I.
"Как хочется тепла… - монотонно бормотал дождь, бродя бесцельно по спящему городу, путаясь в узких изогнутых улочках. - Как хочется тепла…"
Он знал, что обязательно подойдет к этому окну.
Потом, позже.
Кружил по городу, подолгу смотрел на отражения фонарей в лужах и знал, что где-то там, на окраине города, зовет к себе теплым мерцанием полукруглое оконце под крышей.
Чтобы еще раз увидеть её.

Она стояла у окна, зябко кутаясь в кружевную шаль, всматриваясь в ночь - как всегда.
Как всегда, дождь незаметно подкрался поближе и замер, любуясь уже такими знакомыми очертаниями хрупкого силуэта.
"Фея… - с какой-о непонятной тоской вдруг подумал дождь. - Фея."
Девушка слегка напряглась, прислушиваясь - и распахнула створки окна.
Дождь отпрянул, рассыпав стаккато капель по мостовой.
- Да? - негромко откликнулась девушка.
- Ты читаешь мои мысли?! - дождь черезвычайно удивился и перестал таиться: слишком все это было неожиданно.
- Нет, - в её голосе явственно слышалась улыбка. - Просто отзываюсь на это имя. Иначе как же я узнаю, что меня зовут? Я ведь действительно Фея. Фея Ягодного Варенья. Заходи.
И прошла в глубь комнаты к двум стоявшим у камина креслам.

Дождь немножко помялся и, решившись, неуклюже перелез через подоконник.
Прошлепал к креслу, оставляя мокрые следы на полу, и осторожно опустился в него - ему еще не приходилось сидеть в креслах.
Фея улыбнулась и легко опустилась в соседнее.
- И часто зовут? - преодолевая неловкость, спросил дождь. - Я намочил пол…
- Ерунда! - отмахнулась Фея. - Высохнет. Я добавлю дров в камин, ты не возражаешь?… Никогда. Никогда не зовут.

II.
Огонь вспыхнул, пританцовывая от радости, и набросился на новые поленья.
Запахло дымком; дождь блаженно протянул ладони к теплу.
Девушка негромко засмеялась:
- Ты ведь тоже тоскуешь о лете… о тепле. Отчего же раньше не зашел? Я же видела, как ты кружишь у моего дома.
Дождь от смущения затуманился и, наконец осмелев, взглянул прямо в лицо говорившей.
Так и есть! Те же спелые вишни глаз, матово сияющие, с танцующими бликами огня в глубине. Те же золотистые волосы, прихваченные заколкой в виде бабочки. И та же улыбка - от которой хотелось басшабашно прыгать по лужам и кричать во весь голос. Как тогда, в июле, когда он был юным и озорным, так любившим шалить в чудесном саду, звонко барабаня по наливающимся плодам и тугим бутонам цветов.
- Я помню тебя, - вновь улыбнулась Фея. - Это ведь ты мальчишкой любил пробежаться по моему саду в середине дня!
Дождь несмело улыбнулся в ответ и зашипел - пламя слишком близко подобралось к ладоням.
- Будем пить чай? - спросила Фея, длинной кочергой ловко сдвигая в глубь камина разгоревшиеся поленья. - С земляничным вареньем. Самое волшебное варенье на свете!

III.
Они пили душистый травяной чай с самым волшебным вареньем на свете.
И разговаривали.
Обо всем-обо всем! О том, как здорово срываться с небес и лететь к земле, обрушиваясь на сады и луга, а затем по радуге забираться вновь на небо; а самая спелая земляника, знаешь, водится в Дальних лесах, целые поляны душистой земляники - и солнечные зайчики скачут рядом и смеются колокольчиковым смехом; да, а больше всего мне нравится бродить на рассвете, шептать "просыпайтесь!" сонным листьям, а потом, оглядываясь, любоваться сверканием капель, пронизанных первыми солнечными лучами, на умытых лепестках цветов…
- А зимой? - спрашивала Фея, заботливо подкладывая в вазочку дождя новую порцию земляничного варенья.
- А зимой… - отвечал дождь, вдыхая волшебный аромат летних ягод, - зимой я рисую все это на окнах. Ты присмотрись! И ты обязательно увидишь…
И Фея смеялась - "колокольчиковым смехом", - думал дождь, тайком любуясь ею.

