Истлела жизнь.
Взлетела в небеса
комочком пара над людскою кашей.
Ты выбрал сам. Я тоже выбрал сам.
Один гончар лепил нам эти чаши.
Я не святой, не ангел, не пророк
и не стремлюсь ни в дьяволы, ни в боги.
Да если б в смерти был какой-то прок -
я сам себя распял бы у дороги.
Взгляни, Иисус - это ради них
идешь на крест, и незлобив, и кроток?
Для тех, кто выл "распни его, распни"
на площади десятком сотен глоток?
Я знаю - завтра ученичья рать
рассеется среди простого люда,
пойдет по городам и весям врать,
как продавал Иисуса Иуда -
когда ведется подлая игра,
меняют знаки небыли и были...
--------------------------
Ты мне сказал - "Иуда, нам пора",
и мы с тобою вечность пригубили.
Ты мне сказал - "Тебе я верю, брат".
А я ответил - "Я с тобою, ребе".
И принял камнем в тысячу карат
кусочек хлеба.
Мой злосчастный жребий.

Маргарита

Заверши разлуку сказкой
самой нежной
самой важной
от заката до рассвета крылья дай
летать вдоль ночи
сделай счастье дольше жизни
нелюбовь на день короче
отпусти в чужие страны белых аистов бумажных
не смотри в глаза тревоге в полумраке гулких лестниц
завтра снова будут грозы над московскими дворами
в черной мгле уже растаял золотой Ерушалаим
напоенный свежей кровью в тот весенний жаркий месяц
смертью смерть попрали снова
возвращение нелепо
рвут поводья злые кони
по бульвару хлещет ливень
не проси
не верь
не бойся
ты опять была счастливой
пролетая в черном небе полуночной королевой
отпусти грехи виновным
тайным знанием владея
над тобой не властно время
подводящее итоги
через ночь шагает к свету по серебряной дороге
разрешенный от бессмертья
прокуратор Иудеи

Орфей возвращается в ад

мертвый каменный город дождями источен,
здесь июнь и декабрь похожи на март.
он вернулся сюда, заводной томагочи,
вечный пленник метро и автобусных карт.
между серых теней человечьего стада
он такой же как все
он сто первый - из ста
и давно безразличен Аиду и аду
за плечами его замерла пустота
примеряя личины не стал многоликим
но остался для многих навеки двулик
потерял за делами свою Эвридику
среди сотен и тысяч чужих Эвридик
каждый день до конца отыграв и отмучив
он нетвердой походкой идет из гостей
отражаясь на миг в окнах
лужах
и тучах
негативом лица в белом контуре стен
старым скрягой взлелеяв долги и растраты
он живет затупившимся жалом шприца
загоняя себя в невозможное "надо"
по извечным кругам городского кольца
но однажды
сорвавшись до воя
до крика
он шагнет из окна прямо в липкий туман
не узнав
что напротив
живет
Эвридика

Глупо спорить с судьбой

Глупо спорить с судьбой.
Рок и фатум извечно в законе,
и фортуна по жизни моей не бывала подружкой.
Положил я гадалке монеты в сухие ладони,
да вина из баклаги налил в запыленную кружку.
Ворожея пророчила войны, погромы, напасти -
знать, на старости лет разучилась гадать по иному:
на потертый платок выпадали всё черные масти,
обещая суму да тюрьму, да дорогу из дому.
Покатились монеты из рук по истоптаной глине,
ворожея стояла, как идол, лицом каменея -
словно я в самых страшных грехах перед нею повинен,
словно тем, что живу - я уже виноват перед нею.
И пошел я в кабак. И напился там зло и тоскливо,
все надеялся - может быть, карты напутали что-то....

...Оставалось лет семь до засохшей на склоне оливы
рыжекудрому парню, ушедшему из Кариота.


Последнее - самое мое любимое. Но и другие люблю до мурашек по коже.
Вообще, я же стихи читаю, только когда у меня такое грустно-меланхолическое настроение, как сегодня...
Может, убрать на фиг анкету с этого сайта. Все равно уже...