, из Брюсселя в Лиссабон, а пункт дозаправки был весьма призрачен.
[700x465]
Вылетели вовремя. «Брюссельские авиалинии» в полете кормили. Сначала разогрели народ солеными снеками и напитками на выбор – вода, сок, кола, а чуть позже принесли холодный салат с мясом, картошкой и грецкими орехами, булочку со злаками, масло, кусочек сыра бри, а еще чуть позже – кофе, к которому полагалась сладкая мини-выпечка с названием «Франжипани» и отчетливой миндальной пропиткой. Это изделие пришлось весьма кстати, оно примиряло с т.н. «кофе», который напоминал напиток из каких-то горелых то ли опилок, то ли еще каких продуктов явно мусорного происхождения.
Где-то в районе Дюссельдорфа уже плавно начали снижение. Однако, несмотря на это, я ощущала себя далеко не бодро. Уши заложило до боли, и мне казалось, что я все время чувствую свое сердце, и как-то не комфортно чувствую.

Сели тоже очень плавно и аккуратно, в 17-50 по местному времени, до самолета в Лиссабон оставался час. Вышли на воздух и поразились ужасающей духоте. Кроме того, была очень высокая влажность. Никакого холода не ощущалось.

Брюссельский аэропорт, как мне кажется, сравним с Бангкокским по величине. Сначала нас вез автобус, потом мы долго шли по переходам и коридорам, пока наконец не достигли очередной стойки паспортного контроля. В очереди откуда-то возникла куча пейсатых евреев, и мы все волновались, что опоздаем на свой самолет. Но стоек регистраций было много, работали шустро, и вскоре мы оказались перед следующим кордоном – очередным личным досмотром.
К моему рюкзаку, в котором находилась непочатая бутылка «Арарата», у досматривающей возникли вопросы. Рюкзак распотрошили, извлекли бутылку, но, поскольку она была плотно запаяна в дьютифришный пакет, отпустили с миром, все же повторно просветив рюкзак.

И после всего этого была уже половина седьмого, наш рейс вылетал в 7. Тут меня настиг легкий приступ паники, Сашка же в отличие от меня был спокоен, и даже позволил себе посетить туалет.

Однако, когда мы подошли к нашему выходу, увидели, что посадка еще не началась. Я расслабилась, и только тогда тоже позволила себе сходить в туалет.

Очередь на наш рейс состояла преимущественно из импозантных прилично одетых в костюмы мужчин разного возраста, и Сашка предположил, что все это какие-то бизнесмены или чиновники, ведь Брюссель - известная столица их постоянных тусовок.

Вылетели мы с небольшим опозданием, минут на 10. Я сидела у окна, за которым был вялый дождик и много огней, и когда мы резко взяли вверх при взлете, я даже сначала не сразу поняла, куда внезапно девались все огни, и лишь секунд пять спустя сообразила, что вместо земли я вижу крыло самолета, которое и закрыло мне обзор. Вот как круто мы взлетели, практически как ракета. Однако, никакого дискомфорта я не почувствовала.

Через какое-то время полета мы стали ощущать себя так, словно попали в улей к пчелам. Со всех сторон доносилась жужжащая португальская речь, это было ужасно забавно. Когда салонные дисплеи показали, что мы летим над Парижем, Сашка, взглянув на огни внизу, вдруг произнес: "Гляди, Эйфелева башня!" Я не поверила, посмотрела вниз и...да, это действительно была она! Вся в огнях, и видна из самолета! Все же я не верила глазам своим, и смотрела, и смотрела на нее до тех пор, пока это было возможно. Сомнений быть не могло - это все-таки была она. :)
Принесли еды. На этот раз нам досталась горячая картофельно-мясная запеканка, весьма недурственная, опять булочка с маслом и несколько кусочков груши в маленьком контейнере. Помимо традиционных самолетных напитков предлагалось еще и вино. Мы взяли по стаканчику белого – оно было отвратительным. Впрочем, возымело некий полезный эффект – мы наконец смогли немного поспать. Посадка была вполне мягкой, на этот раз у меня даже уши не заложило.

Прилетели около 9 по местному времени (соответственно около часа ночи по родному московскому), и к этому моменту ощущали себя совершенно измочаленными и выжатыми этим длиннющим днем. Чемоданы наши появились первыми, мы подхватили их и тут же спустились в метро. Стены перехода украшали всякие забавные персонажи, изображенные в черно-белой гамме, но из-за усталости я не смогла их слишком подробно рассмотреть, лишь сделала несколько снимков.

