- Ненавидит нас. Презирает, - люди смеялись и кидались камнями. Хотя всё чаще пожеванной жвачкой, огрызками и использованными автобусными билетиками, скомканными в шарик.
- Хочешь быть сама по себе, исключительностью, ты иди – мы же не мешаем, - говорили они и отворачивались, спеша по своим делам.
- Хочешь словесной дуэли, войны с нами хочешь? Мы на твой вызов ответим, ты начинай, - они были готовы сыпать остротами, шутить. Они всегда к этому готовы.

Она уже ничего не хотела. И сидя в углу переулка, закрывала лицо от чужого любопытства. И не хотелось идти куда-то, чего-то предпринимать. А в промежутках между приступами рыданий полу-шептала для себя:
- Люди, ну почему? Я ведь столько могла сделать для вашего счастья. Я ведь любить вас хотела. Я все силы бы вам отдала.
И не понятно почему, ей совсем не хотелось войны. Она говорила с людьми про себя. Не стремясь к тому, что бы её услышали. Когда-то она стремилась. А теперь просто думала о любви. Той вечной светлой любви, которая была бы… Может, это люди хотели, что бы она ушла своей дорогой? А дороги не хотели показать.

- Хорошо, я уйду. Я сделаю всё, что вы захотите. У меня нет нужды сопротивляться. Я не стану возражать.
Я отдам всё.