Еще один отрывок из той же книги.



"Дедуля не лгал, когда говорил, что посвятил жизнь школе и детям. Он в натуре работал преподавателем в общеобразовательной школе. Обладая несколько романтическим складом ума, учитель пения втайне мечтал состариться и умереть на рабочем месте. Подобно актерам, умершим прямо на сцене во время спектакля и обязательно при большом скоплении народа.

Однако директор школы на сей счет был совершенно иного мнения, и как только учитель пения достиг почтенного возраста, как его тут же с почетом вытурили на пенсию. Всевозможные мольбы и долгие, тягостные разговоры о том, что “...я ещё полон сил и без учеников мне не жить...” ни к чему не привели. Директор взял на освободившееся место свою любовницу — симпатичную выпускницу консерватории, а бывшему коллеге четко и ясно сказал, что пора отдохнуть и “...пожить в свое удовольствие...”, а в случае чего — “... займитесь репетиторством или выращиванием помидоров на приусадебном участке...”.

Чего-чего, а подобного поворота событий учитель пения ну никак не ожидал. Он свято верил в то, что без него данное учебное заведение существовать просто не сможет. Однако, стены не рухнули, потолок не обвалился, а ученики и коллеги восприняли отправку старика на пенсию как нечто само собой разумеющееся.

Жизнь для уже бывшего учителя потеряла смысл, вкус и цвет. Он по привычке, сложившейся за долгие годы, вставал в одно и то же время и шел на работу. Часами бесцельно слонялся по школьным коридорам или простаивал в приемной директора с одной и той же просьбой — взять обратно на работу. Хотя бы на полставки, на любых, каких угодно условиях. В ответ — гробовое молчание. Более того, он настолько надоел своими жалобами, что директор в достаточно резкой форме дал указание вахтеру и близко не подпускать не в меру настойчивого пенсионера к школьному порогу. После двух-трех малоприятных сцен в вестибюле

(к тому же, в присутствии учеников) дедуля, казалось бы, угомонился. По крайней мере, в школе его больше не видели.

Спустя две недели тело директора школы нашли в сквере неподалеку от дома, где он регулярно, каждое утро, выгуливал ярко-рыжую таксу. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть наступила в результате удушья. Как утверждали свидетели, во время прогулки к директору подошел пожилой человек невысокого роста. Директор не имел ни малейшего желания что-либо с ним обсуждать, а потому демонстративно повернулся к подошедшему спиной, давая тем самым понять, что разговор окончен. Собеседник спорить не стал, неторопливо снял с себя замусоленный галстук и так же неторопливо набросил его со спины на шею владельца бегающей по скверу таксы. Свидетели, издалека наблюдавшие за разыгравшейся сценой, не сразу осознали, что в действительности произошло у них на глазах.

Между тем пожилой человек усадил директора на скамейку и, устало стряхнув со лба пот, удалился прочь. Такса лениво улеглась на землю возле ног хозяина, флегматично уткнув нос в его начищенные до блеска ботинки.

Гулявшая поблизости тощая хозяйка такого же тощего добермана с нескрываемым любопытством приблизилась к скамейке, долго вглядывалась в лицо сидящего мужчины, а затем истерически заорала: “Человеку плохо! Валидол! У кого есть валидол?”. Как полагается, собралась толпа зевак. Примерно через час приехала скорая, а ещё через часа полтора у входа в сквер замелькал цветомузыкой милицейский бобик.

Под конец вторых суток расследования обстоятельств происшедшего героические поиски блюстителей правопорядка увенчались успехом. Личность пожилого человека была установлена, и в тот же вечер учитель пения, “павший жертвой интриг”, расположился рядом со мной на дощатом настиле в тюремной камере. Правда, пробыл дедушка с нами недолго. Его забрали к концу недели так же внезапно, как привели. Однажды утром, во время завтрака, дедулю заказали без вещей, судя по всему — на допрос. Больше мы его не видели.

На подольском КПЗ, когда перебрасывают из одной камеры в другую, обычно заказывают арестантов с вещами. Иногда могут вызвать и без вещей, но тогда надзиратель забирает их через несколько часов или, в исключительных случаях, в конце дня. Что же касается дедулиного кулька с броской надписью “ Coca-Сola”, то он простоял в камере более полутора суток. Мне долго не давала покоя мысль, почему кулек забрали не сразу, не в тот же день? Не только от самого старика, но и от его вещей веяло холодом и странной, необъяснимой тревогой."