[700x465]
[700x465]
[700x465]
Подошли к автоматам по продаже билетов. Еще до поездки было решено купить билеты с т.н. «заппингом», т.е. карточки, на которые закидывалась определенная сумма, которая и выкатывалась с течением времени на любом виде городского транспорта. В автоматах была предусмотрена опция оплаты электронной картой, однако, тут мы столкнулись с проблемой – ни в одном из них платеж такого рода не прошел. Сашка даже попытался совершить оплату при помощи другой, кредитной, карты – увы, результат был аналогичным. Из наличности имелись только крупные. Оставив меня с чемоданами, он поднялся, купил в кафе два кофе (это стоило около 2-х евро с копейками), тем самым разменяв сотку, и лишь тогда мы смогли приобрести две карты. Закинули для начала на каждую по пятнашке. Рядом с нами еще одна русская семья также сначала бодалась с автоматами, пытаясь покормить их с кредитки, но их папе тоже пришлось подняться и разжиться более мелкой наличкой – дело в том, что автомат принимал самые крупные купюры достоинством в 50 евро.
Итак, мы наконец спустились в метро. Там было довольно малолюдно, несмотря на пятницу, при этом основную часть пассажиров составляла молодежь, из пожилых я лишь один раз заметила седого мужчину. Обратила внимание, что и в этой стране мы с Сашкой, кажется, будем смотреться Гулливерами в стране лилипутов – весь народ, повстречавшийся нам этим вечером, был явно мелковат по нашим привычным меркам.
Нам надо было проехать десять остановок, а затем перейти на другую линию. Каждая линия имела свое собственное название и специальный значок, и на схеме мы обнаружили разноцветные кораблик, цветочек, птичку…эти картинки почему-то очень напомнили мне те, которые рисуют у нас на шкафчиках в детских садах. Стены станций были также разрисованы картинами, где-то была цветная плитка, в общем, было что порассматривать, хотя из-за усталости впечатления доходили до сознания как-то приглушенно.
[700x465]
А еще подвешенные под потолком ручки для того, чтобы держаться, подозрительно напоминали ряд приготовленных для висельников петель.
[700x465]
Наконец мы вышли на поверхность и сразу попали на площадь Маркеш де Помбаль с огромным памятником посередине (видимо, как раз тому самому Маркешу). Было довольно тепло и комфортно, даже ветер был теплым и вполне приятным. Вся пешеходная зона, тротуары были сплошь покрыты брусчаткой, а сами улицы довольно круто поднимались в разные стороны. Мы стали подниматься по одной из них, уличный термометр показывал +13 и время 22:22. Мы так устали, что лишь через полчаса тупого блуждания в этом районе поняли, что пошли не туда. Пытались запустить навигатор, он не мог найти спутник, смотрели в схему и все не могли сообразить, куда же нам надо двигаться. Русская семья, разделившая нашу участь у автоматов по продаже билетов, колготилась тут же, и они тоже играли в это далеко не спортивное городское ориентирование, из последних сил пытаясь найти дорогу к месту своего временного пристанища. Наконец, мы вернулись к метро и все-таки вышли на нужную улицу. Итак, в 11 по местному времени мы прибыли в зарезервированные еще в ноябре прошлого года хостел, который находился аж на пятом этаже в подъезде без лифта. По узенькой маленькой деревянной лестничке мы как бы из последних сил поднялись с казавшимися неподъемными чемоданами, и это было нашим последним героическим рывком. После которого лично я буквально растеклась по кровати в небольшой комнатушке, которую предоставил в наше пользование вежливый парень. Он объяснил Сашке, где ванная с туалетом, где общая комната и столовая, и исчез. Только прежде Сашка снова попытался оплатить наше трехсуточное планируемое проживание с помощью карты. Увы, и тут он опять потерпел фиаско, карточка вновь была отвергнута. Тенденция не радовала, с этим нужно было что-то делать, ведь из налички у нас оставалось меньше двухсот евро, снимать же их с сумасшедшей комиссией нам ну совсем не улыбалось. Все же мы решили, как та Скарлетт о Хара, «подумать об этом завтра». Собственно, другого нам и не оставалось.
[464x700]
Мы помылись в маленькой ванночке с горячей водой, которая текла либо из крана над раковиной, либо из душа, очень капризно и избирательно, так что одновременно пользоваться двумя ее источниками с одинаковым эффектом никак не удавалось. Потом наконец улеглись в маленькие кроватки в нашей маленькой комнатке. Сашка не очень помещался, но все же сделал замечание в стиле «стакан наполовину полон», отметив, что то, что имеем теперь, все же гораздо лучше, чем ночевка в палатке. К чести нашей комнатки нужно сказать, что потолок там был весьма высокий, поэтому не было ощущения, что стены давят. Окно выходило на очень оживленную и громкую улицу, поэтому мы спали в бирушах. Собственно, из окна наблюдался тот самый колоссальный Маркеш, и противоположная улица, круто взбирающаяся на холм. Вид этот был довольно приятен глазу.