— Здоровяк, отставить слежение по периметру. — отрывисто бросил Кадаж, зорко оглядев территорию и убедившись, что кроме них на ближайшие несколько километров есть только скалы, камни и песок. И гудение ветра в ушах. Это была роскошь, позволительная только во время очередного задания. Их не так уж давно стали «выпускать», до этого долго убеждаясь в способностях Военного департамента контролировать своих новых СОЛДАТ.
— Стрелок, ко мне. — холодные глаза взглянули на среднего. — Дай мне передатчик.
Два четких и быстрых шага вперед, одновременно скидывая с плеча переносную радиостанцию — и вот уже требуемый передатчик в руках у Кадажа. Тот не стал смотреть на брата. Лишь небрежным, но твёрдым жестом указал ему на едва виднеющуюся точку — более светлую на сером фоне камней — предполагаемую антенну предполагаемого противника. Язу понял его и без слов: один точный выстрел, и антенна разлетелась на мелкие кусочки — их задание выполнено. И вздохнул, не прочитав в глазах младшего никаких эмоций, ни удовлетворения, ни одобрения: на заданиях брат видел в них с Лозом лишь две боевые единицы с определённым запасом ресурсов. Да и не на заданиях тоже. Всё чаще… Впрочем, когда им было выстраивать отношения? Занятия, тренировки, снова занятия, краткие перерывы на еду, сон и медицинские тесты — и сначала… Аскетизм и воспитание силы духа. Правда, с недавних пор появились уже настоящие, не в симуляторе, задания.
Кадаж окончательно замкнулся в себе. Всё более явный лидер — теперь он был прежде всего командиром, и только потом — братом. Их давний разговор так больше и не продолжился: достучаться до младшего вновь у Язу не получилось. Вряд ли теперь стоило и пытаться: средний сильвер чувствовал — будет только хуже. Но, его ли это вина? Порой Язу задумывался об этом, но редко. Обычно лишь доносил голову до жёсткой подушки — и засыпал мгновенно. А сны его каждую ночь наполнял шепот. Едва уловимый вначале, с каждым днем он становился всё отчётливее и сильнее.
… То, что дальше сделал Кадаж, разом отвлекло Язу ото всех размышлений. Младший взял рацию и что было силы швырнул о камни. Под удивлёнными взглядами обоих братьев растоптал осколки в мелкую пыль.
— Язу, — указал на переносную радиостанцию. — Выбрось это. Лоз, закрой рот.
Средний сильвер, в общем-то, тоже закрыл рот, услышав из уст брата своё имя. Во время заданий Кадаж никогда не обращался к ним с Лозом по именам. Только безликими позывными. Выйдя из кратковременного ступора, Язу огляделся: вон та расселина, пожалуй, вполне подойдёт… Короткая перебежка в несколько скользящих шагов, замах, бросок. Радиостанция исчезла в теле земли, и лишь небольшое облачко пыли взвилось над местом ее погребения. Что теперь?
Младший молчал. Молчал долго, чувствуя сначала ожидающие, а потом всё более обеспокоенные взгляды братьев. Не решался начать, хотя так много хотел сказать им. Лёжа по ночам без сна, напряжённо раздумывал, высчитывал время, просчитывал ситуации… Вот только о чём будет говорить и как начнёт этот разговор — не задумывался. Казалось, всё должно быть ясно и так, ведь они зачастую понимали друг друга и совсем без слов. Но, одно дело — отдавать приказы, другое — говорить о сокровенном. Говорить с теми, кто с каждым днём друг от друга всё дальше. Задумчивый и молчаливый Язу, мрачный и собранный Лоз… И он, Кадаж — сначала командир боевой тройки, потом — брат. Так их учили, так было правильно. Но… правильно ли?
Эмоциональный фон младшего резко изменился — теперь Язу ощущал это особенно чётко. Было настолько непривычно чувствовать, что брат колеблется, испытывает нерешительность, что средний сильвер даже не сразу смог идентифицировать эти эмоции.
— Кадаж? — наконец решился он нарушить затянувшееся молчание.
Тот тряхнул светлой чёлкой, словно выныривая из омута тяжёлых мыслей.
— Надо уходить. — сказал он.
Язу понял сразу. Лоз уточнил:
— Совсем?
— Да.
Вновь повисло тягостное молчание.
— Вы со мной.
И снова Язу уловил непривычную, почти болезненную нерешительность в голосе младшего брата, словно Кадаж боялся услышать их отказ.