IV.
А затем наступила волшебная минута, без которой блекнет самый задушевный разговор.
Они замолчали, тихонько улыбаясь, глядя на притихший огонь - но видя в нем кружева из слов и образов, только что сплетенные ими друг для друга.
А потом дождь негромко спросил:
- А почему - не зовут?
Фея сразу поняла, о чем он.
- Не зовут, - откликнулась эхом, вздохнув. - Люди просто не знают, что надо звать Фей на помощь. Не верят… или забыли. Маленькие дети знают, - она вновь негромко засмеялась; дождь согласно покивал в ответ.
- Но детям не нужна Фея Ягодного Варенья. Они зовут совсем других Фей. Но мне некогда скучать, не думай! Я творю волшебное варенье для моих друзей гномов - они такие сладкоежки!

Дождь поежился - ему внезапно почудилось дыхание северного ветра.
Фея вспорхнула и подошла к окну - прикрыть створки.
- А знаешь… - задумчиво проговорила она, глядя в истончившуюся ночь. - Я ведь всегда мечтала быть русалкой. Купаться в лунном озере, плести венки из водяных лилий… водить хороводы с подружками-русалками…
- Ты же Фея! - встрепенулся дождь. - Ты ведь все можешь!

Фея прикрыла окошко и вернулась в кресло.
- Вот ты… ты родился дождем. А я родилась Феей Ягодного Варенья. Я не могу стать тобой, а ты не можешь стать мною. Так всегда было, и так будет всегда.
- Но я же могу быть не только дождем! Я могу быть росой, могу быть снегом, могу быть говорливым ручейком! Я могу быть тем, что мне нравится! Так почему же…
- Спасибо тебе, милый дождь… - прошептала Фея, тонкими пальчиками касаясь его прохладных ладоней. - Но не будем об этом. Расскажи мне лучше сказку!

Она клубочком свернулась в кресле, и дождь принялся нашептывать ей самые любимые свои сказки.
А когда Фея уснула, он бережно укутал её пледом и белесым туманом неслышно выскользнул в приоткрытое в занимающийся рассвет окно.

V.
И была зима, холодная, суровая - бесконечная.
Дождь каждый день украшал окошко Феи новыми узорами, один прекраснее другого.
Фея радостно смеялась, всплескивая руками; а потом дышала на покрытые узорной изморозью стекла - и в образовавшиеся прозрачные озерца проскакивали юркие солнечные зайчики.

А потом незаметно и властно на город обрушилась весна, затопив сады цветущими вишнями.
Её сменило синеглазое лето, разбрасывая вокруг охапки роз, ромашек и васильков.
И однажды звездной летней ночью в город вернулся дождь, мощный, громыхающий от радости, сверкающий молниями.
Он сразу бросился к знакомому окну - оно оказалось распахнутым.
Неся с собой свежесть и новые сказки, дождь, волнуясь, заглянул внутрь - и никого не увидел.
Не пылал огонь в камине.
Никто не стоял у окна, закутавшись в кружевную шаль.
Комната была пуста.

Дождь задохнулся от отчаяния, вхлипнул - и обрушился с рыданиями на мостовую.
Его подхватил и понес бурый поток воды. Куда - дождь не знал, да и не все ли равно…
Он вспоминал нежную улыбку, вишневые глаза с плящущими искорками, и тонкие пальцы, робко прикасающиеся к его прохладным ладоням. И захлебывался рыданиями, позволяя потоку нести себя в неизвестность…

Постепенно отчаяние его улеглось, и он затих, оглядываясь напоследок - чтобы затем опуститься на самое дно и никогда, никогда более не подниматься в небо…
Поверхность лунного озера легко волновалась - но вовсе не от недавней грозы. Там, где плакучие ивы, вглядываясь в глубину, подобрались к самой кромке озера - водили хоровод русалки в венках из сияющих лилий. Они что-то негромко напевали, и изредка над песней взлетал переливчатый, как перезвон колокольчиков, смех.
Дождь подобрался поближе, еще не веря.
Так и есть! Те же вишневые глаза, те же золотые локоны, схваченные заколкой в виде бабочки.
И ни с чем нельзя было спутать её серебристый смех.
Она заметила его удивленный взгляд и бросилась навстречу, поднимая веер сверкающих брызг.
"Здравствуй, - шептал недавно бывший дождем, бережно обнимая собой её шелковистые плечи и пытаясь унять на весь мир колотящееся сердце, - здравствуй!"