— Куда мы? — спросил Лоз.
— Не знаю. — впервые за много лет сильвер позволил себе открыто продемонстрировать свою растерянность. Он действительно этого не знал. Посмотрел на старшего брата: тот не совсем понимал его, но был готов действовать немедленно, уяснив для себя самое главное — они уходят. Взгляд на Язу: средний, конечно, понял гораздо больше, хоть и, по обыкновению, промолчал. А потом оба старших шагнули вперёд, выражая готовность следовать за младшим. Кадаж подавил вздох облегчения.
— Это ведь уже было. Давно. Понарошку. — неожиданно улыбнулся Язу. — Теперь по-настоящему, да?
— Да. — неожиданно младший тоже улыбнулся в ответ, одними уголками губ, словно забыв, как это делать. — Всё. По байкам и ходу.
— Куда? — снова спросил Лоз.
Ответ ошеломил и его, и Язу:
— Обратно. На базу.
Впрочем, страшие подчинились беспрекословно и больше вопросов задавать не стали. Кадаж знает, он ведёт. Как и всегда.

На базе всех троих ждал полный разнос, по сравнению с которым то далёкое взыскание за драку с охранниками приобретало смысл мягкого замечания. Траск был в ярости, не жалея ни слов, ни эпитетов, и едва сдерживался, чтобы не распустить руки: по его виду, ему очень бы этого хотелось.
Кадаж стоял спокойно, безразлично выслушивая нескончаемый поток упрёков. Да, уничтожил радиосвязь — разбилась. Да, не уделил этому должного внимания, виноват. Да, понимает, что это — провал операции. Дурак, идиот, выродок и псих. Согласен. И братья его тоже. Так точно. Наказание в течение недели для всех троих, ибо прошлого раза было мало? Есть, сэр!
Как ни странно, но Язу чувствовал странное удовлетворение, испытываемое Кадажем. И по мере разноса оно только усиливалось. Это разительно отличалось от всех предыдущих разборок, когда им указывали на недочеты и упущения, совершённые во время заданий. Младший всегда переживал промахи — свои и братьев — довольно болезненно.
Когда, наконец, Траск выдохся и резко махнул рукой, давая понять — «свободны», все трое, четко развернувшись на месте, вышли в коридор, ведущий к боксам. Младший брат, по обыкновению, молчал. Лоз оставался невозмутим. Язу же недоумевал всё больше. В этот раз всё казалось странным: и поведение Кадажа, и настроение, что царило в коридорах лабораторных комплексов. Люди вокруг были то ли взвинчены и чем-то обеспокоены, то ли более, чем обычно, раздражительны. Средний сильвер считывал всё это, как книгу, и чувствовал, как ему, помимо воли, передаётся эта нервозность.
Так же, в молчании, разошлись каждый к себе. Нужно было переодеться в стандартную форму, в которой они ходили вне заданий. Потом их ждёт ужин, потом лабораторные тесты, потом отбой. Вечерних тренировок, как и обычно в дни выездных учений, в расписании дня не было.

Тягучее ожидание чего-то, что должно вот-вот случиться, не покидало Язу ни на секунду. Это предчувствие почти осязаемо разливалось в воздухе, усиливаясь с каждой минутой, словно нарастающий гул. Точно также фон Кадажа становился всё более и более возбуждённым. Поэтому средний сильвер не спешил сбрасывать длинный кожаный плащ. Не снял даже перчаток. Ходил от стены к стене и прислушивался, пытаясь разобраться в том, что же происходит.
Кадаж точно так же мерил свой бокс шагами. Вернее, нет — метался, словно загнанный в клетку зверь в преддверии грозы. Итак, первый шаг был сделан, и теперь ему просто нужно идти на голос Матери. Впустить её в себя — и она поведёт. Даст силы, которых недостаёт сейчас. Даст направление, цель, новый смысл их жизни — даст всё. Но, отчего-то он медлил: какое-то смутное предчувствие бередило сознание, не отпускало его. Кадаж догадывался — за свободу придётся заплатить, и цена эта будет высокой. Мать изменит его, всё изменится. Сможет ли он после этого оставаться… собой? Кем он станет? Догадывался он и ещё об одном — обратного хода не будет.
Младший поднял голову и посмотрел в окно, за которым стремительно багровело небо. Сильвер закрыл глаза, выдохнул, и шагнул навстречу зелёной, всеобъемлющей пустоте.